1 марта 2018 года Владимир Путин выступил не с обычным Посланием, а со стратегическим, предопределяющим будущее страны. Фото сайта kremlin.ru
Владимир Путин был триумфально переизбран на очередной шестилетний срок. Вряд ли он сам в далеком 1999 году мог предположить такое: что в турбулентном XXI веке сможет удержаться на вершине российской власти четверть века. Но он смог. Историки и биографы наверняка расскажут о логичности и неизбежности такой судьбы Путина. Мы же можем лишь беспристрастно констатировать без лишней научности, что Путин оказался более настоящим, аутентичным представителем русского народа, чем большинство его предшественников. Никто не чувствует глубинный запрос россиян так точно, как он. Гордость, сладостная мстительность за унижения, грубая шальная сила, дерзкая вольность и «авось пронесет» – эти потребности души нашего народа нашли наиболее полное воплощение в Путине-политике.
1 марта Владимир Путин во второй части своего Послания показал «мультики» о нашей военно-космической мощи. Ракеты летали через космос и плыли по дну океанов на ядерном движке, перехватывали все что можно и поражали любые цели на любом расстоянии! А иногда всплывали в районе Северной Америки. Внезапно, надо полагать. Для всех.
Российский народ вместе с федеральными каналами впал в эйфорию: вот это да! А мы и не знали! А он все это время думал о нас! И готовил сюрприз недругам!
Значение этой милитаризированной части Послания для итогового результата на президентских выборах – 76,67% – переоценить невозможно. Архетип русского национального самосознания был удовлетворен полностью, без остатка, без пробелов.
Многие высшие руководители администрации президента говорили в частных беседах, что не были в курсе содержания военной части Послания. Этим, кстати, они, в частности, объяснили низкий уровень мультипликации. Мол, специалисты современной цифровой компьютерной графики просто не были допущены к сюрпризной информации. Выяснилось, что в ближайшем доверенном кругу президента и Министерства обороны нет людей, владеющих современными компьютерными технологиями. Почему, интересно? И как такое может быть?
Сначала казалось, что Путин нашел при помощи «мультиков» способ обойти блокировку, выставленную американским Конгрессом на встречи с Трампом. Ведь переговоры на экзистенциальные темы выживания в ядерную эру – традиция. Однако не вышло. А вышло другое – фактический выход США из соглашения по РСМД и скорее всего из СНВ-3.
Мир становится другим. Соглашения 50-летней давности больше не решают актуальных проблем войны и мира. Китай сегодня заявил о себе как о совсем ином игроке, чем он был в конце 70-х, когда ткалось полотно современной глобальной безопасности. Поскольку в Китае не принято интересоваться мнением других о своей внутренней и внешней политике (суверенитет так суверенитет!), масштабы наращивания разнообразного по структуре военно-стратегического потенциала удивили и взволновали многих. Прежде всего в США. Так что новые переговоры по ограничению ядерных вооружений с участием Китая неизбежны.
Когда Путин после Мюнхенской речи в 2007 году начал дрейф в путинскую Россию, мы назвали это «суверенной глобализацией». Мол, все выгоды от нефтедолларов – нам, а риски ваших инвесторов на наших рынках – вам. Это выглядело дерзким вызовом Бреттон-Вудскому устройству мира, которое предполагало наднациональное глобальное регулирование финансов, из которого и вышла современная глобализация. 70 лет в наши головы втолковывалась мысль о справедливости права более конкурентоспособного на отраслевую и пространственную экспансию. С неизбежным вытеснением национальных производителей. Судя по всему, эта концепция базировалась на метафизическом представлении о вечном превосходстве Запада и США в частности. Как только глобальная конкуренция привела к появлению неназначенных победителей, она перестала носить характер непреложной истины. Запад стремительно, ценой в триллионы напечатанных долларов, евро и йен, кинулся спасать свои банки, финансовые институты, автопроизводителей, металлургов и фермеров. Выяснилось, что глобализация – изумительный феномен, пока ты в выигрыше. Так что мантра о рисках и возможностях, открываемых либерализацией рынков, имеет ограниченную применимость. Она устраивает, только если выгода – тебе, а риски – всем остальным. И никак иначе.
Англо-саксонский мир отреагировал на риски глобализации синхронно: Великобритания – брекзитом, США – экономическим национализмом Трампа.
Тут и выяснилось, что «суверенная глобализация» Путина – не такая уж и маргинальная концепция. Он задал тренд, которому последовали остальные.
Про Россию. Судя по всему, путинские экономисты не осознают простой истины: в условиях санкций, перекрытия доступа к мировым финансам и быстрорастущим качественным рынкам невозможно создать устойчивую модель долгосрочного развития.
Если компания не имеет мировых рынков сбыта, она не может создать высокую капитализацию. Иными словами, ее акции и облигации имеют ограниченный спрос. А в этом случае трудно рассчитывать на реализацию своих проектов за счет привлечения частных иностранных, да и российских инвесторов. Тогда единственным относительно предсказуемым источником развития могут быть государственные финансы в той или иной форме. Эта истина, в частности, объясняет нежелание приближенной к власти элиты иметь конкурентную политическую среду. С приходом к власти другого человека неизбежно произойдет изменение в приоритетах госфинансирования. Так что авторитаризм имеет вполне логичную подоплеку: не подпускать к ресурсам чужих.
Экономическая проблема для России Путина состоит в том, что внутренний рынок страны слабо развит, не хватает частного спроса, а государственный спрос имеет слишком низкую предельную эффективность. Монополизация региональных и многих отраслевых рынков препятствует капиталообразованию и повышению качества товаров и услуг.
Избрание Путина на очередной срок, безусловно, означает дальнейшую консолидацию путинской элиты, делает ее монолитной. Все разговоры о расколе элит и противоречиях «башен Кремля» – из разряда «грез оппозиции». Расчленение путинской элиты невозможно. Это – с одной стороны. С другой – ее демонтаж – путь к фактической революции, сравнимой с разрушением государства, по Ленину. Ничего хорошего не сулящей никому. Без иллюзий.
2019 год по всем основным международным и внутрироссийским трендам будет трудным. Сокращение нефтедолларовых доходов в условиях России – проблема для всех: и бюджета, и бизнеса. Спрос не растет, дешевых денег тоже нет и не будет.
Когда экономика стагнирует, доходы сокращаются – появляется время на разные «политические глупости». Типа – терять-то нечего. И многие не понимают, что есть что.
В 1916 году хотели всего лишь убрать Распутина, в начале 1917 года – всего лишь Николая II. В результате потеряли Россию, веру, крестьян, уклад, десятки миллионов сограждан. И все это случилось как непредсказуемое последствие, казалось бы, простых желаний.
Олег Никифоров
комментарии(0)