Адекватность: выполнено 0%

Литературный интернет - пространство до невозможности ханжеское. Публикуются там практически все, но не все в этом охотно признаются. Те же, кому отпираться поздно, всячески стараются от этого интернета откреститься, потому что там якобы одни графоманы и подонки.

Сейчас о профессионализме и его отсутствии в сети даже Дмитрий Кузьмин говорить перестал. Расчет понятен - надо фишку перебить, потому что с некоторых пор все пошло по накатанной и различать за этим монотонным жужжанием реальную драку стало практически невозможно.

Свято место, однако, пусто не бывает - вместо этого начали обсуждать как бы другую, с обозначенной как бы не связанную проблему - перешли к свежей еще пока теме консьюмеризма.

Бяка Бавильского и собака Павлова

Свежий ветер пришел откуда не ждали - Дмитрий Бавильский открыл в "Русском журнале" рубрику под общим название "Критический реализм" (http://www.russ.ru/krug/20010731bav.html). Обзоры периодики в "РЖ" - место, прямо скажем, гиблое, долго на нем не смогли усидеть ни Борис Кузьминский, ни Лев Пирогов, хотя и тот, и другой в бытность свою "критиками критики" удерживали наиболее высокий читательский рейтинг.

Первую статью рубрики Дмитрий Бавильский посвятил ни много ни мало борьбе с постмодернизмом.

Начал, впрочем, достаточно стандартно: мол, "писательство - акт творческой и экзистенциальной свободы, конвертация жизненного и эстетического опыта в буквы." А постмодернизм - такая бяка, которой все эти благородные стремления чужды. Кроме этого никакого "постмодернизма", вообще-то, не существует вовсе, по крайней мере в России, поскольку не существовало в этой самой России модернизма.

Но как бы Бавильский ни хитрил, как бы ни маскировал тему разговора под нападки на "пм" (как он нежно предмет своей статьи называет), все равно проговориться придется. И вот проговаривается: "ПМ не требует особых творческих усилий. Потребление его должно быть связано с комфортом."

Простая перестановка слов решает практически все. Сумма меняется до не узнавания.

Напишем по-другому: "Комфортность его (постмодернизма) должна быть связана с потреблением."

И все встает на свои места.

Если не слишком понятно, возьмем другой пример.

Писатель Олег Павлов в любви к постмодернизму замечен никогда не был, как не был замечен и в спекуляциях на тему общества потребления и места литературы в нем. Но тут вдруг не выдержал - расслабился почище Бавильского. Опубликовал на сайте "Русский переплет" статью под названием "Виртуальный тупик" с подзаголовком "Кризис русского литературного интернета" (http://www.pereplet.ru/text/pav01jul01.html). Связан этот кризис, по мнению Павлова, с тем, что перестал обновляться "Журнальный зал" инфоарта. Событие это, само по себе не то чтобы даже малоприятное, а так, рядовое (надоело взрослым людям в интернеты играть), интерпретируется Павловым с весьма практической точки зрения. Суть в следующем: те, кто читает журналы в сети - халявщики, поскольку денег за чтение не платят, подписку на журнал не оформляют и вообще существа нерегулярные: "Любой эмигрант с компьютером и модемом оказывается заведомо в более привилегированном положение, чем житель собственной страны."

Неизвестно, другими словами, куда этот эмигрант отправится после прочтения в сети "Нового мира", а вдруг на порносайт? В то время как должен грызть и сугубо (со)страдать.

Павлов, как человек основательный и с имиджем, то и дело заходя на посадочную полосу и уже было предлагая вполне разумные рецепты преодоления этого небольшого и в принципе локального кризиса, в последний момент снова набирает высоту и делает очередной круг над аэродромом. Три рецепта предложил. Три! На месте владельцев "Журнального зала" я бы его директором по развитию назначил. Тут тебе и частично платный доступ, тут тебе и подписка на этот самый доступ (тоже платная, естественно), тут и ограничения по времени на публикацию материала, как это делают практически все крупнейшие периодические издания - в свободном доступе находятся только самые свежие материалы, а архивы, по поводу которых сокрушается Павлов, для праздного ока "эмигранта с модемом" закрыты.

Но все это многообразие выбора блекнет перед концептуальной силой принципов. Интернета быть не должно, и точка. Интернет по Павлову - что-то вроде постмодернизма по Бавильскому. Сборище бездарностей и скандалистов, которых к тому же невозможно заставить ни за что платить. Но это неудивительно.

