Еще один репрессивный опыт приведет Россию к общенациональной катастрофе

Сталин предпринял первую в истории страны попытку утверждения единой государственной идеологии, что было необходимым условием создания нового – советского – типа человека. Фото Игоря Стомахина/PhotoXPress.ru

В течение жизни одного поколения многократно усложняющийся мир явил прежде неизвестный человечеству вызов. То, что еще недавно именовалось революционными переворотами в политической, экономической, духовной сферах и давало по крайней мере 40–50 лет на осознанную адаптацию, теперь не только не отпускает сравнимого времени, но наползает, громоздится одно на другое. Это зримо на примере усвоения культуры отдельным человеком: медленное вдумчивое чтение вытеснено мелькающими информационными суррогатами – дайджестами и клипами.

Претензии на владение умами

На сжатие времени разные культуры реагируют по-разному. Что до русской, то нередко срабатывает исторический стереотип: опаздывая, бросаться догонять, но не доводить до конца, оставлять незавершенное на полдороге. А поскольку как-то приспосабливаться все же требуется, то из отечественно-привычного на свет извлекается рецепт – простота хуже воровства. В том числе та, под которой в контексте обсуждения темы я понимаю не банальную кражу, а воровство в смысле оголтелого самозванства, авантюрной претензии на владение умами. В этом в последние годы преуспел русский национализм.

В реальном, разворачивающемся на наших глазах эпохальном процессе – попытки переутверждения России в мировом сообществе после распада СССР – значимость единства ее граждан первостепенна. В культурном отношении процесс этот, как и всегда, может идти двумя путями: либо возвышением народа до высот культуры, либо низведением культуры до того уровня, на котором народ пребывает или даже скользит вниз. Первый путь труден и не сулит быстрых побед. Второй, по видимости, продуктивен, но ведет к деградации.

О сравнительно высоком культурном уровне советских людей ко времени распада Советского Союза, равно как и о последующей нисходящей траектории, сказано немало. Не лишенный художественности термин для именования большинства наших современников в начале XXI века в противоположность узкому слою «интеллигентов» изобрел один из властных идеологов, назвав его «глубинным народом». Факт разделения был бы справедлив при кардинальном условии: если бы осознавался как требующая решения проблема, а не как предлагаемая на будущее генеральная политическая линия.

Но выбор, похоже, сделан и постепенно, по мере все более глубокого его осознания, все активнее стали заявлять о себе «глубинные патриоты» – теоретики средней руки, поднявшие знамя простоты как нормы культуры. Начинает материализоваться вековое провидение героя Андрея Платонова: «У нас же все решается по большинству, а почти все неграмотные, и выйдет когда-нибудь, что неграмотные постановят отучить грамотных от букв – для всеобщего равенства... Тем больше, что отучить редких от грамоты сподручней, чем выучить всех сначала. Дьявол их выучит! Ты их выучишь, а они все забудут».

В последнее время активность простецов в связи с огульной критикой злокозненного Запада существенно возросла. Надо признать: их надежды слиться с агрессивным нарративом части отечественной власти сбываются. И уж близка, кажется, желанная цель – тотально установить в стране идеологию простецкого пошиба, внедрить ее в головы зрелых и юных граждан.

По этой причине стоит обратить на них публичное внимание, не делая услуги личного именования. Причина проста: персональная критика не нужна – агрессивная истерия неразличима. Но это сегодня. А завтра может быть всякое: все же ради якобы единства отучить от грамоты проще, чем обучить. К тому же соблазн «засургучить результат» и выдвинуться для некоторых групп во власти велик.

Конструируя бурундучье сознание

Для анализа перлы простоты следует извлечь из словесной шелухи, хотя сделать это не всегда легко: не все лежат на поверхности – иногда они упрятаны в историю на столетие, если не на пять.

Начну с недавнего – с нужды импортозамещения. Оно, оказывается, не требуется: русский народ перебьется, уйдет из городов в поля, в леса. Будет собирать грибы, ягоды, орехи. Русский народ готов в минуту больших печалей превратиться в народ-бурундук, в народ-хомяк. Он будет запасать на зиму корешки, луковки.

Смешная метафора? Не только. Образ-смысл – органическая часть мировидения, сегодня еще не реализованного, но укорененного в простецкой истории. К тому же у этой сентенции есть свой небезызвестный автор, претендующий и на философские высоты. По нему, например, метафизическое явление Сталина состояло в том, чтобы воплотить на земле райский смысл – создать новую расу, человечество, не подверженное порокам и даже смерти. Но замыслу, как всегда, помешали враги: в 1920–1930-е годы прошлого века в революционном сознании стала господствовать теократическая еврейская идея построения в СССР израильской обетованной земли.

