Национальный Бестиарий

ПРЕМИЯ "Национальный бестселлер" на прошлой неделе предстала публике в виде этакого святого великомученника Себастиана - поток критических стрел иссек ее юное тело снизу доверху. Дескать, и номинационная процедура нелепа и громоздка, и идея нелепа и надута, и финальное награждение полусоттысячным тиражом нелепо и бессмыслено. Действительно, если вдуматься в объяснения учредителей "НБ", то вроде бы и получается, что нелепость восседает на нелепости и нелепостью погоняет.

Слово "бестселлер" имеет два значения. Первое и более общее - это констатация: такая-то книга продается лучше всех в этом месяце (в этом году, на этой неделе). Второе, применимое к западным литературам, - это книга, написанная в определенном, примерно опознаваемом жанре, с определенным содержанием, которое пользуется успехом у большой аудитории. Как правило, это книга, сочетающая увлекательный сюжет, интересные сведения из разных областей жизни (как у Артура Хейли - все о самолетах или отелях), определенный (не слишком навороченный) интеллектуализм и ощутимый (но не радикальный) социальный критицизм. Литература для думающих яппи. Бестселлеры бывают и другого типа - научные или детективные, но здесь и дальше имеется в виду бестселлер именно в указанном смысле слова: книга, претендующая на то, что она не совсем массовая, не только чтиво в дороге - и в то же время вызывающая общий интерес. При этом бестселлер может быть спекулятивным, а может быть и реальным литературным событием, как, например, "Над пропастью во ржи", или "Сто лет одиночества", или самый свежий пример - "Профессор Криминале".

Проблемы с отечественным "НБ" во многом объясняются непроясненностью самого термина "бестселлер" в России в настоящее время. Примеры бестселлера есть - Пелевин и Акунин. (Кстати: организаторы "НБ" планируют издать роман-победитель тиражом 50 тысяч экземпляров, тогда как акунинские тиражи в несколько раз превысили эту цифру). Но, даже бегло взглянув на список номинантов первой редакции "НБ", в здравом уме вряд ли назовешь даже потенциальным бестселлером романы - при огромном их различии - Алана Черчесова "Венок на могилу ветра" или Николая Кононова "Похороны кузнечика" (в этот список можно вставить половину свежих номинантов), завали ты ими доверху хоть все существующие книжные прилавки от анклавного Калининграда до мерзлого Владивостока. Это одна-тысяча-тиражное, и не более того, чтение на большого и среднего профессионала. При этом здесь нет ни слова о качестве текста: "бестселлерность" - свойство, с качеством текста напрямую не связанное.

Общей идеи, что такое бестселлер, нет. Причин тут много. Одна из главных - очень уж противоречив и разнится у разных групп людей психологический опыт последнего десятилетия. Что такое бестселлер, лучше было понятно в советские времена, когда интерес общества к литературе вообще был иным. Несмотря на различие направлений ("деревенщики" или "западники"), литература была относительно единой, была единым смысловым полем. Поэтому люди, некритически относящиеся к литературе, с интересом читали и Вознесенского, и Пикуля, и роман Владимира Орлова "Альтист Данилов" - об этом говорят, это интересно. Современные жалобы на отсутствие единства в литературе есть либо скрытая ностальгия по советским временам (или открытая, как статья Сергея Казначеева "Ад маргинальности" в "EL-НГ"), или за каждой жалобой стоит проект нового единства - с оглядкой на советский опыт или без оглядки на оный.

Но советское литературное поле было единым за счет разнообразных табу. Было очень много авторов - принципиально важных для русской литературы, - которые в это поле не вмещались никак: по причинам идеологическим, от Василия Гроссмана до Абрама Терца, или эстетическим, от Андрея Битова до Дмитрия Пригова. По сути, реальное осмысление актуальных для общества и современного человека проблем происходило за пределами советской литературы.

