Гейдар Джемаль  |
 | |
|
Председатель Исламской партии возрождения Ахмад-кады Ахтаев. | |
Однако на практике атеистическая пропаганда затронула сознание лишь небольшой части мусульманского населения. В отличие от русских, среди которых верующие к концу советского правления составляли явное меньшинство, мусульмане сохранили свою духовную идентичность, ощущали свою принадлежность к исламской религиозной традиции.
Из полупустых официальных мечетей центр духовной жизни мусульман переместился в религиозное подполье, в мир параллельного ислама, о котором с огромной тревогой писали в советской прессе уже с конца 70-х годов. Верующие встречались для молитв и проповеди на конспиративных квартирах, обучались арабскому языку, чтению Корана и Тафсира у тех, кто чудом уцелел от антирелигиозных гонений.
Именно из этой среды вышли новые мусульмане, готовые воспринять пламенный смысл коранического откровения, не скованные инерцией застоя, начетничества, клерикализма.
Одновременно это были люди, чуждые архаике, способные найти общий язык в прямом и в переносном смысле слова со славянским населением СССР. Было очень важно, что между мусульманином, жившим в СССР, и славянским большинством не было непроходимой цивилизационной пропасти, которая могла бы помешать общению, к примеру, европейца с представителем автохтонного населения Ближнего или Среднего Востока.
В этой же среде постепенно зарождалось и исламское политическое сознание, носителям которого было суждено объединиться в рядах Исламской партии возрождения (ИПВ) в 1990 году.
Что же касается лидеров, которые составили организационное ядро ИПВ, то они шли к идее партии разными путями. Председатель ИПВ Ахмад-кады Ахтаев происходил из очень известной семьи улемов, в которой по наследству передавались знания арабского языка, Корана, трудов исламских богословов. По уровню и качеству своих познаний Ахмад-кады Ахтаеву сложно было найти равных не только в пределах СССР, но и во всем исламском мире.
Авторитет, которым лидер ИПВ пользовался среди мусульман, был непререкаем, к нему с огромным уважением относились ученые-богословы из крупнейших исламских теологических центров. И именно интеллектуальный и богословский масштаб Ахмад-кады Ахтаева позволил ему отделить подлинный духовно-политический смысл ислама от наслоений фольклорно-бытовой, "народной" религиозности.
С другой стороны, автор этих строк шел, напротив, другим путем и на протяжении 60-70-х двигался к идее исламской политики, отталкиваясь от политической философии "новых правых" и традиционализма Рене Генона, занимаясь поисками оперативной духовно-идеологической базы противостояния "Мировой системе несправедливости", "Тагута", который в исламской метафизике рассматривается как предправление Антихриста-Даджала. С конца 70-х годов он активно сотрудничал со структурами "параллельного ислама", общался с суфиями Таджикистана, контактировал с шейхами ордена Накшбанди, которые в отличие от суфиев Кавказа не противостояли политическому исламу, а, наоборот, поддерживали исламское подполье.
Обстановка в период, предшествовавший созданию партии, была крайне неблагоприятной для мусульманского населения. Более того, к лету 1990 года "перестройка" и переход СССР под контроль Запада уже привели к гибели десятков тысяч мусульман. Создавалось впечатление, что мусульман буквально выталкивают из Союза, создают им нетерпимые, невозможные условия. После событий 1997 года в Сумгаите либеральные СМИ, контролируемые главным распорядителем перестроечного фарса Александром Яковлевым, обвинили в организации погромов азербайджанский народ, в то время было совершенно очевидно, кто на самом деле стоял за этой акцией. Атмосфера ненависти к азербайджанцам создала благодатную почву для кровавой январской акции в Баку в 1990 году, в ходе которой погибли более 100 человек.
Кровь заливала Узбекистан и Киргизию, где правящая номенклатура также пошла на организацию беспорядков в Ферганской и Ошской долинах, приведших к массовой гибели людей.
На уровне официальных СМИ стало проявляться откровенно враждебное отношение к исламу, исламским освободительным движениям и т.д.
Необходимо особо подчеркнуть, что, несмотря на то что ИПВ жестко противостояла правящим этнономенклатурам в союзных и автономных республиках, мы полностью отдавали себе отчет в невозможности или бесполезности попыток взять власть в какой-либо одной союзной или автономной республике. Было очевидно, и последующие события это полностью подтвердили, что партийно-бюрократическая верхушка в республиках и автономиях в критический для себя момент пойдет на союз с местными демократами и особенно национал-демократами, на разжигание конфликтов между "своей" нацией и другими народами. Нет нужды говорить, что все это могло быть выгодно только тем, кто осуществлял проект уничтожения евразийского государства, превращение его отдельных частей в протектораты Запада.
С самого начала мы ориентировали ИПВ на достижение политических целей в общесоюзном масштабе. К началу 90-х годов мусульмане составляли 40% населения СССР. Очевидно, что на демократических выборах та партия, которая смогла бы завоевать их поддержку, имела все шансы набрать наибольшее в СССР количество голосов и претендовать на всю полноту участия во властных структурах. В коалиции с какой-либо из немусульманских политических сил ИПВ могла бы составлять абсолютное большинство в парламенте. В силу этих причин сохранение Союза, недопущение его распада было одной из стратегических задач партии. Мы понимали, что в случае распада страны мусульмане окажутся раздробленными, оставшимися один на один с обладающей всеми организационными, финансовыми и военными ресурсами партийно-бюрократической номенклатурой, готовой служить новому хозяину - Западу и пользоваться его поддержкой.