Несложно догадаться, что речь о троцкистской оппозиции. Но ведь Троцкий – виднейший сподвижник Ленина, строитель Красной армии, чьи имена в связи с Октябрем всегда назывались рядом. Что же делать? Правильно – упростить! Автору Сталин важен как победитель еврейского империализма, чтобы не чуждый антисемитизма конструируемый им народ-бурундук еще сильнее полюбил великого вождя, а автора признал своим духовным лидером.

Конечно, отмечает другой простец, современная ситуация тяжела, но не безнадежна. Если внутри России, в первую очередь в зажравшейся, погрязшей в разврате Москве, родные русские ценности загнивают и вот-вот заменятся на противоположные вражеские, то на боевом цивилизационном фронтире настоящие пассионарии отстаивают подлинные ценности «русского мира». Там, на территории бывшего Дикого поля, среди потомков свободных казаков живы особая энергетика и ментальность трудовых подвигов стахановцев. А до них правое дело в истории вершили доблестные опричники Ивана Грозного и красные отряды, сдерживающие набеги среднеазиатских басмачей.

Простецкий, по видимости достоверный, а главное привычный со времен советского агитпропа информационный поток умелой манипуляцией простецов конструирует бурундучье сознание, создавая видимость нашего исключительно правого дела – всегда, везде, во все времена.

В самом деле, кто из потребителей простоты не признается в нелюбви к «жирующей Москве»; кто знает, что легенда о «стахановском героизме», созданная ради повышения норм выработки при замороженной зарплате, была советским идеологическим мифом? Что опричнина – кровавая власть политической полиции – первая проба стального обруча самодержавия, которое затем с перманентным крепостничеством столетия тормозило развитие страны? Кому есть дело до того, что так называемые басмачи были защитниками своих семей и рода, своего, недоразвитого по меркам социализма, племенного строя, боролись за выживание против наступающего катка «единственно верного учения»? Что победа над ними только в период коллективизации сопровождалась смертью половины населения Казахстана и Башкирии, не говоря о других регионах и временах?

Радостные ноты зазвучали в речах простецов по поводу вышедшего 9 ноября 2022 года указа президента РФ об утверждении «Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Эти «Основы» вожди народа-бурундука считают первым шагом на пути создания долгожданной единой государственной простецкой идеологии.

Выскажусь с осторожным оптимизмом: вряд ли стоит так уж радоваться.

Два Запада, две судьбы

Но начну с важного, на мой взгляд, тезиса выступления президента на недавнем Валдайском форуме: «Нужно четко понимать, что есть, как я уже и говорил перед этим, два Запада – как минимум два, а может, и больше, но как минимум два: Запад традиционных, прежде всего христианских, ценностей, свободы, патриотизма, богатейшей культуры, теперь уже и исламских ценностей тоже – значительная часть населения многих стран Запада исповедует ислам. Этот Запад нам в чем-то близок, у нас во многом общие, еще античные корни даже. Но есть и другой Запад – агрессивный, космополитический, неоколониальный, выступающий как орудие неолиберальных элит».

И еще: что до Запада традиционного, то «право этого западного меньшинства на собственное культурное своеобразие, безусловно, хочу это подчеркнуть, должно быть обеспечено, относиться нужно к этому, безусловно, с уважением, но, подчеркну, наравне с правами всех остальных». Справедливое признание разнообразия, в политике – многополярности. И к истории красных конников, уничтожающих басмачей ради «светлого завтра», это воззрение тоже, несомненно, относится.

Но вернусь к простецам, к тому, что они предлагают в попытках своей позитивной деятельности. Простецы – они же сторонники «истинного русского патриотизма», а на деле русского национал-шовинизма – главный акцент сегодня делают на требовании единой государственной идеологии. Хитрые политиканы, они конъюнктурно связывают ее с ходом специальной военной операции: без превращения операции в войну «народного ополчения», сплоченного, как и страна в целом, идеологически, победы не видать. Что тут сказать?

В современной культурно-духовной ситуации, утвердившейся в стране начиная с середины 1980-х годов, попытка внедрения единой идеологии была бы возможна лишь как национальная разрушительная кампания. В случае ее гипотетического успеха результатом стали бы тотальное переформатирование, подавление и контроль естественным образом сложившегося в России религиозного, культурного и образовательного разнообразия.

