Владимир Матвеев Бруно Снелль. Греческая метрика. Предисловие А.И. Зайцева. Перевод с немецкого Д.О. Торшилова. - М.: "Греко-латинский кабинет" Ю.А. Шичалина, 1999, 117 с.
КТО-ТО из великих сказал, что настоящим научным открытием считается только то, о котором можно внятно рассказать уборщице. Это, конечно, преувеличение, но в целом мысль правильна - сферу человеческого знания следует считать исследованной только тогда, когда специалисты в смежных областях получают о ней ясное и довольно простое представление.
В названии этой книги читателя могут отпугнуть оба слова: древнегреческий справедливо считается одним из самых сложных языков, с которыми случается сталкиваться филологу, а греческая метрика - область, вызывающая ужас даже у большинства специалистов-антиковедов. Монография Бруно Снелля призвана пролить свет на то, что всегда считалось непонятным и непознаваемым. Уже сам объем книги - чуть более ста страниц - показывает, что ученый имеет весьма четкое и ясное представление о предмете, который решается описать столь кратко. В компетентности Снелля не может быть сомнений, поскольку он - автор образцового издания Пиндара, самого сложного в метрическом отношении из греческих поэтов.
Конечно, это сочинение совсем не для "уборщицы": филологу-русисту или германисту придется провести за ним больше времени, чем за иной 400-страничной монографией, но его усилия будут вполне вознаграждены. Я бы сравнил эту книгу с детективом на иностранном языке: на каждой странице приходится останавливаться, чтобы не упустить мысль, некоторые детали остаются недопонятыми, но сюжет увлекает. Увлекательность здесь состоит в том, что автор сосредоточивает свой взгляд на узловых вопросах греческой метрики и стремится дать на них продуманные ответы. То, что другие ученые только описывают, Снелль объясняет, по пути разрушая некоторые суеверия, которые не могли не накопиться в такой "таинственной" области. Очень хочется привести конкретные примеры Снеллевых объяснений - останавливает только комический филолог из известного фильма "Покровские ворота", который манерно произносил перед публикой непонятное словосочетание "фалеков гендекасиллаб". Кстати, о фалекии у Снелля не сказано - ученый не стремился описать все необозримое поле греческой метрики, но говорил только о том, что казалось ему концептуально важным. Это следует считать не недостатком книги, а скорее жанровой особенностью.
Многие прекрасные филологические труды прошлого века, особенно немецкие, бывает трудно читать, даже если они трактуют о простых предметах. Был, видимо, своего рода шик в том, чтобы выразиться красиво - так, чтобы из одной мысли получилось три пространных абзаца. С одной стороны, этим авторам не хотелось расставаться с образом своей науки как одного из изящных искусств, с другой - казалось, что читатель глубже осмыслит нетривиально высказанное суждение. Нередко эти труды, хотя и не теряют своего научного значения, кажутся слишком сильно обращенными к личности автора, который снисходительно делится своими идеями с полуграмотной публикой. Совершенно не таков труд Снелля, не таков и его перевод. Как то, что написал Бруно Снелль, так и то, что добавил переводчик, направлено прежде всего на пользу читателя. Ярче всего это проявляется в мелочах: заботясь о понимании некоторых метрических понятий, автор приводит немецкие примеры, а переводчик аккуратно оставляет их в тексте и снабжает столь же удачными примерами для русского читателя.
Среди образцов заботы Снелля о читателе особенно трогательными кажутся мнемонические стихи, которые помогают запомнить строй сложных греческих размеров. Один из этих стихов стоит в заглавии этой статьи; ударные слоги в нем соответствуют греческим долгим слогам, и если мы запомним эту строку, то сможем определить дохмий (точнее, один из дохмиев) в греческом тексте. По-немецки, конечно, никакого междометия на конце не было, его добавил переводчик, и добавил не случайно. Кроме аллитерации, которая интересна здесь сама по себе, в слове "ох!" сосредоточена вся суть этого размера - загадочного, переменчивого, заставлявшего тяжело вздохнуть не одно поколение филологов. Эта маленькая деталь много говорит внимательному читателю, знакомому с дохмием не понаслышке. Хотелось бы также поблагодарить переводчика за указатели, переделанные для русского издания. Они "без преувеличения удваивают ценность книги", как справедливо пишет в предисловии наш выдающийся филолог-классик Александр Иосифович Зайцев.
"Греческая метрика" представляет собой образец современного научного сочинения: краткость без загадок, ясность без упрощения, свобода от догм и отсутствие фантазий.
