Сергей Никольский
С воцарением власти Советов началось планомерное уничтожение «человека старого мира» и выковывание «человека советского». В.В. Мешков. Вступление Красной гвардии в Кремль 2 ноября 1917 года. 1930. Репродукция РИА Новости
Сугубо субъективный характер текста дает основание для краткого самопредставления автора, чтобы показать, насколько он действительно сопричастен теме. Из значимых для темы статьи фактов сообщаю, что до 24 лет (1974) жил и учился в Луганске. Следующие чуть ли не полвека пришлись на аспирантуру, преподавание в вузах Москвы и исследовательские занятия в Институте философии РАН с кратким, в 1994 году, перерывом на работу членом правительства в Автономной Республике Крым. То есть с настроениями украинского востока и полуострова в начальной стадии его пребывания в новом государстве я знаком.
Предметы моих научных изысканий – аграрная проблема в России и в СССР, отечественная философствующая литература, русское мировоззрение. Последние 2 из 15 написанных мною книг – попытка целостного анализа феномена «советского» в его историческом, политическом, философском и культурном отношениях (к примеру: Никольский С.А. Советское. Идея и практика. СПб.; М.: Центр гуманитарных инициатив, 2023).
Моя философско-мировоззренческая позиция – «просвещенный консерватизм» (термин предложен философом Борисом Межуевым). Это не дань моде. В Крыму, в противоположность возобладавшей в России политике частной собственности на землю, я продвигал программу, в которой настаивал на сохранении государственной собственности с правом долгосрочной аренды производителями.
Выход из состояния несовершеннолетия
Доминантное слово в конструкте «просвещенный консерватизм» – просвещение в его кантовской интерпретации как «мужество пользоваться собственным умом». Просвещение – это способ выхода человека из состояния несовершеннолетия, виной ему несмелость человека, привычка к покорности, в которой он находится не только в силу обстоятельств, но и по своей воле.
В связи с темой «выхода из несовершеннолетия» речь, конечно, не о смелости от отчаяния или эмоционального порыва «рвущейся к свету души». Таковая, как показала история, быстро приводит в России к тому, что для пылких юношей находится вождь, «берущий их душу и их волю в свою душу и в свою волю» (Федор Достоевский) и делает их послушными «винтиками» его замысла. При этом вождь не останавливается ни перед чем, когда требуется двинуть покорных ему юношей вперед хотя бы и по трупам. Да и покорные в состоянии привитого перманентного страха и обретенного фанатичного энтузиазма ради идей вождя готовы на все. При этом не важно, будут ли это 36 тыс. высших военачальников Красной армии, уничтоженных по приказу хозяина Кремля накануне Великой Отечественной войны, или 7 млн крестьян, погибших в сталинскую кампанию «ликвидации кулачества как класса».
Просвещение, без сомнения, включает в себя патриотизм. Но настоящий патриотизм – это не голые ура-патриотические лозунги и парадные бюрократические «мероприятия», которые угодливо продуцирует в разных формах и на разных уровнях наша сервильная бюрократия. Это длительный процесс рационального освоения и совместного переживания просвещающим и просвещаемым как лучших образцов прошлой отечественной культуры, так и современной практики. В приобщении к культуре – в свободном познании и в переживании, в глубоком рационально-чувственном диалоге рождается подлинный патриотизм и искомое «мужество пользоваться своим умом».
Но почему современное просвещение должно ориентироваться на консервативные смыслы и ценности, а не на модерн, например европейский?
Погружение во тьму?
Причина первая и основная (не нужно обманывать себя, если мы хотим всерьез разобраться в проблеме) – низкий уровень культурности существенной части российского общества. Культура (качество человека) при всей декларируемой властями ее важности в последние десятилетия так и не стала доминантой государственной политики. Отчасти потому, что у страны было много других первостепенных задач. Отчасти оттого, что при приоритете фактора наживы в условиях потребительского общества, в которое вступила прежде в массе своей скудно жившая Россия, значительная часть так называемых «деятелей культуры» в выборе между просвещением и наживой сознательно выбрала второе с сопутствующей тактикой потворства наиболее низменным переживаниям масс.
Спрос на пошлость вызывал ответное предложение пошлости, которое, в свою очередь, порождало еще более низменную пошлость. В этом скольжении вниз прежде других преуспели наиболее пропагандистски эффективные телевизионные развлекающие и политические шоу-пропагандисты. К тому же близорукая и небескорыстная в этом отношении бюрократия исходит из того, что просвещение, «умствование» и содержательное сопереживание для масс – путь долгий, в то время как бюрократический «результат», обеспечивающий похвалу начальства и продвижение по службе, можно получить уже сегодня. В самом деле, какой чиновник будет ориентироваться на процесс, плоды которого созреют спустя многие годы и будут зачтены кому-то другому? Культуру как ядро просвещения власть упустила.
