Юрий Юдин
Сталинская гвардия одновременно и боялась, и создавала почти религиозный культ вождя. В первом ряду: Н.С. Хрущев, А.А. Жданов, Л.М. Каганович, К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, В.М. Молотов, М.И. Калинин, М.Н. Тухачевский. 1936 год.
Фото из книги Бориса Соколова «ЖЗЛ: Тухачевский». М., 2008
Ключевым временем формирования «классического Советского Союза» нужно считать середину 1930-х. От XVII съезда ВКП(б) в начале 1934 года до принятия новой Конституции СССР в конце 1936-го.
Это время иногда называют сталинской оттепелью. Коллективизация была в основном завершена, к тому же урожай 1934 года оказался неплохим, призрак голода отступил. Лихорадка первой пятилетки понемногу выдыхалась, хозяйственные планы стали реалистичней, госбюджет удалось сбалансировать. Показательные судебные процессы продолжались, но перемежались акциями по насаждению массового энтузиазма.
Великий и простой
Сталин в 1934 году был уже единоличным вождем, но пока не чувствовал себя полновластным диктатором. Личный культ его пока не получил полного оформления. Огромные портреты Сталина уже вывешивались на фасадах и в интерьерах, но время долгих оваций и истерических славословий еще не наступило.
Правда, была репетиция 1929 года – 50-летний юбилей вождя, установочные статьи в газетах о роли Сталина в революции, в становлении Красной армии и т. п. Но в начале 1930-х вал славословий стихает, чтобы снова расцвести к середине десятилетия.
До середины 1933 года, по наблюдениям немецкого историка Яна Плампера, фотографии Сталина в «Правде» появляются редко и всегда в компании других вождей. Затем начинается его выделение из общего ряда. С 1934 года публикуются репродукции живописных полотен со Сталиным. Статуи вождя ставятся на поток. Имя его образуют самолеты в небесах и тела физкультурников на парадах. Огромные портреты Ленина и Сталина 1 Мая и 7 Ноября появляются на Красной площади – на фасаде ГУМа.
С весны 1935 года Сталин часто изображается как податель плодородия – в обрамлении цветов и плодов, девочек и женщин. Другой популярный жанр – фото вождя со стахановцами, полярниками, летчиками. Героем художественной киноленты Сталин впервые становится в 1937-м – «Ленин в Октябре».
Во время Большого террора число портретов Сталина в прессе резко снижается (то же наблюдается в начале Великой Отечественной). К 1939 году (60-летие вождя) складывается канон сталинских изображений, но затвердевает он только в конце 1940-х.
Стиль руководства Сталина также еще вполне не сложился. В большинстве случаев он не спешил прибегать к грубому нажиму и старался заручиться поддержкой соратников.
По отдельным вопросам члены Политбюро порой возражали Сталину. Сохранялись рудименты коллективного руководства. Помимо участия в заседаниях, члены Политбюро опрашивались по текущим вопросам, обыкновенно по телефону. Решение принималось большинством голосов.
Но все чаще случалось обратное: единоличные решения вождя оформлялись как постановления Политбюро. Когда Сталин был на отдыхе, такие постановления визировал Каганович.
Съезд победителей
В конце января и начале февраля 1934 года в Москве прошел XVII съезд ВКП(б), известный как «съезд победителей».
Сталин разъяснил: на XV съезде велась борьба с антиленинскими группировками, на XVI съезде добивали последних отщепенцев. А теперь «и доказывать нечего, да, пожалуй, и бить некого. Все видят, что линия партии победила».
Съезд должен был подвести итоги первой пятилетки и утвердить планы второй, но хозяйственные итоги его оставим в стороне. Важно, что Сталин провозгласил перемирие, и на съезде установился тон умеренного оптимизма.
На съезде не проводились выборы генерального секретаря. Сталин формально остался одним из четырех секретарей ЦК, хотя иногда пользовался прежним титулом.
Секретарями ЦК были избраны также Лазарь Каганович, Сергей Киров и Андрей Жданов. При этом Киров продолжал руководить Ленинградской областью и в Москве бывал наездами. Зато Жданов охотно перебрался в ЦК из Горьковского (Нижегородского) крайкома.
Вторым секретарем считался Лазарь Каганович. Он готовил решения Политбюро и нередко бывал их инициатором. Во время сталинских отпусков он председательствовал в Политбюро и руководил аппаратом ЦК. Возможно, Сталин хотел умерить влияние Кагановича, потому и предложил избрать Кирова секретарем ЦК. Отказ Кирова покидать Ленинград поломал эти планы и привел к неожиданному возвышению Жданова.
Но на этот эпизод можно посмотреть иначе. Жданов оказался первым руководителем нового призыва, достигшим вершины власти. В этом же году получили импульс карьеры Хрущева, Щербакова, Ежова, Маленкова и Берии, дотоле не слишком заметные.
