Глеб Шульпяков Иностранная литература, # 7, 8
ПОСЛЕДНЕЕ время рубрика "Литературный гид" в "Иностранке" все чаще отдается "мерцающим" персонажам мировой литературы ХХ века. Гертруда Стайн, Ежи Косинский, Набоков, Мирча Элиаде. Теперь вот английский шляхтич и польский классик англоязычной литературы Джозеф Конрад стал героем рубрики. О нем рассуждают Бертран Рассел и Карен Хьюитт, Лео Гэрко и Стефан Жеромский. Рассуждают скучновато, академично, без блеска, обстоятельно. Рассказ самого Конрада "Зверюга" (пер. с англ. И.Бернштейн) - под стать: такой обстоятельный и изысканный английский можно встретить лишь у Джеймса - да у Набокова. Судя по переводу, конечно.
Но гвоздь номера - не Конрад, а Берил Бейнбридж с романом "Мастер Джорджи" (пер. с англ. Е.Суриц).
"Мастер Джорджи" - это такая смесь "Английского пациента" и "Джейн Эйр": история девчонки из прошлого века на фоне великих исторических коллизий. Девчонка влюблена в сына своей хозяйки и тащится с ним в Турцию. Осада Севастополя служит фоном для истории английских нравов и сословий в экстремальной обстановке. Первые главы "Мастера" замечательно прозрачны и беспечны, там и сям они заляпаны солнечными бликами и сквозняк гуляет по их абзацам. Последние главы, напротив, обильно залиты кровью, истоптаны сапогами, испачканы землей и разным кровососущим гнусом.
Английский Печорин-Базаров, санитар Джорджи, в результате, понятное дело, гибнет, а нашей героини, по всей видимости, достанется простолюдин мальчишка-фотограф. Вывод - "на чужой каравай рот не разевай", "всяк сверчок знай свой шесток", "от судьбы не уйдешь" и так далее. Отдельной похвалы заслуживает чудовищно детальное описание крымского пейзажа в районе Инкермана, в декорациях которого бежит роман 66-летней английской писательницы.
Старая закалка - великая все-таки вещь!
Также в этом же номере - испанские "частушки", "Сегидильи" в переводе А.Гелескула:
Девица, глядя в небо,
минуя крыши,
вздохнула: - Все блаженства
даются свыше.
Кивнул прохожий:
И свыше, дорогая,
и снизу тоже.
А вот в августовском номере два крупных события.
Во-первых, публикация итальянского молодежного радикала и гиперреалиста Альдо Нове - "13 рассказов из книги "Супервубинда" в переводе Г.Киселева. Тексты пересказу не поддаются, местами они напоминают буквальную реализацию метафоры а-ля Сорокин, местами чтение похоже на телерубрику, где подростки говорят на камеру в будке о своих проблемах. Плюс ненормативная лексика, которую напрудил Альдо Нове - точнее, его переводчик - на страницах целомудренной в остальном "Иностранки". В общем, когда я зачитывал фрагменты по телефону приятелям, меня всегда переспрашивали: "Где-где это выходит? В "Иностранке"? Ну и ну! Не может быть!"
Может.
Во-вторых, в августе выходит блок материалов, посвященных польской литературе.
Поляки, надо сказать, у "Иностранки" ходят в любимцах. Так много в журнале бывает разве что французов - но по другим, понятное дело, причинам.
Поляки - это вам не какие-нибудь французы: другой такой мудрой нации в Европе не сыщешь. Поляки - это, считай, те же русские: только к заднему уму у них присобачено шестьсот лет католического университетского образования, а это вам не триста годочков русской маяты в Москве на Моховой. Поэтому поляки, руководствуясь, как и русские, в основном задним умом и сиюминутными порывами, отдают себе полный отчет в творимых безобразиях. Сидя у разбитого корыта, они сопоставляют факты, а сопоставив, приходят к выводам: и снова безобразничают, но уже крайне осмысленно.
В блоке, конечно же, не обошлось без польских Нобелей Чеслава Милоша и Виславы Шимборской. Но большую часть блока занимает Густав Херлинг-Грудзинский с романом "Белая ночь любви" в переводе Алексея Михеева, где старик вспоминает минувшие дни на фоне нашей с вами современности. На двадцатой странице чтения с облегчением понимаешь - Грудзинский это такой Кшиштоф Занусси, только в литературе: страшно глубокомысленный эпик-зануда.
Поэтому я призываю обратить ваше внимание на подборку так называемых молодых авторов замечательной Польши. Герой Ежи Пильха, поклонник Венедикта Ерофеева, маргинал и запойный пьяница, расскажет вам об основах анализа собственной маргинальности и пьянства во фрагментах книги "Бесповоротно утраченная леворукость" (пер. К. Старосельской).
Ольга Токарчук тем временем представлена в номере рассказом "Номера" в переводе Старосельской же. Рассказ построен на клишированной ситуации - "консьержка в большом отеле", но под пером писательницы "Номера" разрастаются до жуткой метафоры современного мира, нарезанного на ячейки стран, городов, семей и живых душ. Все, что остается после человека, - это мокрый волос на борту ванны и беспорядок в постели. Юная богиня-консьержка читает судьбы и истории людей по тому, что от них остается, а потом выметает человеческий сор вон из комнаты. Так что, перефразируя Шекспира, можно сказать, что весь мир - большой отель, а люди в нем - постояльцы.
Просто разные люди останавливаются в разных отелях - вот и вся разница между ними. Остаток же почти всегда одинаков.
