Беседовала Елена - ЗАЧЕМ вам, издателю, так внимательно заниматься искусством книги? Хорошо сделанные книги лучше продаются или это ваши личные пристрастия?
- Нет, продаваемость - это не главное; я, во всяком случае, не могу проследить прямой зависимости. Мне просто интересна сфера визуального. Я параллельно с книгоизданием продолжаю профессионально заниматься современной философией и знаю, что она, в отличие от классической, очень внимательно относится к сфере единичного, то есть и к визуальному как таковому. И издаю я современную философию, а для нее нахождение адекватных изобразительных ходов становится существенной задачей. Не внешней задачей.
- Это для философии, а лично для вас? Почему вообще вы, философ, решили заняться книгоизданием?
- Вот именно поэтому, в частности. В какой-то момент мне стало интересно увидеть результат своего труда. Увидеть физический продукт. И мне давно, еще с детства, была жутко интересна сфера визуального. Сфера эстетического. Поэтому мне Юрий Алексеевич Марков придумал такой издательский стиль...
- У него именно так стояла задача? То есть вы сказали: Юра, придумайте мне издательский стиль?
- Именно так у него и стояла задача. Правда, заказ был довольно плохо артикулирован. Но мы дали ему картину Клее, называется "Ad Marginem" - почти нефигуративная, такое сияние в центре и почеркушечки по краям. Он это как-то по-своему переделал, увеличил, что-то наложил одно на другое и еще придумал логотип. Прямые заглавные буквы и курсивом все остальное. Вот эти стилистические моменты мы до сих пор и продолжаем - сначала с Марковым делали, потом с Андреем Бондаренко. Почему мне нравится с такими художниками работать - они работают отдельно с каждой книжкой. Сначала начинают думать, о чем эта книжка, в чем идея, а потом уже идет выбор шрифта, формата и прочего.
- Но вы же выпускали и книжные серии?
- Да, начинал... Но это все связано с издательской политикой. Марков сделал серию, и она такая и шла до девяносто седьмого года. Потом я понял, что каждая книжка должна быть сама по себе, что серии - это идея порочная для издательства моего типа. Серия предполагает определенный ритм издания. Непрерывное дыхание серии сохранить у нас не выходит. Ну сколько можно выпустить подряд книг по актуальному искусству? И по современной философии - то же самое.
Вообще-то серии - это коммерчески совершенно правильный ход. Прекрасные же есть серии, одни "Литпамятники" чего стоят, или вот "Азбука-классика". Вот они могут выпускаться ритмично, потому что огромный культурный материал накоплен, куча книг уже написана, там есть из чего выбирать. Или есть еще другого рода серии, женские романы или Доценко - но это уже другой тип серийности, это сериальность мыльных опер или комиксов, если хотите. Но тоже серийность. А я как издатель работаю в той зоне, где еще мало чего написано. И моя идея - уникальность. Чего бы то ни было. Каждая книжка сама по себе. То есть в них есть некоторые общие стилистические моменты, нечто, что их связывает, то общее, почему они вообще выходят в нашем издательстве.
- И что же именно?
- Когда я начинал, мне казалось, что в России можно сделать такое "cool" издательство, абсолютно снобное - только философия, только современная; а потом я понял, что здесь это невозможно, здесь нет для этого контекста, и если заниматься современностью, то надо заниматься всем, что имеет отношение к сегодняшнему ритму жизни, ритму ощущений. Мысль не живет на философском факультете - она живет и в художественной литературе, и в литературной критике, в искусствознании - место стало гораздо более разнообразным.
- А стиль издательства, его визуальный смысл остался тем же?
- Понятие стиля сегодня мало что объясняет. Это хорошее понятие для классицистически ориентированной культуры, а мы живем в другое время, и сейчас все гораздо сложнее. И такие понятия, как эклектика, многостилье, тоже слишком поверхностны, чтобы определить отношение к книге. Возникают процессы, когда стиль и вкус устанавливаются именно для данного продукта, в данной ситуации чтения. Старый книжный стиль основывался на ситуации "медленного чтения" - в саду или на диване, месяцами читать один роман, историю семьи, любви, смерти... Сегодня доминирует быстрое чтение. Это совершенно разные вещи. Как скорость чтения клипа - или фильма Тарковского. Это не есть хорошо, но это так. То же с книгой: какая-то обложка читается, как текст, как литературное произведение, а у какой-то рецепция может идти по совершенно другим законам. Например, вас шокирует какой-то образ, провоцирует - а дальше начинается игра.
- То есть книжный дизайн вашего издательства задает читателю возможность манипуляций?
- Я приглашаю его подумать вместе со мной над разными возможностями чтения этой книги. Вот читатель, который знает, что Фуко - это философ, то есть его читать надо медленно. А я ему предлагаю визуальное решение, связанное с очень быстрым чтением. Более открытую позицию, менее снобную. Я не думаю, что сейчас можно сладострастно, медленно что-то читать. Я не играю в эти игры. Что же мы будем делать вид, что мы все такие элитарные, когда мы каждый день телевизор смотрим? Мы не должны, как Мюнхгаузен, за волосы себя вытаскивать из этой массовой культуры - мы должны что-то делать с этим своим местом в ней, в котором мы находимся. Создаем систему дистанций - ироническая, рефлексивная, еще какая-то - которые позволяют нам не жертвой быть этой массовой культуры, а как-то с ней работать. Именно в этом состоит позиция современного художника, или философа, или критика.
- Мы с вами сегодня только и говорим, что о современности...
- Конечно, для меня это очень важно. То, что новые люди приходят в издательство, молодые. Вот Миша Котомин, филолог профессиональный, второй человек в издательстве, принес теперь совершенно новый драйв...
- В какую сторону?
- В сторону ритмов другого типа, новых скоростей. У него более чувствительные реакции на современную прозу. Вот сейчас будем издавать книгу - ну, такая дрянь, что вообще непонятно, что это такое, то ли проза... То ли что... Я жутко этому рад.