Разгромленная оппозиция выступала на съезде с покаянными речами. Но сам факт ее появления на высокой трибуне расценивался как признак смягчения режима.
Бывшие лидеры оппозиции получили некоторые послабления. Николай Бухарин был избран кандидатом в члены ЦК и назначен редактором газеты «Известия». Григория Зиновьева и Льва Каменева восстановили в партии. Каменев возглавил издательство «Aсademia» и Институт литературы им. Горького (нынешний ИМЛИ). Зиновьев стал членом редколлегии журнала «Большевик». Правда, через несколько месяцев его изгнали со скандалом. А в конце года Зиновьев и Каменев были арестованы.
Политбюро и Оргбюро
В Политбюро ЦК на пленуме после съезда были избраны: члены – Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин, Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор; кандидаты – Рудзутак, Микоян, Чубарь, Петровский, Постышев.
Перестановки после съезда оказались незначительными. Статус большинства членов и кандидатов не менялся с 1930 года. Все они были сторонниками сталинской линии. Но самыми твердыми приверженцами вождя считались Каганович и Молотов, Ворошилов, Андреев и Постышев.
Политбюро было главным руководящим органом партии в промежутках между пленумами и съездами. Но заседания его уже носили отчасти церемониальный характер. Ключевые решения принимались Сталиным и узким кругом его приближенных. В него входили далеко не все члены Политбюро. Например, в этом ареопаге редко бывал Калинин, номинальный глава государства. А Киров, несмотря на близость к Сталину, редко мог у него бывать, поскольку жил в Ленинграде.
Важно, что никто, кроме Сталина, в этом составе Политбюро на роль идеолога не претендует (роль Кагановича – чисто административная). Тогда как еще 10 лет назад, после смерти Ленина, на роль крупных теоретиков претендовали Троцкий, Бухарин, Зиновьев и Каменев, роль толкователей ленинских заветов с удовольствием исполняли Луначарский, Ярославский, Бонч-Бруевич и др.
После XVII съезда было избрано также Организационное бюро ЦК. Когда-то Оргбюро ведало кадровой политикой партии и готовило материалы для Политбюро, то есть определяло его повестку. Но к 1934 году превратилось в придаток секретариата ЦК. Хотя члены Оргбюро обладали еще некоторым политическим весом.
В состав Оргбюро, кроме четырех секретарей ЦК, вошли: Валериан Куйбышев, Ян Гамарник (начальник политуправления РККА), Николай Ежов (заведующий орграспредотделом ЦК, будущий нарком внутренних дел); Александр Косарев (первый секретарь ЦК ВЛКСМ); Алексей Стецкий (заведующий отделом культпропа ЦК), Николай Шверник (председатель ВЦСПС – центрального совета профсоюзов).
Тут мы уже видим двух человек (Стецкого и Гамарника), занятых чисто идеологической работой. Но аппаратный вес их невелик, и в любом случае они лишь проводники сталинской политики. Скажем, отдел культуры и пропаганды ЦК часто реформировался, а в 1935-м и вовсе был разделен на пять отделов. Видным идеологом по части культурной политики станет Жданов, но пока он в самом начале своего поприща.
Большой, но незаметной властью обладал секретный отдел ЦК ВКП(б), который с 1934 года стал называться особым сектором. Возглавлял его Александр Поскребышев, личный секретарь Сталина. Личные секретари региональных партийных вождей находились в подчинении Поскребышева. Но и этот орган не может претендовать на самостоятельную роль: он был лишь суммой приводных ремней сталинской политики.
Общая иерархия вождей также не имела формального характера. Скажем, Генрих Ягода или Андрей Жданов, не входившие в Политбюро, пользовались большим влиянием, чем многие его члены. Весьма влиятельный Максим Горький и вовсе был беспартийным.
Правда, как раз в 1934-м Горький возглавил литературное ведомство – Союз писателей СССР. А словесности как идеологическому оружию придавалось огромное значение. Но фигура Горького в этот очерк не помещается, о его роли придется рассказать отдельно.
Идеологические ведомства
Общесоюзных наркоматов юстиции и просвещения в 1934 году не существовало. Однако Наркомпрос и Наркомюст РСФСР оказывали изрядное влияние на жизнь всей страны.
Наркомат юстиции возглавлял Николай Крыленко. Он выступал гособвинителем на политических судилищах («Шахтинское дело», процесс Промпартии). В 1934-м Крыленко стал доктором правовых наук и заслуженным альпинистом СССР. Он возглавлял также Всесоюзную шахматно-шашечную секцию.
Позднее Крыленко назначили наркомом юстиции СССР, но вскоре арестовали и расстреляли. Считается, что он проиграл борьбу за власть Андрею Вышинскому, в ту пору прокурору СССР. Но сыграла роль и принадлежность Крыленко к когорте старых большевиков. К тому же его сестра была замужем за американцем Марком Истменом, литературным агентом Троцкого.
