Судьбоносный переход

Большевики быстро стали разрушать ими же созданные мифы: к примеру, вместо выполнения обещания «Земля народу» – приняли жесткий закон о «коллективном социалистическом земледелии». Фото © РИА Новости

Ситуация, в которой под воздействием значимых обстоятельств и в разной степени вовлеченности сейчас пребывают многие жители страны, может быть определена как переход. От прежних форм и качества бытия, поведения и состояния психики, умонастроения и идей – к новым, в новое. При этом плохо осмысливается настоящее; выборочно актуализируется прошлое; белым пятном будущее. Молчат серьезные пониматели: редки или отсутствуют гуманитарные высказывания – философские и литературные тексты, еще менее – киноленты и театральные постановки. Размышлять и тем более высказываться на тему перехода среди них охотников немного.

Прыжок в коммунизм

Наблюдение о слабой осмысленности перехода вдвойне покажется верным, если вспомнить огромный интеллектуальный поток, сопровождавший переходы в прошлом веке: от Октябрьского переворота до укоренения сталинской диктатуры; от перестройки до краха СССР. Да, за факт осмысления и несоответствие государственным трактовкам переходов расплачивались. Но сам факт осмысления, пока репрессии не превысили возможную пользу интеллектуального анализа, был.

Надо признать, что современная ситуация перехода от прошлых отлична. Ее понимание необходимо, и оно невозможно без разбора невыученных уроков прошлого – истоков и сути советского тоталитаризма, отчасти не изжитого до сих пор. Его наследие – крепко завязанный исторический узел теоретических заблуждений и практических ошибок, неизученных и, следовательно, непреодоленных.

Объединяющее свойство авторов прошлых ошибок – теоретический и реальный авантюризм, безграничное самомнение, презрение и безжалостность к народу. Первым завязал узел Ленин, крепко его затянул Сталин. Что до тех, кто пришел им на смену, то они «высокими материями» себя не утруждали. Их более заботил вопрос личного блага, выживания во власти ценой политического приспособленчества.

Начало невыученным урокам положила футурологическая ошибка Карла Маркса и Фридриха Энгельса, которые неосторожно допустили, что Россия может реализовать «предоставленный историей шанс» избежать капитализма и превратить крестьянскую общину – коммунистическую «по инстинкту и по традиции» – в обобществленное аграрное предприятие «ассоциированных производителей».

Впрочем, позднее, после непосредственного знакомства с идеями русских социал-демократов, Энгельс был вынужден признать, что «общинный коллективизм» никакой не прообраз коммунизма, а свойственный всем примитивным народам «первобытный коммунизм» и что России капитализма не миновать.

Мне неизвестно, знал ли об этом окончательном вердикте Ленин, поскольку советские и современные историки-ленинцы об этом, понятное дело, молчат. Но хорошо известно, что, извлекая из марксизма только то, что, на его взгляд, подходило для России, приспосабливая «единственно верное учение» для своих целей, вождь большевиков всю свою последующую деятельность направил на то, чтобы в стране капитализма не допустить, а имеющиеся его зачатки уничтожить. Смысл ленинизма – «прыгнуть» в коммунизм, минуя капитализм.

Человек – ничто

На это утверждение иногда звучат голоса о якобы пересмотре вождем Октября взглядов на социализм. Однако, восхваляя его кооперативный план 1923 года, надо бы предварять его сведениями о действиях большевиков в 1918–1920 годах по уничтожению имевшейся в России кооперации – накануне Октября одной из самых сильных в мире. В стране были все ее формы – кредитная, снабженческая, сбытовая, потребительская. Естественным образом не возникла только одна – производственная, вожделенные большевистские коммуны, колхозы, совхозы.

Кооперация, опора крестьян – держателей хлеба и зачаток гражданского общества, большевиками времен военного коммунизма как конкурент власти была объявлена врагом № 1 и последовательно уничтожалась. Что до еще одного мифа – о НЭПе как о ленинском мудром осознании нужности капитализма в России, – то стоит напомнить тезисы вождя большевиков к докладу на посвященном НЭПу партийном съезде, в которых он наставляет товарищей: «сделать веревку более свободной», «отпустить полегче, не разрывая совсем»; «мы отступаем, чтобы разбежаться и сильнее прыгнуть вперед».

В течение пяти дееспособных лет от Октябрьского переворота и до смерти Ленин успел в пилотном варианте опробовать все элементы будущего коммунистического бытия России посредством уничтожения всех оппозиционных партий и персон; репрессий против социальных общностей и групп «старого мира» – помещиков, зажиточных крестьян, кооператоров, ученых, буржуев, служителей церкви, людей искусства, офицеров; запрета рынка и попытки налаживания с помощью государственных контор «прямого продуктообмена» между городом и деревней; принятия – вместо обещанной «Земли крестьянам!» со свободным определением ими форм хозяйствования – нового аграрного законодательства с императивной идеей «коллективного социалистического земледелия» (1919); организации (совместно с Львом Троцким) военизированных трудовых армий (1920) в сочетании с трудовой «перековкой» в концлагере.