Лишенный просвещения консервативный тренд определяется тем, что найти в еще недавно казавшихся несомненными ценностях и смыслах западного модерна позитивное содержание стало делом сложным. Модерн на Западе потеснен, а иногда и испорчен постмодерном. (Из недавнего: папа римский Франциск разрешил католическим священникам благословлять однополые пары.) Он разрушает все сколько-нибудь веками бывшее устойчивым, считавшееся классическим, исключающее релятивизм, дающее человеку силы и надежду на преодоление препятствий, на прогресс. Постмодерн популярен, поскольку родственен контрпросвещению, родственен массовой пошлости масс. Выискивать в западной культуре, в постмодерне в том числе, живые начала прошлого модерна стало делом сугубо профессиональным. Для западного «человека потребляющего» модерн сегодня – лузерство.
К сожалению, в деле разведения позитивного и негативного западные исследователи пока не слишком преуспели. Однако и отечественные не слишком разобрались в том, что именуется традиционными ценностями, хотя никогда не упускают возможности сослаться на известный президентский указ. Ведь в противном случае они, например, должны были бы реагировать на то, что включенные в перечень наших традиционных ценностей «достоинство», а также «права и свободы человека» нуждаются в обоснованиях в связи с историческим контекстом, например временами крепостного права или сталинизма.
Что касается «прав и свобод», то, насколько могу судить, они и сегодня отрицаются православной доктриной, но, напротив, поддерживаются исламом. Поверхностное толкование общих традиционных мировоззренческих основ российского самосознания не способствует его укреплению. И одними успокоительными разговорами про «нерушимую дружбу народов», межнациональный и межконфессиональный мир тут вряд ли обойдешься.
К слову: фильм Степана Бурнашева «Айта» не смотрели? Министерство культуры отозвало у него прокатное удостоверение после того, как в нем была обнаружена «деструктивная информация, противоречащая принципам единства народов России». Не слышим ли мы всего лишь новые слова о том, что в советские времена именовалось «социалистическим реализмом», то есть цензурным требованием изображения не сущего, а программно-должного?
Консерватизм без просвещения – гарантированное повторение прошлых ошибок, иногда трагедий. Поэтому установке на консерватизм должно сопутствовать культурное просвещение и лишь на его основе можно искать опору в традиции, в выработке возможности ее укоренения в современности. Пока же наш консерватизм безуспешно пытается закрепиться на основе «исконно-посконных»-якобы-ценностях, которые время от времени, как сквозь дырявую котомку, вылезают на свет божий.
Вот фанатичный философ призывает «убивать, убивать и убивать украинцев» без разбора воюющих и мирных граждан по одному лишь этническому признаку. Вот «слуга народа» двухзвездный генерал громогласно призывает «уничтожить врагов народа» – тех, кто не согласен со СВО и уехал из страны. Выходит, вновь следовать сталинским заветам и посылать к ним меркадеров? А что же товарищи-думцы? Увидели в его призыве всего лишь «фигуру речи».
А вот совсем недавно новое «консервативно-патриотическое»: на всю страну голосит гимн России юноша, именующий себя Шаманом. В связи со знаменательным мероприятием без косвенного касательства первобытно-племенных практик устроителям никак нельзя было обойтись? К тому же, хотя я небольшой знаток пения, но парнишка точно не Кобзон. Послушайте и посмотрите, впечатляет. Боюсь, набравший сегодня силу лишенный просвещения консервативный тренд успешно «погружает нас во тьму».
|
|
Авторы «Манифеста» внедрили ошибочное представление об «уникальном историческом шансе» России переместиться из феодализма в коммунизм, минуя порочный капитализм. Обложка Манифеста Коммунистической партии. М, 1977 |
К моим заметкам можно было бы отнестись как к старческому брюзжанию. Вот только ситуация, в которой Россия находится, отмахнуться от реальности не располагает. И хотя корни проблемы уходят в историю на несколько веков, начну со сравнительно недавнего – ошибки Карла Маркса и Фридриха Энгельса об «уникальном историческом шансе» России переместиться из феодализма в коммунизм, минуя ужасы капитализма. Основания этого прыжка авторы «Манифеста Коммунистической партии» видели в общинном коллективизме русской крестьянской общины.
Правда, как и в других случаях, не слишком веря в российский революционизм, предупреждали, что такое нетипичное историческое событие возможно только после победы пролетарской революции на Западе и с помощью европейского пролетариата. Однако позднее в результате общения с русскими социал-демократами Энгельс понял, что крестьянская община – подобна коммунизму лишь по видимости, а в основном искусственно поддерживается властью в ее собственных интересах для фискальных и рекрутских нужд посредством механизма круговой поруки. Отчасти же это обычный, свойственный многим молодым народам, «первобытный коммунизм». Значит, России прыжком преодолеть этап, на котором мучаются европейцы, не удастся; избежать тягот капитализма на пути к счастью нельзя.
Этот вывод был принят русскими революционерами во главе с разумным постепеновцем Георгием Плехановым, но категорически отвергнут радикально-авантюристичным Владимиром Лениным. Задача – не допустить в России капитализма стала синонимом ленинизма, смыслом и ядром всей последующей деятельности, включая и пресловутое признание долговременной значимости нэпа. (Коротко о нэповском «отступлении» в своих заметках к съезду партии он выразился примерно так: сделать веревку свободнее, отпустить немного, не разрывая совсем.)