Наркомат просвещения возглавлял Андрей Бубнов. В состав наркомата входили: ОГИЗ (объединение государственных издательств, Михаил Томский); Главнаука (управление научными и музейными учреждениями, Иван Луппол); Госкино (управление кинофотопромышленности, Борис Шумяцкий); Главлит (цензура печати, Борис Волин); Главрепертком (цензура театра и кино, Осаф Литовский).
Наркомпрос управлял также высшим, средним, начальным и профессиональным образованием. Библиотеками, клубами и парками культуры и отдыха. Творческими объединениями, охраной памятников, международными культурными связями и т.п.
Как ни странно, при таком объеме полномочий нарком просвещения не считался серьезным политическим игроком. Наркомат часто и безбоязненно критиковали партийные деятели и комсомольские вожди. Такое положение сложилось еще при прежнем наркоме Луначарском, и Бубнов не сумел его переломить.
Впрочем, имя Бубнова до 1937 года носили Ленинградский университет, Московский пединститут, парк культуры в Сокольниках. Его преемники Петр Тюркин и Владимир Потемкин таким почетом не пользовались и ныне забыты.
За образование отвечала Надежда Крупская в ранге замнаркома. Но в 1933 году Наркомпрос подвергся резкой критике. Наркомату предложили сосредоточиться на управлении средней и начальной школой, ряд учреждений при нем упразднили.
Сталинские кадры
Видными идеологическими работниками считались также главный редактор «Правды» Лев Мехлис, главный редактор «Известий» Николай Бухарин, ответственный редактор журнала «Большевик» Алексей Стецкий, глава Радиокомитета Платон Керженцев, глава историко-партийного Института красной профессуры Вильгельм Кнорин.
Впрочем, Бухарин и Томский, бывшие оппозиционеры, в 1934-м уже не пользовались серьезным влиянием. Имя Бухарина еще носили улицы в Москве, Новосибирске и Витебске, завод в Гусь-Хрустальном, санаторий в Железноводске. Но многие объекты избавились от опасного имени задолго до его ареста. Название деревни Бухарино на Смоленщине известно с XVII века, но в 1937-м и эту деревню переименовали в Кавказ.
Зато Стецкий, раскаявшийся бухаринец, пошел в гору. Он стал членом Оргбюро ЦК и фактически руководил подготовкой первого Съезда писателей.
Впрочем, формально оргкомитет писательского съезда возглавлял Иван Гронский. Прежний редактор «Известий», он как раз в 1934-м уступил этот пост Бухарину, но остался редактором журнала «Новый мир». Гронскому приписывают изобретение понятия «социалистический реализм».
Иван Гронский, урожденный Федулов, был одним из редких пролетариев в советском руководстве: бывший слесарь и портовый грузчик. Учтивый правоверный функционер Гронский и буйный опальный поэт Павел Васильев были женаты на сестрах. И Васильев подолгу жил у Гронского в Доме на набережной, в двух шагах от Кремля.
Борис Шумяцкий, партийная кличка Илья-Конь, имел крупные заслуги перед мировой революцией. Он установил советскую власть в Монголии, сформировал ее первое правительство и стал побратимом монгольского вождя Сухэ-Батора. Позднее Шумяцкий имел неосторожность поссориться со Сталиным, в ту пору наркомом по делам национальностей, и был сослан полпредом в Персию.
Руководство советской кинематографией стало его лебединой песней. Руководителем Шумяцкий был весьма энергичным, по стилю работы напоминал американского продюсера. Говорят, в картине Григория Александрова «Цирк» (1935) интернациональную колыбельную в финале придумал именно Шумяцкий.
Латыш Вильгельм Кнорин, урожденный Кнориньш, провинциальный газетчик, в 1917 году оказался в Минске, вступил в партию и дослужился до поста партийного вождя Белоруссии. На этом посту он уничтожил белорусские школы и белорусскую прессу, преследовал национальную интеллигенцию, объявляя ее польско-литовскими шпионами. Вскоре его забрали в Москву, чтобы не нагнетал напряжение в республике.
Кнорин был одним из авторов «Краткого курса истории ВКП(б)». Одно время его двигали в вожди Коминтерна. Но Кнорин всегда старался быть святее папы римского, за что в итоге и поплатился.
Борис Волин, урожденный Иосиф Фрадкин, был сыном счетовода. Именно он в 1929-м начал кампанию травли Замятина и Пильняка. Позднее пытался запретить публикацию «Золотого теленка», но у романа нашлись сильные заступники. После цензурных трудов Волин был назначен первым замнаркома просвещения и требовал, чтобы его должность писали с римской цифры I, отчего получил прозвище Первый Римский.