Человеческая цена первого эксперимента вместе с Гражданской войной, в которой «революционная мечта», минуя капитализм, оказаться в коммунизме, была составной частью, по примерным оценкам, включая природно-рукотворный голод 1921–1922 годов, составила порядка 12 млн человек. Закономерен вопрос: верность каким идеалам демонстрирует страна, сохраняя мумию большевистского вождя на главной площади?

Первый урок, преподанный Лениным народу и будущему, таков: «Человек – ничто, прогнозирующая будущее власть – всё».

Страх – норма бытия

Завершив начатую вождем Октября ликвидацию «старых» социальных слоев и групп, а также наладив механизм расправы с партийными конкурентами, Сталин в 1929 году взялся за коллективизацию и ликвидацию класса кулаков – финансовый фундамент всего будущего социалистического строительства. Человеческая цена очередного большевистского преобразования вместе с рукотворным голодом 1932–1933 годов составила минимум 7 млн. Против боровшихся за свою жизнь крестьян (до миллиона участников восстаний в год) шла настоящая война с использованием танков и авиации. Одновременно кроме получения средств за отобранное и проданное за рубеж продовольствие решалась задача сделать покорность определяющей чертой поведения «нового человека».

Впрочем, сталинская тактика была более изощренной. На место уничтожаемого человека «старого мира» заступал созданный «новый советский человек». Для него, не участвовавшего в реальной истории, государство открывало возможность получения образования, обеспечивало медицинским обслуживанием, он не знал безработицы, его ждали социальные лифты. Все это позволило в полной мере использовать огромную энергию талантливого народа, низы которого ранее о подобном не могли мечтать. В ответ народ явил миру множество рукотворных чудес.

Одновременно в полную мощь работала пропаганда, обещавшая, что «через четыре года здесь будет город-сад». Новым человеческим эталоном стал действительный герой и фанатик-большевик Николай Островский с романом «Как закалялась сталь», изданным миллионными тиражами и повсеместно изучаемым.

Но за все это «новый человек», сам того не зная или притворяясь незнающим, платил подменой реальной кровавой истории страны выдуманной, олицетворенной фальшивкой под названием «История ВКП(б). Краткий курс». О ленинских экспериментах и репрессиях, о сталинских раскулаченных или репрессированных миллионах, о погибших, замученных и пропавших без вести нельзя было не только говорить, но думать и вспоминать.

Страну муштровали постоянным страхом. Регулярно для членов партии устраивались чистки, и начиная с 1923 года до конца 1930-х годов таким образом было вычищено более 2,5 млн недостаточно большевистских большевиков. Вычищенные, естественно, лишались всего, нередко самой жизни.

Одновременно в крупных городах проходили и административные (паспортные) чистки. Не менее чем для реальных наказаний, это делалось в назидание. В это же время в полную силу начал функционировать ГУЛАГ – наследник трудовых армий и первого лагеря-перековки на Соловках. Все это имело целью не только выявление провинившихся и наполнение экономики рабским трудом, но и выработку привычки страны жить в состоянии покорности. Благо глубинная историческая память об этом шла от монгольского ига и крепостного права. Только на ее основе и стал возможен «татарский социализм» (Маркс), при котором партийный вождь был не только самодержавным правителем, но обожествлялся.

Новый урок Сталина, продолжение ленинского, кажется, на века, утверждал: «Страх – норма бытия, покорность – шанс выжить».

России необходимо совершить восхождение, чтобы личностное развитие, гражданская общественность и освоение культуры стали единым национальным движением.  Фото Dreamstime/PhotoXPress.ru

Разумная жизнь России сегодня требует осознания обоих уроков. Без этого верно сформулировать и понять нынешний, складывающийся третий урок, нельзя, составить представление о будущем невозможно. Главное в современной ситуации перехода – заданная страной себе и миру цель: преобразование наличного мирового порядка, достижение этой цели вынуждает на первый план выдвигать императив существования страны. Впрочем, это обстоятельство для России не ново: первый урок тоже проходил на границе «бытия-небытия» с тем, однако, отличием, что тогда главный источник опасности для страны был не вовне, а внутри в лице большевиков.

Третий, нынешний урок перехода пока еще не обозначился в своем законченном виде. Но ясно, по каким линиям трансформации бытия и сознания он разворачивается, кто и с какими идеями участвует в его формулировке. Линий трансформаций три: личность, гражданское общество, культура.

Первым и главным актором исторического творчества современного перехода должна стать личность, хотя реально главным субъектом, как это имеет место в нашей стране начиная с 2000-х годов, является государство. Состоявшийся в 1990-х процесс наделения личности собственностью, а в последующем ее перераспределения между новыми собственниками объективно поставил их в положение, при котором они должны стать рядом с государством, быть со-субъектами, участвующими в определении содержания перехода. При этом неверно полагать, что народ против капитализма как такового. Народ не против буржуев. Здесь, однако, за редким исключением, наблюдается свойственное новым собственникам и определяющее для советского человека доминирование сервильности по отношению к государству.

