Глеб Шульпяков - Ваша история - откуда, как и почему Англия?
Лидия Григорьева: В моей кочевой жизни Англия - уже четвертая чужбина. С маленького украинского хутора, на котором я родилась, меня увезли в младенческом возрасте на Крайний Север, потом мы вернулись в "мамин" Луганск, потом я училась в Казанском университете. Естественно, я вполне осознанно рвалась в Москву, но "пока обживалась я в городе этом старинном, слезами душа обросла, как свеча стеарином, пока обжилась, угнездилась я в этой юдоли, - сын вырос, отчизна распалась на атомы боли". А в Англии я оказалась, следуя за своим непредсказуемым мужем.
Равиль Бухараев: Я всю жизнь рвался "в пампасы" из теснин родной Казани, но всю жизнь - из Москвы, Будапешта и Лондона - я снова возвращался в Казань. Там в конце шестидесятых я закончил английскую и математическую спецшколы. Потом в моей жизни была аспирантура по теоретической кибернетике в МГУ - научные статьи, переводы, несколько книг стихов, кукольные и драматические пьесы: так что к середине восьмидесятых я существовал как профессиональный, то есть живущий на гонорары, писатель. Потом по командировке Союза писателей я попал на восемь месяцев в Венгрию для изучения языка. Венгерский язык дался мне за три-четыре месяца - так, что я стал писать стихи на этом языке: мой венгерский венок сонетов выдержал в Венгрии три публикации, в том числе и отдельной книгой. Такое проникновение в чужую культуру придало мне смелости, чтобы начать писать стихи на родном татарском и перескочить пропасть, которая сорок лет отделяла мое русское красноречие от татарской немоты. В Англию меня занесло после кругосветки через Германию и Австралию, когда я пытался написать книгу о татарской эмиграции. В Англии мне впервые открылось учение Ахмадийской мусульманской общины, и поэтому я задержался там, переводя на русский язык книги по этому светоносному видению ислама.
- Говорят, факт эмиграции уже перестал быть значимым. Вы согласны?
Р.Б.: Мы не эмигранты, а скорее "граждане мира". Ну а где писать, - ответ простой: где Бог доведет. Пишу я во многих других местах. К счастью, математика оставила мне организованные мозги и умение работать на заре, а заря есть везде, где еще восходит солнце. При всем том для рабочей и духовной сосредоточенности Англия - лучшая страна в мире: здесь никто тобой не интересуется, но и не навязывает тебе ничего: Герцен подтвердит.
Л.Г.: Если бы я не оказалась в Англии, в полной языковой и творческой изоляции, я так бы всю жизнь и описывала свой собственный лирический пуп. В Англии, где меня настигло временное творческое безмолвие, я невольно сосредоточила свое внимание на внешних объектах: так появились снятые вместе с российским телевидением фильмы "Цветаева в Лондоне", "Гумилев в Лондоне", "Станица Лондонская", "Сны Веры Павловны", "Скрябин в Лондоне".
- Следите ли вы за современной русскоязычной литературой?
Р.Б.: У меня физически не хватает времени на последовательное чтение, да и потом, в литературе меня влечет и интересует только свет, а не интеллигентский ужас перед мнимым концом света.
Л.Г.: Я по своей первой и главной профессии - читатель. Когда-то я определила себе читательскую норму - не менее ста страниц в день, и с некоторыми издержками ее придерживаюсь. Безусловно, я просматриваю все толстые журналы в Интернете, очень многое узнаю, кстати, из вашей газеты. Из Москвы мы привозим все литературные новинки. Предпочитаю медленное и качественное чтение: духовидческий "Раскол" Владимира Личутина или густые, заселенные фантомными чудовищами романы Анатолия Королева. Я твердо убеждена, что в литературе никто и никого заслонить не может. Поэтому я искренне радуюсь обилию грибных дождей в литературе. Такие явления последних лет, как "Испанские письма" Олеси Николаевой, как выход суперромана-просодии "Жидков" Алексея Бердникова, как возникновение и исчезновение новых журналов - то "Постскриптум", то "Предлог".
- Как вам последние лауреаты российских литературных премий?
Л.Г.: Рада, что премию имени моего дальнего предка Аполлона Григорьева получил замечательный поэт Виктор Соснора. Смешит возня вокруг "англо-русского" Букера, которого давно уже теснит Антибукер. Может, уже пора сменить "этикетку"? "Столичная", например?
Р.Б.: В этом моем измерении нет великого и малого, все обладает в единстве равнопредназначенной важностью, и "нет победителя, кроме Аллаха". Любая премия - это в первую голову внутрилитературная политика, а политикой я на Би-би-си пресыщен до скончания дней.
- Что дал западный фон вашим стихам и романам?
Р.Б.: Западный фон ценен, как всякий опыт, хорош уже потому, что избавляет от иллюзий. За все время редкого общения с писателями на Западе я только трижды по-настоящему прикоснулся к бесконечной подлинности, и это дали мне англичане Кен Смит и Дэниэл Уайссборт, книгу переводов которого я готовлю и, увы, скончавшийся в нынешнем январе великий турецкий поэт Осман Тюркай. Слава Богу, что в издательстве "Блиц" успела выйти его книга в моих переводах.
Л.Г.: Путешествуя, приобретаешь сокровища неисчислимые: новые пространства, новый опыт, новую реальность, новый взгляд на мир.
- Чего, на ваш взгляд, не хватает современной русской прозе: может быть, экзотизмов - как у Равиля в романе "Дорога Бог знает куда"?
Р.Б.: То, что я делаю, это скорее процесс свидетельствования, дневники моих собственных существований, которые, будучи запечатленными, вдруг обернулись литературным жанром. Моя следующая книга прозы так и называется - "Дневники существований". Поэтому не могу и не смею судить других - они по-своему видят мир и имеют на это такое же право, как я - на свое видение и осязание подлинности, которая только и дает ответ на вопрос "зачем вообще жить?", так упорно и хитро избегаемый нынешней русской прозой.
- У вас, Лида, есть строчка "От гордыни да от уныния / я до края света дошла". Можно ли вас уязвить такими словами?
Л.Г.: Вопрос не ко мне - я всегда была в семейной альпинистской связке, о чем уже сказала чуть выше. Но уныние, что греха таить, угнетало душу до тех пор, пока я не обжила окружающее меня чужеземное пространство. Слава Богу, что в Лондоне есть православный храм, где окормляет многочисленную паству митрополит Антоний Сурожский - его проповеди очень популярны среди верующих и в России. Кстати, общение с современным просвещенным мусульманством (мы с Равилем авторы телефильма "Мусульманская Англия") тоже способствовало "оборению" и уныния и гордыни.
Р.Б.: Я действительно вначале отправился за кордон именно от гордыни и от уныния, но по пути на край света избавился от обоих этих терзаний. Более того, я заглянул и за край - там невыразимо страшно, если тебя ведут гордыня и уныние. Теперь я точно знаю, что единственная подлинная красота - это Единство Бога, отраженное в прекрасных явлениях мира. Остается только честно засвидетельствовать то, что видишь и чувствуешь, и без спешки и лукавства написать об этом далекому брату.
Беседовал
Глеб ШУЛЬПЯКОВ
