На несанкционированной акции 27 июля в поддержку оппозиции базируется все «московское дело». Reuters
На Цветном бульваре в Москве 6 июня полицейские задержали корреспондента интернет-издания Meduza Ивана Голунова. Из его кармана якобы было изъято некое вещество явно противозаконного свойства. Дома у Голунова была вроде бы как обнаружена настоящая фабрика по производству этого вещества. По версии правоохранителей, однозначно наркотического.
Похожие мизансцены обычно лежат в основе большого числа дел по ст. 228.1 Уголовного кодекса. Если не случается каких-то коррупционных проявлений, то дальше обычно следует признание подозреваемого. После чего гражданин, получивший вместо, например, восемь лет лишения свободы всего лишь три-четыре, быстро отбывает в колонию. Попавшие под такой каток люди редко решаются на борьбу, а еще реже побеждают. Но Голунов выбрал эту дорогу, видимо, в силу профессионального опыта. И прошел ее до выхода на волю он тоже благодаря причастности к журналистской корпорации. Ведь в ней он не просто числился представителем либеральной колонны, а как репортер-расследователь состоял в передовом отряде борцов с режимом.
8 июня на суде по мере пресечения Голунова не оставили в СИЗО, а отправили под домашний арест. Его издание объявило: задержание – это месть чиновников за неприятные публикации. С 7 июня в центре Москвы сотни людей выстраивались в очереди на одиночные пикеты – и среди них было немало известных персон. А по российским и зарубежным СМИ и, конечно, соцсетям пошла волна корпоративного гнева. Апофеозом стал выход 10 июня трех газет с шапкой «Я/Мы Иван Голунов».
Правдивость обвинений подвергли сомнению и те работники медиасферы, которых оппозиционные расследователи обзывают кремлевскими пропагандистами. И именно 10 июня омбудсмен Татьяна Москалькова доложила главе государства о подозрительных обстоятельствах «дела Голунова». Поскольку на встречу с президентом невозможно забежать по дороге, стало ясно, что все это выглядит как какое-то согласованное мероприятие.
Так что 11 июня экспертиза показала несовместимость таких явлений, как Голунов и наркотики, а электронный браслет с его ноги тут же был снят. 13 июня по представлению главы МВД президент уволил ряд высокопоставленных полицейских, а менее высокие чины стали фигурантами расследования, которое, впрочем, до сих пор не закончилось потому, что, похоже, и не начиналось.
Развал дела подставил инициативную группу «Марша в защиту Голунова» по столичным бульварам 12 июня. Часть организаторов настаивала, что шествие будет уже в защиту всех, кого осуждают неправедно. Другие предлагали не спорить с властями, которые на марш согласия не дали. В результате несанкционированная акция 12 июня собрала то ли 1 тыс., то ли 3 тыс. человек. По количеству же задержанных данные сильно разошлись: от 200 с небольшим до 500 с лишним человек.
После чего корпоративная солидарность либеральных журналистов и кремлевских пропагандистов закончилась. Первые стали ликовать, что власть не выдержала давления гражданского общества, а вторые – уверять, что власть всегда реагирует на явную несправедливость.
И на марше 12 июня уже был задержан Алексей Навальный, а в толпе были замечены предвыборные плакаты несогласных – это была тренировка к предвыборным протестам. При этом, похоже, «дело Голунова» во многом предопределило и жесткое администрирование выборов, и несанкционированные протесты, и скорое уголовное дело. Власти после небольшого шага назад надо было показать, что дальше продавливать ее не удастся. Оппозиция же пыталась нащупать пределы этой стойкости, поднимая ставки и получая ответное повышение.
«Московское дело» поэтому и было возбуждено по ст. 212 о массовых беспорядках, когда стало ясно, что нет обратной дороги – скажем, регистрации отдельных оппозиционеров. На это уже не готовы были идти и сами несогласные. Однако небольшая отдушина для выпуска перегретого общественного пара все-таки была оставлена. Она открывалась не каждый раз, а когда громкость корпоративного протеста против несправедливости начинала перекрывать в целом невнятный гул общей массы «рассерженных горожан».
Поэтому, видимо, и не случилось посадки актера Павла Устинова, за которого массово вступились братья по цеху, а к ним подтянулись врачи, учителя, священники, программисты и юристы, определявшие себя в первую очередь таким образом. Похожая реакция власти была и в эпизоде студента ВШЭ Егора Жукова. Он также получил условное осуждение благодаря прежде всего солидарности со стороны вузовского лобби. И даже начинающий рэпер Самариддин Раджабов отделался лишь виртуальным штрафом из-за активизации модных музыкантов. Тем же, кому не повезло оказаться частью какого-то сплоченного или легкого на подъем сословия, пришлось отправиться в колонию.
Данила Моисеев 
комментарии(0)