У идеолога премии Виктора Топорова нет ностальгии по советским временам, но идея премии "НБ" - это явно проект нового литературного пространства с оглядкой на советские времена. В жюри попали критики-"делегаты" от всех направлений - от постмодернистов-"западников" до Владимира Бондаренко из газеты "День литературы" плюс журналисты и разные другие деятели культуры. Когда-то в журнале "Пушкин" Топоров сетовал, что "патриоты", убегая с поля литературного боя, оставили "демократам" такой ценный предмет, как Виктора Астафьева. Не заагитировали, стало быть, кряжистого сибирского мужика. Вот и планируется выстроить новое литературное поле, где будут произведения, интересные всем. Но о каком "бестселлере для интеллектуала" (по выражению Топорова) может идти речь в нынешнем списке "НБ"? Для какого интеллектуала? Левого, правого, центристского или вообще аполитичного? Ведь отечественный интеллектуал - штучка непростая. "Интеллектуал", почитающий за бестселлер списочный роман Проханова "Идущие в ночи", плюнет (и справедливо) в "интеллектуала", чтящего списочную акунинскую "Коронацию".

Получается, что произведение, интересное разным критикам, может не иметь никакого широкого "бестселлерного" общественного резонанса. Поэтому путей развития у премии два.

Первый - это смена неудачного названия и превращение премии в еще одну премию литературных критиков, как премия Аполлона Григорьева - только критики будут частично другие.

Второй - в результате деятельности жюри может быть кристаллизовано понятие российского бестселлера, и (возможно, после одного или нескольких блинов комом) в современной российской литературе будет создан такой жанр. Отчего вздохнут с облегчением все, а особенно кинорежиссеры, которым будет что экранизировать.

Организаторы "НБ" воодушевленно рекламировали "открытость" своей премии: дескать, сразу видно, кто кого номинировал, и, следовательно, не может быть никаких подтасовок. По собственному опыту работы в жюри разных литературных премий можем сказать, что подтасовки в их результатах - это чистейшей воды миф, создаваемый с понятной целью - легко объяснить "труднообъяснимый" выбор жюри. И ничего более.

И последнее: критика первого и первичного пока опыта "НБ" обоснована, на наш взгляд, только в организационной его части. Действительно, стоило ли городить огород из "тридцати тысяч одних номинаторов", большого, среднего и малого жюри, когда на выходе мы получили практически те же самые (за исключением совершенно небестселлерного "Взятия Измаила" Михаила Шишкина и нескольких рукописей, которые принимаются и в Антибукере) произведения, что кочевали в минувшем году и будут частично кочевать в нынешнем в больших и малых списках других видных премий? Ответ очевиден: не стоило. Легче (и намного дешевле) было отобрать самим организаторам романы и повести, отвечающие и их взглядам на бестселлер по-русски, и более или менее - их взглядам на бестселлер вообще. А таковых в списке "НБ", если считать занимательность, как основную бестселлерообразующую категорию, - пара дюжин (из 81 произведения). Зато сам полный список представляется нам зеркальным отражением всего (или почти) так называемого отечественного "литературного процесса", на который пенять, право же, смешно.

* * *

А вот состав Малого жюри премии: телеведущий Дмитрий Дибров, переводчик Виктор Коган, прозаики Павел Крусанов и Эдуард Лимонов, музыкальный критик и главный редактор русского "Плейбоя" Артемий Троицкий, поэт Елена Шварц. Почетный председатель Ирина Хакамада. Ее роль - "назначить" победителя, если голоса Малого жюри разделятся, или оно вовсе не придет к консенсусу.

Но сначала произведения, выдвинутые номинаторами (49 человек, одним из которых является обозреватель "EL-НГ" Илья Кукулин), читает Большое жюри (22, включая другого обозревателя "EL-НГ" Александра Вознесенского), и его участники (кстати, они могут и не читать всего!) выставляют баллы: 1 или 3 двум лучшим произведениям. Получившийся короткий список переходит к Малому жюри. Ожидается, что в финале наберется 5-6 текстов. Объявление результатов заявлено на 25 мая в городе Санкт-Петербурге. Произведение-победитель издается тиражом 50 тысяч экземпляров, сопровождается промоушэн-компанией, кроме того, между автором, первым издателем и номинатором делится 10 тыс. у.е. - в пропорции 4:4:2, или же, если номинировалась рукопись - в пропорции 7:3 между автором и номинатором.

Интересно, что в длинный список попали и книги членов Малого жюри Павла Крусанова и Эдуарда Лимонова...