В историческом плане такое положение для России не новость. Но если в недавней советской истории государство в качестве признаваемой всем обществом опоры имело «истинное и всесильное учение» и не только опиралось на него, но и выступало его главным хранителем, то ясного ответа о природе современного фундамента в условиях законодательного запрета на идеологию нет. Отказавшись от тоталитарной советской идеологии, мы по факту прекратили работу по освоению мировоззренческих основ нашей культуры.

Положение, при котором у власти и общества нет общего мировоззренческого фундамента, не считалось бы шатким в условиях развитого общественного сознания, при котором личности составляют многие социальные слои и группы, совокупно это сознание образующие. В условиях массовой частной собственности, а не собственности для избранных, всесторонне разработанного права и отлаженной системы правоприменения – основ гражданского общества, личности становятся реальными акторами исторического процесса. Такое многосубъектное общественное целое в состоянии «якобы хаоса» на самом деле устойчиво, возникшее в начале прошлого века (в России – позднее) «восстание масс» в нем переходит в форму нормального эволюционного процесса. Но наше положение не таково. Недоверие, отношение к народу как к неразумному дитяти, за которого и для которого все сделает государство, – еще одна часть невыученных советских уроков.

Исторический двоечник

Непрерывное рациональное коллективное обновление содержания эволюционного процесса развития составляет то, что должно именоваться общественностью, гражданским содружеством личностей. Это не простая сумма отдельных индивидов, из которой некоторые национал-патриотические радетели хотели бы сформировать подвластную им дружную орду, говоря о порочности индивидуальной свободы. Тоталитарно-советский идеал этих деятелей – бессловесная масса, которая настолько привыкла жить волей возглавляющего ее вождя, что последнему даже не требуется прилагать усилий для сохранения власти. Их современные лозунги – примитивные, призванные возбудить темные стороны человеческой природы, справедливо вызывающие приступы народного негодования, но намеренно непомерно преувеличенные. Они – возведенное в степень подобие советской разновидности организованной государством публичной травли «стиляг» с участием «болеющих за страну» доносчиков.

Общность созидающих личностей изначально предполагает их вживание, чуткое освоение мира культуры, в том числе в процессе целенаправленного воспитания и образования. Именно культура создает условия для возникновения у индивидов длинного мировоззрения, о котором в отличие от ситуативно-конъюнктурного, подчас вызванного вынужденными обстоятельствами, но неустойчивого и поверхностного, я писал ранее.

Нужная стране гражданская общественность – форма многонационального и поликонфессионального просвещенного консерватизма (Борис Межуев), стоящая выше традиционной конфликтности западников и почвенников в позиции русского северянства (Алексей Кара-Мурза), одинаково диалогичного с Европой и Азией. Она равно не совместима с агрессивным большевистским космополитизмом (Геннадий Зюганов) и русским национализмом (Александр Дугин).

Отечественная культура – то, что открывает возможность сложиться духовности, наполнить личность и их сообщество духом. Культура не тождественна традиционности. Она масштабнее и существенно менялась во времени. При всем понимании важности посвященного традициям специального указа президента по своему жанру он – каркас для огромного содержания великой отечественной культуры. И каркас как фундамент общих мировоззренческих основ нуждается в обширной содержательной интерпретации, поскольку включает в себя наряду с общечеловеческими традиционными ценностями («жизнь», «патриотизм» и др.) те, которым требуется привязка к российской истории («достоинство, права и свободы человека»). Надо ли доказывать, что в многовековом отечественном бытии место свободы и права часто занимала покорность, место достоинства и чести – «государево слово и дело», а место духовности – идеологическое шаманство.

Способствовать усилению духовности одной активизацией пропаганды, монологизмом (фактически – цензурой) допущенных к процессу одних лишь государственных оракулов невозможно. Культурной и общественной личности вне индивидуальной свободы не бывает. Духовность как результат культурности – дело массовое и одновременно штучное. Наряду с действительными и несомненными успехами ошибок и упущений не избежать. Но другого пути нет. Тут как в законопослушании: к каждому контролера не приставишь, да и контролеру требуется контролер. Но если процесс будет публичным, он пойдет в режиме самовыправления.

В заключение подчеркну. Стране наконец следует перестать быть историческим двоечником – выучить и оставить в прошлом уроки ХХ столетия. Тем самым мы в значительной мере определимся и с содержанием урока третьего, разворачивающегося на наших глазах. Личностное развитие, гражданская общественность и освоение культуры должны стать единым национальным движением, которое обеспечит развитие и укоренение самобытной цивилизационной уникальности России как внутри нее самой, так и в новом миропорядке.