Рэй - мэн, но не супер

МЭН РЭЙ. Идеальная торговая марка, прохлопанная модными домами. Картинки, уместные повсюду: на стене жилища, на спичечном коробке, на флакончике духов, на постере, на этикетке. Абсолютный стиль. Стерильное отсутствие индивидуализма. То, что когда-то было чистым экспериментом, превратилось в кристально блестящий гламур.

Полсотни обнаженных женских тел, напрочь лишенных эротизма. Точный силуэт работы кутюрье. Гладкая поверхность, закаленная, подобно стали, некогда новаторскими спецэффектами.

"Однажды в мою мастерскую зашел один приятель. Я показал ему свои новые работы. Особенно его очаровал один снимок с обнаженным женским торсом. "Я был бы не прочь познакомиться с этой девчушкой", - признался он. "Легко, - ответил я, - она сейчас как раз пребывает в соседней комнате". Я отвел его туда и показал на гипсовую статую Венеры, приобретенную в дешевой художественной лавке" (Мэн Рэй).

Он очень хотел быть модным, скандальным и передовым. Познакомившись с Дюшаном, забросил любимую живопись, стал усердно вбивать гвозди в утюги и рисовать при помощи краскораспылителя. Его "аэрографические" полотна приглянулись Бретону как вполне отвечавшие теории "автоматического письма", и Мэн Рэя скоро "аннексировали" в сюрреалистическую тусовку.

Перспектива все перевернуть с ног на голову радовала его куда больше, нежели политические скандалы и идеологические расхождения. Если это дешевый торс Венеры, то он должен дышать и призывно постанывать так, чтобы ни один эротоман не прошел мимо этой "малышки".

Реальное женское тело он подвергал самым страшным экзекуциям, дабы лишить его каких-либо индивидуальных деталей и мелочей, неотъемлемых составляющих подлинного эротизма. Он выжигал эти детали светом, используя забытый всеми метод "соляризации", тело теряло объем и превращалось в блестящий нейлоновый иероглиф. Он разукрашивал его извилистыми подвижными тенями и отсекал голову, тело превращалось в кусок безжизненного мрамора, живой монумент самому себе. Он безжалостно заливал его едкими реактивами, тело выходило само из себя, теряя естественные очертания, сливалось с окружающим миром, как на картинах Дали.

"Все, чего коснулся свет, трансформируется, деформируется, становится абсолютно иным. Это ясно, как Божий день. Не понимаю, чему люди удивляются" (Мэн Рэй).

Чтобы "люди не удивлялись", он снял без всяких спецхудожественных эффектов простую порнографическую историю из жизни семьи Вудман. Двадцать семь отменных по изобретательности сексуальных сцен с изобилием проработанных деталей. В качестве моделей выступили деревянные человечки из тех, что ныне продаются в "ИКЕЕ", подвижные заготовки для будущих кукол.

Неодушевленные предметы получали от него имена и собственную историю, человеческие же модели он использовал, как правило, анонимно: "Без названия", "Анатомия", "Волосы", "Спина", "Зад", "Поцелуй", "Черное и белое" - череда безразличных названий. Исключение делалось только для "сюрреалистичных" фемин: Кики де Монпарнасс, Мере Оппенгейм, Жаклин Годдар, превращенных им в отлитых из стали непреступных мадонн стиля Ар Деко.

Монументом его преданности сюрреалистической эстетике стала возрожденная им фотограмма, получившая нарциссичное прозвище "рэйограмма". Простая техника, доступная даже непрофессионалу: направленный на чувствительную бумагу луч света преломляется о предмет так, что на картинке появляется его прямая проекция. Фотоизображение без использования техники, начисто лишенное субъективного взгляда фотографа. Мир, отбрасывающий тень на самое себя. Объективная реальность, перевоплотившаяся в чистую абстракцию.

"Для меня нет различия между сном и реальностью. Я не могу сказать о том, что я делаю, что это - продукт моего воображения или окружающей действительности". (Мэн Рэй).

В последнем разделе книги, сразу за абстрактными натюрмортами в технике фотограммы, следует череда портретов друзей и сподвижников. Бретон с огромной стрекозой на лбу (все, что осталось от недоснятого Мэн Рэем сюрреалистичного фильма 1935 года). Дюшан с выбритой на затылке пятиконечной звездой. Тристан Тцара, похожий на русского революционера начала века. Трагически недопроявленный профиль Альберто Джакометти. Согбенный Кокто, собирающий какой-то магический кристалл. Миро, вяжущий немыслимые узлы на черном бархатном фоне. Осязаемо живые, узнаваемые, характерные лица. Легко прочитывается желание фотографа всячески потрафить модели.

Мэн Рэй всех любил и никогда не ввязывался в многочисленные сюрреалистические ссоры. И даже в отношениях со скандалистом Бретоном не было никакой напряженности. "Я доверял им, они доверяли мне".