Помимо стратегических целей создание ИПВ должно было способствовать решению и целого ряда тактических задач. Каковы были эти задачи? Прежде всего нам удалось сорвать попытку вовлечения мусульман в так называемое "демократическое движение", бывшее одним из инструментов горбачевской "перестройки", а в последующие годы - важнейшим рычагом разрушения страны. В конце 80-х некоторые откровенно провокационные персонажи пытались привязать мусульман к всевозможным "демократическим партиями", "народным фронтам" и т.д, создавать при них мусульманские фракции.
Впоследствии там, где это в какой-то степени получалось (Чечня, Таджикистан), события принимали страшный, трагический оборот. Однако в целом позиция мусульман СССР была жестко обозначена, и в большинстве случаев "демократам" не удавалось использовать мусульман в своих целях.
Другой тактической задачей было стремление создать для мусульман СССР собственный политический центр, не допустить, чтобы ими управляли не только "демократы", но и различные силы из-за рубежа, прежде всего Саудовской Аравии, активно распространявшей свое влияние через всевозможные фонды, благотворительные организации и т.д.
С тактическими своими задачами, особенно на том этапе политического развития, ИПВ удалось справиться. Что же касается задач стратегических, то их осуществлению помешали такие процессы, над которыми мы были не властны. Гибель СССР оказалась самым серьезным препятствием для наших планов.
Однако анализируя ту ситуацию с позиции сегодняшнего дня, мы можем предположить, что если бы события не развивались столь стремительно, а провокационный фарс с ГКЧП не произошел так скоро, то исламское движение в союзе с евразийскими патриотическими силами сумело бы стать определяющим фактором в политической жизни СССР.
И тогда СССР (сегодня Россия) играл бы совсем иную роль в раскладе мировых сил, нежели сейчас.
Страна сохранила бы статус мировой сверхдержавы, обретя новых союзников на исламском Востоке, вместе с которыми было бы образовано единое антизападное пространство Сопротивления от Северного Ледовитого океана до Персидского залива. Новый союз, в котором мусульмане на паритетных началах с православными славянами играли ведущую роль, стал бы прообразом будущего мирового устройства, альтернативного Новому мировому порядку, мировому господству планетарного Тагута. Советская империя, не выдержавшая испытания временем, перешла бы в новое качество, и сам факт наличия в ней мощной исламской силы принципиально изменил бы саму структуру политического пространства, вывел бы за его рамки откровенно прозападные, проатлантистские силы. В этом случае, безусловно, удалось бы предотвратить кровавые межнациональные конфликты и гражданские войны, ставшие следствием распада Союза, или, если выражаться точнее, выдавливания огромных масс мусульман из Союза, отсечения их от потенциального центра сопротивления Западу, отбрасывания на мировую периферию.
Оглядываясь назад, можно уверенно сказать, что если бы у ИПВ было в распоряжении не 14 месяцев (с июня 1990 по август 1991 года), а чуть больше времени, то эта цель была бы достигнута. С одной стороны, большое количество мусульманских активистов среднего и низового звена за это время смогли бы составить ясное представление о задачах партии. С другой - за это время смогла бы организационно сформироваться и идеологически оформится та сила, которая могла бы стать коалиционным партнером ИПВ.
В начале перестроечных процессов, когда еще не было до конца ясно, чем закончатся пресловутые реформы, лидер Ирана имам Аятолла Хомейни направил Горбачеву послание, в котором предостерегал от безудержного преклонения перед Западом, подчеркивал приоритет Духа над всеми материальными ценностями. Этот беспрецедентный по своей важности документ (достаточно сказать, что Имам Хомейни ни до, ни после не обращался ни к кому с подобными посланиями) встретил лишь иронические замечания советского руководства, верившего в то, что Запад видит в них серьезных партнеров.
Никто из деятелей Политбюро и ЦК КПСС не отдавал себе отчета в том, что им предлагается уникальный шанс, дается возможность принять участие в таком планетарном проекте, где Москва могла бы претендовать на достойное место, быть одним из реальных мировых лидеров. В действительности это означало бы выход из деструктивной политической традиции Антанты - НАТО, наследие которой давало о себе знать на протяжении всей советской истории и особенно актуальным становится сегодня, в условиях неравноправного "партнерства" России с атлантическим Западом. Разрыв с наследием Антанты, о котором мечтали всегда истинные патриоты, мог бы означать рождение нового, противоположного "Антанте", не атлантического, а "Восточного Союза России".
В свою очередь, проект ИПВ основывался на том, что мировой политический ислам, гигантский потенциал которого еще только начал раскрываться, перспективы которого сегодня еще только брезжат, является на самом деле подлинно демократическим вариантом альтернативного глобализма. Именно в этой перспективе (продолжая предыдущую метафору, "открытого АО" ) уцелевшие от разгрома антизападные, антиамериканские силы в России могли обрести реальный шанс выйти из маргинального подполья и принять участие в творчестве Большой Истории.