Со времен перестройки со многими сложностями в обществе наконец-то достигнуто понимание, что успешное развитие страны и «формирование гармонично развитой личности», как это формулируют «Основы», возможно на основе свободы, права и культуры. (При этом и в самом приведенном в «Основах» перечне традиционных российских ценностей как ценностей национальных остались темы для дальнейшего углубленного обсуждения. Так, например, в нем значатся «права и свободы человека». Однако если в исламе они признаются, то в православии решительно отвергаются.)

Надо признать, что в существенной мере сегодняшнее толерантное сосуществование разных социальных групп и слоев российского общества – результат властных усилий. И хотя сохранение и углубление этого сосуществования властью и гражданским обществом понимается далеко не всегда одинаково, тем не менее оно все же остается их общей целью.

Простецы же эту цель предлагают сменить: «Россия будет русской или ее не будет вообще». Таков императив, стоящий в одном ряду с лозунгом русских фашистов «Россия для русских!». И хотя оба в силу своей античеловеческой направленности в глубоком анализе не нуждаются, сопоставлю их, например, с идеей «Основ» о цивилизационной идентичности России, сложившейся на основе накопленного культурно-исторического опыта. Именно в трактовке (интерпретации) этого пути и состоит главное расхождение противников единой государственной идеологии с позициями ее сторонников.

Единая идеология, несомненно, требует единого толкования и единой оценки пути страны, по крайней мере за последние 100 лет. В этом контексте с публично отстаиваемых позиций простецов нужно было бы вывернуть наизнанку и признать за несомненную истину следующее.

Пришедший на смену ленинскому Октябрю сталинский самодержавный переворот был благом. Сталинская коллективизация с искусственным голодом и ценой минимум в 7 млн смертей, равно как и 800 тыс. казненных в период Большого террора, были исторически целесообразны, прогрессивны и, значит, оправданны. Переписывание Сталиным истории Октября и последующего 20-летия с уничтожением ее участников и запретом на любое упоминание ее неугодных вождю страниц, национальное переформатирование сознания (а это был первый в истории страны опыт практического утверждения единой государственной идеологии) – необходимое и благое условие единства нового человеческого типа – советских людей.

Послевоенное присутствие СССР в странах Восточной Европы с навязыванием коммунистического экономического уклада и сталинской идеологии – справедливая и, как полагали советские лидеры, вечная плата («Мы здесь навсегда!») за освобождение от фашизма. (В этом случае «единая государственная идеология» тоже была реальным историческим фактом.)

Очевидно, что предлагаемая простецами новая «русская государственная идеология» хотя и отличалась бы от имевших место ранее своим националистическим характером, но по инструментам обеспечения – политической полицией, тюрьмами, лагерями или военной силой – была бы той же самой. Предлагаемый сегодня простецами такого рода еще один репрессивный опыт привел бы не только к локальной культурной деградации (если не к уничтожению) отдельных слоев и групп, но и к общенациональной катастрофе – сначала в сфере общественного сознания, а затем и в сфере общественного бытия. Очередной раз стали бы явью слова поэта: «Никто, как русские, так сам себя не губит».

Известно от магов

Так как же все-таки быть с культурой: снижать ее до «глубинного народа» или создавать условия для народного возвышения? В «Основах» по этому поводу говорится крайне скупо, к тому же в советской терминологии как о «формировании» народного мировоззрения, будто речь о лепке из пластилина.

Как политическая линия путь снижения, конечно, никем не признается: кто же будет говорить, что надо «отучить грамотных от букв»? Но в реальности простецкое сближение народа и культуры посредством агрессивного русского национализма имеет место, в том числе и способами, напоминающими рекомендации «волшебных» рецептов.

Кстати, в одном из таковых читаем: «Цепочку, крючок и кусочек дерева шириной в три пальца свяжите веревкой без узлов. Положите все это в углубление в полу, по которому никто не ходит. Тотчас же напишите на кусочке бумаги следующий заговор: «Е ЕЕЕ ЕЕА; АЕЕ ЕЕЕ ЕАА; 111111111»... После этого варите его в чистой воде до тех пор, пока на нем ничего не останется... Известно от магов, что многие люди, бывшие в школе недалекими, глупыми, невежественными, пользуясь этим заговором, становились знаменитыми людьми, превращались даже в советников королей».

Не про наших ли героев? Подробнее с рецептом в дополнение к текстам простецов интересующиеся могут ознакомиться: «Магический рецепт № 12. Для достижения покорности людей. «Вавилонская Книга могущества».