Последовательное и систематическое, начиная с Октября, уничтожение «человека старого мира» (дворян, помещиков, офицеров, купцов, священников, чиновников, интеллигентов как лично, так и с семействами), с последовательным же, параллельно, созданием «человека советского» было продолжено после смерти вождя новым хозяином Кремля. Сделать это в части конструирования «человека нового» можно было лишь одним способом – укоротив и в чем-то под страхом наказания запретив свободную человеческую память. В итоге на службу власти был поставлен созданный ею революционный консерватизм – Октябрьский переворот-бунт, лишенное памяти сознание и оскопленное просвещение – и классово изуродованная культура.
Как известно, после Октября политика эта реализовывалась в СССР, но не в его будущих западных регионах, в том числе на окраинах Белоруссии и Украины. Тогда в этих осколках советизированных славянских этносов в рамках буржуазных демократий не без влияния «мудрой» политики большевиков в отношении советских украинцев и белорусов зрело их национальное самосознание. Будучи насильственно втянуто в СССР накануне и закреплено в нем после Второй мировой войны, связанное с Россией антикоммунистическое национальное самосознание существовало в подполье до самого распада СССР.
Ненависть к «москалям» и к населению востока и юга Украины как к предателям украинства вместе с антисемитизмом и тягой жить в развитом европейском капитализме, до которого в постсоветской, а тем более в советской России было далеко, составило ядро националистического тренда «в Европу любой ценой».
После 1991 года при постоянно усиливавшемся доминировании на Украине идеологии украинцев-западенцев, оно, как и в Восточной Европе, в конце концов окрепло созданием образа общего внешнего врага – русского коммуниста-оккупанта. Ради этого объединительного образа фальсифицировалось все, включая якобы целенаправленное по этническому признаку уничтожение русскими украинского крестьянства в период так называемого голодомора.
Наконец национальное самосознание при первой же возможности – государственном перевороте 2014 года – возобладало и публичным актом заявило об унификации на своей территории всего, от себя отличного. Напомню, что первым решением Верховной рады после отстранения Виктора Януковича был запрет региональных языков, русского прежде всего, на котором говорили восток и юго-восток страны, возобладал лозунг «Украинська мова, або смерть!»
Что до Крыма, то еще летом 1994 года, во время тогда еще совместного застолья по случаю празднования Дня военно-морского флота в Севастополе, на котором я был, один из украинских адмиралов нагло провозгласил тост в духе «Крым будет украинским или безлюдным».
То, что готовы были делать националисты Западной Украины в других частях страны, равно как и в присоединившемся к России в 2014 году Крыму, показало публичное средневековое зверство – сожжение 2 мая полусотни человек на Куликовом поле в Одесском Доме профсоюзов при абсолютном невмешательстве властей и молчании Европы и США. (Ни правовых последствий для убийц, ни общественного осуждения, ни украинских Алеся Адамовича, Владимира Колесника и Янки Брыля с их повестью «Я из огненной деревни» о сожжении фашистами белорусских крестьян у завтрашних европейцев ни тогда, ни потом не появилось.)
Опоздав на век ко времени формирования европейских национальных государств, но сохранив верность традиции «самостийности ценой любой крови», как и завещал Бандера, украинские консерваторы не остановились перед воспроизводством худших консервативных обычаев варварских времен.
Нынешний относительно локальный масштаб войны США и Европы с Россией, когда откровенно признано, что дипломатические Минск-2 и Минск-3 были лишь военной хитростью для превращения Украины в антирусский ударный кулак – часть картины мироустройства вообще. Не могут «первая страна мира» и следующие в ее фарватере государства допустить в свое консервативное сознание ни луча просвещения – права других жить своим умом. Но это «они». А что же «мы»?
Великая миссия – великая ответственность
Заявив о возможностях нового планетарного способа бытия и даже претендуя на то, чтобы это преобразование возглавить, Россия публично взяла на себя новые, явленные всему миру обязательства. Они могут быть только национально-ориентированными, консервативными, то есть связанными с традициями отечественного бытия. Но это должны быть лучшие традиции. И ответ на вопрос, что такое «лучшее», может дать только великая русская и советская культура, всегда противостоявшая имперскому или партийному самодержавию, привычке одних жить за счет других, по мере сил выводившая человека из состояния лени, безразличия и покорности, открывавшая возможности тем, кто способен свободно мыслить. В этом великая миссия, но и великая ответственность страны.
Не осознав глубинную связь консерватизма и просвещения, не сделав их органическую связь способом бытия, мы, как и в недавнем случае с «коммунизмом – светлым будущим всего человечества», рискуем оказаться всего лишь всемирным негативным примером, вечным историческим тупиком.
P.S. Выйдя на столь пафосный финал заметок, я должен отметить, что сознаю малый масштаб приведенных мной негативных примеров отечественного консерватизма без просвещения. Это недостаток. Однако в тексте мне прежде всего было важно представить саму проблему. А ее дальнейшая конкретизация возможна на примерах в любом масштабе. Уверен, что недостатка в таковых в нашей реальности не будет.
