Художник, который рисует все

Михаил Ромадин. - М.: Диллер; галерея "Семь гвоздей", 2000.

Альбомов такого формата, объема и качества, как только что выпущенный издательством "Диллер" и художественной галереей "Семь гвоздей" альбом художника Михаила Ромадина, удостаиваются, как правило, классики живописи прошедших веков, а из ныне живущих - совсем уж заслуженные академики. Подведением итогов, творческим наследием должно было бы веять от такого альбома - но слишком уж этот дух не вяжется с самим художником, человеком вовсе не старым, уж никак не академичным, абсолютно современным и продолжающим рисовать все, всегда и везде, а стало быть, и не собирающимся подводить никаких итогов.

Из чего следует, что вся эта затея представляет собой либо шутку, либо недоразумение, и альбом этот - вовсе не альбом.

И, пожалуй, это и в самом деле не совсем альбом.

На обороте титульного листа крупно набрано: "Основной текст Михаила Ромадина". Текст этот, как правило, такого рода: эта картина писалась в таком-то интересном месте, при таких-то нестандартных обстоятельствах. Потом была куплена таким-то замечательным лицом, вот оно рядом на фотографии. Художники обычно терпеть не могут рассказывать о своих работах, и такой подробный комментарий тоже настораживает читателя, заставляет его искать какое-то другое определение жанра книги, и оно действительно находится: конечно же, это автобиография. Или, если угодно, дневники.

Огромные, невероятно подробные картины Михаила Ромадина с фантастической точностью фиксируют всю его жизнь - именно жизнь целиком, а не только окружающую действительность. Вот родительская квартира, и мама, и папа. А вот жена, и вот ее, жены, сны. Друзья, и их, друзей, стихи, фильмы, фантазии. А вот и сам художник, и его фантазии, равноправные в этом ряду. И та самая окружающая действительность тоже, конечно, есть вся действительность, окружающая много путешествующего человека: парижский переулок с питьевым фонтанчиком, американский полицейский участок с объявлениями о розыске преступников, ехидная улыбка жареного поросенка в испанском ресторане. Авторские комментарии к картинам перестают удивлять читателя, наоборот, они уже кажутся недостаточными, хочется выяснить точно: за что попал автор в участок, вкусен ли был поросенок? По этим картинам можно изучать зарубежную архитектуру, а еще лучше - материальную культуру, но, конечно, этим они не исчерпываются.

"Я люблю создавать картины, которые бы не надоедали быстро, которые хотелось бы долго рассматривать, каждый раз находить в них что-то новое. Я люблю насыщать и перенасыщать работы множеством деталей, чтобы увидеть большее пространство, разворачиваю перспективу, рисую даже то, что нормальным глазом увидеть невозможно: все четыре стены комнаты одновременно или то, что находится за моей спиной..." Это уже попытка выйти за пределы станковой живописи, и попытка удавшаяся. Ромадин - художник кинематографа не только по образованию, но и по способу смотреть на мир; в его работах отчетливо видны кинематографические приемы - общий план, наезд, монтаж, смена объектива.

Он многому научился, работая в кино, в настоящем старом добром кино без новомодных компьютерных штучек; самые фантастические элементы его картин выглядят абсолютно достоверно, убедительно так же, как созданная им для фильма "Солярис" космическая станция.

По тому же кинематографическому принципу выстроена и сама книга - решим окончательно, что это книга, а не альбом. Монтаж своих и чужих текстов; картин и фотографий; картин фотографий и фотографий картин. Подчеркнутая достоверность абсолютно всего: биографическая справка иллюстрируется автопортретами всех шестидесяти прожитых лет, перечень выставок - интерьерами выставочных залов. Получается даже не книга, а документальный фильм о художнике Ромадине. Автор вовсе не скромничает, он столь же охотно демонстрирует себя во дворцах или рядом с принцессами, как и рисующего, стоя по грудь в воде; но вся эта слава и роскошь, очевидно, воспринимаются им так же естественно, как и дорогой переплет книги, ее великолепная бумага и немыслимое качество печати - учитывая, что акварель, любимая техника Ромадина, обычно воспроизводится отвратительно. А естественно - значит, хорошо. Хорошо, когда такая большая и красивая книга выходит у хорошего художника.