Душка Читатель

Удивительно то, что ни Павлов, ни Бавильский при всем их несходстве упорно не хотят замечать одной детали: кризис интернета вообще и отвращение к постмодернизму в частности (а также к непрофессионализму, на который по старинке напирает Павлов) возникают в той точке, где отсутствует не такая, может быть, красивая и умная, но тем не менее важная составляющая литпроцесса - читатель.

То есть что мы имеем в сухом остатке.

Несколько вполне банальных тезисов.

Тезис первый. "Постмодернизм литературный", вообще-то говоря, ни к какой стилистике (как того бы хотелось Бавильскому) не сводится. Но дело не столько в этом, сколько в том, что на право первородства он если где и претендовал, то только в стране победившего Курицына. Изначально же (то есть после того как вышел за пределы сугубо искусствоведческого дискурса) термин "постмодернизм" как таковой вообще употреблялся применительно к политической и социальной проблематике. Общество потребления - Бивис и Баттхед, выборные технологии - Бодрийяр и Маклюэн, одним словом. И, следовательно, определяется он не приемами, которые использует писатель - это не стиль, не направление, не учение и не школа, это ситуация. Ситуация, связанная именно с возникновением общества массового потребления. В том числе и литература.

К примеру (хотя пример, конечно, отвратительный), когда говорят о "массовой" и "немассовой" литературе, совершенно упускают из виду то, что "массовый" читатель и "элитарный" читатель (а через что еще можно определить "массолит" и "немассолит"?) в принципе не есть замкнутые группы или касты, эти сообщества сугубо окказиональны, внутри них происходит постоянная флуктуация, переход из одной категории в другую, а та или иная книга, автор - бренд, одним словом, - так же точно маркирует каждого в данный момент ее (книгу) читающего индивида.

То есть как бы получается такая тавтология: современный потребитель (читатель) выбирает не продукт, а выбор. Хочет хотеть. При этом наблюдается следующий парадокс: чем выше запросы этого читателя, чем он ближе к не вполне, впрочем, внятно определенной планке "элитарного" читателя, тем легче его обмануть, всучив под видом слоеного пирога фанеру той или иной степени проклеенности.

И тут самое время перейти ко второму тезису.

"Интернет", который, по убеждению Олега Павлова, есть такой дополнительный телевизор для богатых, в самом деле напоминает чем-то телевизор - виртуальность просматриваемой программы определяется ритмичностью движений пальца, нажимающего кнопки на пульте дистанционного управления. Это довольно часто употребляемое сравнение имеет одно коварное свойство - делающие его постоянно забывают главное: виртуальность - не то, что происходит по ту сторону экрана. Виртуальность - то, что создает сам пользователь. Или, назовем его иначе, читатель.

Адекватное ханжество

Речь, конечно же, отнюдь не идет о некоем радикально новом чтении - литературном заппинге, перемежающем страницы Тургенева и Каганова в рамках одного читательского акта. Даже о переходе на порносайт по прочтении последнего выложенного в сети "Нового мира" речи не идет.

Речь идет о двух вещах: о ханжестве и об адекватности.

Во-первых. Конечно, легко согласиться с Бавильским, когда он во втором уже выпуске "Критического реализма" говорит о том, что, мол, "премии делают критику". Точка зрения на первый взгляд вполне актуальная, почти по Бурдье - поля, агенты и все такое прочее. Но реципиента-то, человека, по эту сторону листа (экрана) в это не принимают. Не дают ему хотеть выбирать. В очередной раз переводят все без исключения стрелки на фигуру премированного писателя. Вот и получается ханжество. Обидно.

Во-вторых, удивляешься Павлову, который с мазохистским каким-то рвением все хоронит и хоронит литературный интернет. Мазохистским - потому что способы, как сделать из полумертвого живое и симпатичное очевидны. Неадекватность, одним словом. Чем-то подобным занимался одно время уже упоминавшийся Кузьмин, положивший много сил и времени на доказательство того, что сетевой литературы не существует.

Ну, не существует, а дальше-то что? Повторимся: сеть - не какая-то новая бумага, и сетевой читатель - не отморозок, прыгающий с "Инфоарта" на порносайт. Все несколько тоньше, что ли - есть некоторое пространство, приспособленное для практически любых действий. Есть масса реальных возможностей интеграции интернета и оффлайна (один Павлов вон сколько напредлагал). Есть (о чем в статье Льва Пирогова на этой же странице) очевидное истощение любительских и хаотичных, самоорганизующихся трендов. Есть потребность это пространство социализировать и социализироваться через это самому (для примера достаточно назвать того же Пирогова, пришедшего из сети).

А разговоры о том, что, дескать, в интернете сплошь молодые подонки тусуются - пустые. Такие же подонки, как и везде. Старые то есть и больные.