Илья Кукулин Литературно-философский альманах "Контекст 9". Вып.6. М., 2000
НОВЫЙ номер альманаха "Контекст 9" - один из лучших, а возможно, и лучший за всю его историю. Редакция сделала впечатляющий жест: к альманаху приложен бесплатный компакт-диск с записями выдающегося русского композитора Николая Каретникова (1930-1994), да и номер отчасти построен вокруг его фигуры: помещен блок статей о Каретникове (Евгения Ряковская - общий очерк, Алла Баева - о главной оперной дилогии Каретникова, Ирина Шилова - о его киномузыке; напомню, что Каретников писал музыку к "Бегу", который с Евстигнеевым и Михаилом Ульяновым) и большие фрагменты его автобиографических размышлений "Готовность к бытию". Собрав номер вокруг Каретникова, журнал попал в точку дважды: во-первых, Каретников до сих пор недостаточно известен и понят в России, во-вторых, это был один из немногих способов выйти из противоречия, заложенного в идее альманаха "Контекст 9".
Идея - насколько я ее понимаю - в том, чтобы соединить трезвый культурологический анализ и новейший вариант безлично-почвеннической идеологии, который называется "неотрадиционализм" и переводит проблематику почвенничества из национального или исторического в духовно-мистическое измерение (понятно, что такой "пересказ" сильно упрощает, но в газете по-другому трудно). Название альманаха показывает эту коллизию: слово "контекст" - из лексикона структуралистов, а 9-е - число с мистическими смысловыми обертонами, вспомним те же "эннеады" (девятки) Плотина. Любимой фигурой "Контекста 9" был и остается великий англо-американский поэт Эзра Паунд, соединявший в себе невероятную эрудицию, глубокий поэтический дар, но и те же неотрадиционалистские увлечения, в одно время переросшие в увлечение итальянским фашизмом (впрочем, в ту пору, в 30-е годы, в Европе многие интеллектуалы проявляли болезненный интерес то к Сталину, то к Гитлеру, и трезвость сохранить было трудно).
Мистика не плоха, наоборот - в современном обществе она необходима как путь выхода из повседневной круговерти и осознания многоуровневой реальности - но, говоря о мистике, трудно сохранять вменяемость и трезвость. Выбор фигуры Каретникова в этом смысле безошибочен. Начав как композитор относительно классический, он в 60-е годы обратился к додекафонии, а в 70-е-90-е - к музыке, соединявшей земное и небесное, работающей с разными национальными и историческими традициями: главный труд его жизни - оперная дилогия "Тиль" и "Мистерия апостола Павла". Первая опера - шутовская, фарсово-небесная, или, говоря языком Бахтина, мениппея, вторая - мистерия о столкновении св. Павла с императорским и языческим Римом. Среди поздних сочинений Каретникова - Шесть духовных песнопений (1992), сочетающих додекафонию и отчетливое следование православной церковной традиции. Кроме того Каретников был духовным сыном отца Александра Меня, который трезвости в отношении духовных проблем требовал и от себя, и от других.
Однако непонятно, сколько еще в современной российской культуре авторов, сочетающих подчеркнутую "русскость", "западничество" и авангардизм: кроме Каретникова таких еще может оказаться всего три-четыре человека. При этом именно в музыке - в современной русской литературе таких "статусных фигур" вообще нет (среди молодых есть). Так что "Контекст 9" делает еще и культуртрегерскую работу: вносит в смысловое поле русской литературы отсутствующие в ней, но необходимые мироотношения из музыки или, в случае Паунда, из литературы иностранной. Из Паунда впервые напечатаны переводы - выполненные Борисом Авдеевым - песен IV-VII из его главного произведения - огромного и чудовищно сложного, но захватывающего цикла его стихотворений "Cantos". Еще есть несколько статей Паунда - трогательных по замыслу, но кошмарных по логике и выводам. Перепечатан один из немногих материалов о Паунде, появившихся в русской прессе до революции, - статья Зинаиды Венгеровой 1915 г. "Английские футуристы" и ее интервью с Паундом. "Все, что создано природой и культурой, для нас общий пафос, который мы пронизываем своим вихрем. Мы не отрицаем прошлого - мы его не помним. Оно далеко и тем самым сентиментально".
В разделе современной литературы - рассказы Юрия Балагушкина (иногда, на мой вкус, излишне похоже на Мамлеева, но есть не мамлеевский и превосходный рассказ "Голодный человек") и Андрея Бычкова - его книга только что выпущена Издательством Независимая Газета - очень интересная пост-андрей-платоновская работа с языком, но форсированная идеологичность рассказа производит немного странное впечатление. Из других публикаций номера - блестящие литературные пародии Михаила Болдумана - полузабытый жанр, неожиданно воскрешенный. Пародии написаны в русле известной книги "Парнас дыбом", про "Жил-был у бабушки серенький козлик", "Пошел купаться Веверлей" и "У попа была собака". Из Бродского, про козлика: "Меж балтийских болот, где зимою сидят на репе / и звезда моргает от дыма в морозном небе, жил у бабки Аглаи козел. Пространство, / где он жил..." Стоит также отметить эпатажные статьи композитора и пианиста Антона Батагова - из тех, что он регулярно публикует на своем сайте www.batagov.music.ru.
