"Другие" болгары

Д.И. Полывянный. Культурное своеобразие средневековой Болгарии в контексте византийско-славянской общности IX-XV вв. - Иваново: Ивановский государственный университет, 2000, 290 с.

Книг, посвященных истории и культуре Византии, выходит пока на русском языке немного, несмотря на беспрецедентную активность, развернутую в последние три года в этом направлении некоторыми издательствами. А монографий о культуре стран византийского ареала - и того меньше. Труд Дмитрия Игоревича Полывянного - это серьезнейшая научная работа, к тому же оснащенная довольно тяжеловесным заглавием, и уже одно это обстоятельство способно отпугнуть потенциальных читателей, не принадлежащих к "культурной общности" узких специалистов в области истории и культуры средневековой Болгарии или Византийской империи. А между тем книга Дмитрия Полывянного не просто "любопытна" или "интересна". Она заставляет по-новому посмотреть на взаимоотношения различных составляющих так называемого "Византийского Содружества наций", как назвал сообщество стран "византийской ойкумены" Димитрий Оболенский. Это практически единственное русскоязычное исследование, в котором предпринята попытка описать и оценить культурный феномен "византийской Болгарии" в диахронном аспекте. Анализируя значительное число источников, вникая в самые разные оттенки произведений средневековой болгарской книжности, от "первоучителей словенских" Кирилла и Мефодия и вплоть до исихастов и апокалиптиков XIV-XV веков, ведет автор разговор о том, какие именно плоды приносила перенесенная на славянскую почву греко-византийская культура.

И что же? Давно навязший в зубах исторический тезис о средневековой Болгарии как о наиболее конфликтном из числа входивших в орбиту Империи Ромеев регионе дополняется, без преувеличения, потрясающей картиной. Болгарские книжники с самого зарождения славянской письменности и литературы выстраивают своего рода идеологическое обоснование для обособления Болгарии не только от Константинополя, но и от прочих славянских народов. Конфессиональная общность удерживает Болгарию в "Византийском Содружестве наций", но вопрос о месте ее в этом Содружестве ставится в болгарской литературе предельно остро. Именно Болгарское царство призвано стать правопреемником Византии, и именно славянский язык, воспринимаемый по преимуществу как язык болгарский, служит залогом высокого достоинства "болгарского рода". В этом контексте поразительно тщательно анализируемое Полывянным стремление болгарских книжников переоценить и отчасти даже дезавуировать наследие Мефодия и Кирилла, равно духовное и переводческое. Тырновские книжники в XIV веке прямо говорят о недостаточном искусстве первоучителей, их жития отсутствуют в сборниках Тырновской патриархии, а новые переводы (или редакции прежних), создаваемые в скрипториях этой патриархии и воспринимаемые именно как "болгарские", должны свидетельствовать о новом уровне рецепции греко-византийской церковной культуры в средневековой Болгарии. Тырново мыслится как "Новый Царьград", пришедший на смену "ветхому", а перед лицом нарастающей опасности османского завоевания к этому, до боли знакомому русским, образу примешиваются еще и иные нотки: Новый Иерусалим - это тоже где-то здесь, в славянских, балканских землях, хотя местоположение его варьируется в разных сочинениях.

И хотя Полывянный, по-видимому, ориентируясь, главным образом на труды Г.М. Прохорова и других отечественных исследователей византийского исихазма, склонен оценивать деятельность болгарских исихастов как объединительную, из анализируемого им материала трудно сделать именно такой вывод. Теснейшие связи болгарских книжников на Афоне (да и в Парории и других местах) с греками-исихастами, огромный для того времени массив переведенной с греческого на болгарский специфически "исихастской" литературы, конечно, свидетельствуют о новом сближении. Но жаль, что автор не выделяет "своеобразия" болгарского исихазма, который, восходя в гораздо большей степени к преп. Григорию Синаиту, чем к св. Григорию Паламе, конечно, имел свои особенности. Вообще раздел, посвященный "исихастскому" периоду в истории средневековой болгарской книжности, написан, на наш взгляд, более бегло, чем остальные, и с большей, чем то было необходимо, оглядкой на труды Прохорова и о. Иоанна Мейендорфа: последние все же практически не касались болгарской модификации предмета их изучения, и именно от Дмитрия Полывянного мы вправе ожидать некоего свежего взгляда на эти проблемы.

Итак, представленный в книге аналитический обзор болгарской культуры и литературы более чем шести столетий дает нам возможность по-новому взглянуть на проблему взаимоотношений средневековой Болгарии и Византии, проследить все перипетии истории "любви-ненависти" между греками и болгарами вплоть до недолгой эпохи "стабилизации отношений" между Тырновом и Константинополем накануне падения обеих столиц под натиском османов.

Прочитав книгу, можно по-другому взглянуть и на претензии Руси называться "Третьим Римом", "Новым Царьградом" и даже - "Новым Иерусалимом". Вся сложность истории византийско-славянских связей, весь накал болгарского средневекового этноцентризма, доходившего до откровенной хулы в адрес иных славянских народов (включая и русский!), представленные на страницах этой книги, дают не только пищу для размышления, но и неисчерпаемый материал для сравнения нашего собственного исторического пути с путями иных народов и стран византийского ареала. И если вывод будет: "Нет ничего нового под солнцем" - это тоже неплохой резуль тат.