На посту замнаркома он разгромил в 1936-м советскую педологию. Эта научная школа уже не имела былого влияния, но во многих московских школах работали педологические лаборатории. Разогнали их за «проповедь закона фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами» и «распространение несусветной и вреднейшей чепухи о скорейшем исчезновении семьи».
Между тем социальное происхождение часто сказывалось на судьбах людей 1930-х годов самым фатальным образом. И семья тут обыкновенно служила отягощающим фактором.
К самому Волину, однако, это не относится. Среди его родных и присных были партийный журналист Михаил Кольцов, партийный карикатурист Борис Ефимов, партийный фотограф Семен Фридлянд. Главный советский безбожник Емельян Ярославский. Глава НКВД Генрих Ягода и гнуснопрославленный следователь того же ведомства Леонид Черток. Знатный ленинист Владимир Бонч-Бруевич и покойный глава государства Яков Свердлов.
И такое положение было для советской верхушки скорее правилом, чем исключением. Хотя, конечно, столь обширным и ветвистым родством могли похвастаться далеко не все.
Партийные псевдонимы
Стоит заметить, что прозвища русских большевиков нередко приобретали польско-еврейскую окраску (по типу: Минский, Шкловский, Белоцерковский). Так, Федулов стал Гронским, Кирпичников – Ставским, Ефремов – Томским, Галкин – Свирским, Кривобоков – Невским (хотя тут можно вспомнить и актерские псевдонимы, и литературных героев: Онегина и Ленского, Печорина и Волгина).
Революционеры из евреев и поляков были весьма активны и неплохо образованны. Поэтому не только евреи-ассимилянты брали русские фамилии, но и русские выбирали полонизированные псевдонимы, звучание которых казалось престижным.
По схожей причине Бухарин, Рыков, Молотов, Ворошилов, Андреев, Ежов, Поскребышев (не говоря о Каменеве, Зиновьеве, Кагановиче и др.) были женаты на еврейках. В этой среде было проще обрести не только любовь, но и товарища по борьбе.
Зыбкое поприще
Томский в 1936 году покончил самоубийством в ожидании ареста. Бухарин был арестован и расстрелян. Затем настала очередь Бубнова и Шумяцкого, Стецкого, Кнорина и Луппола, также приговоренных к «высшей мере социальной защиты».
Другим деятелям из этой группы повезло больше: они умерли своей смертью. Хотя репрессии так или иначе коснулись всех.
Гронскому в 1938-м дали 15 лет. Он отбыл в лагере и ссылке 16. Затем его реабилитировали и восстановили в партии, но больших постов уже не доверяли. Он трудился младшим научным сотрудником в Институте мировой литературы. Имя Гронского носили остров близ Северной Земли и пик на Памире. После его ареста их переименовали, а потом названия, конечно, не вернули.
Реабилитация редко бывала полной: на прежние высоты человек уже не возвращался. Были исключения: военные (Рокоссовский), конструкторы (Туполев), ученые (Ландау). Но общая логика была такая: дыма без огня не бывает; пускай сидел ты без вины, но в лагерях с врагами общался и мог чего-то от них набраться; да и советскую власть теперь по-прежнему любить не сможешь; да и вообще, как бы чего не вышло.
Литовский в 1937-м был уволен из Главреперткома. Избежал ареста, но больших постов уже не занимал. Трудился в Театре имени Ленинского комсомола, пытался ставить спектакли и писать пьесы. В старости превратился в кощея и наркомана. Все, кто его знал, вспоминают о нем с омерзением.
Керженцев в 1935 году пережил разгром Радиокомитета. В редакциях радиостанций были выявлены троцкисты и меньшевики. Они допускали либо учиняли злонамеренно политические ошибки в эфире.
Перед исполнением «Интернационала» кто-то вклеил кусок пленки со словами «который служит защитой от зверей». В крестьянских новостях прозвучало: «Подбельская МТС Средне-Волжского края проводит праздник коня. Приглашен Михаил Иванович Калинин». Диктор «Последних известий», завершая трансляцию встречи челюскинцев на Красной площади, заявил: «Комедия окончена».
Керженцев отделался строгим выговором и снятием с должности. Вскоре он возглавил Комитет по делам искусств, но не проработал и двух лет. В вину ему поставили поддержку театра Мейерхольда, хотя он был усердным его гонителем. Керженцев успел еще поруководить изданием Малой советской энциклопедии и умер в 58 лет от остановки сердца.
Больше других повезло Борису Волину. В 1937-м арестовали все руководство Наркомпроса, кроме него и Крупской. В 1941-м Волин выехал на фронт для чтения лекций, попал в окружение и закопал партбилет. Других за такие проделки отправляли в лагеря, но Волин уцелел и на этот раз. И был даже награжден партизанской медалью.
Дарья Гармоненко 