Екатерина Энтина
Александар Вучич взял курс на отказ от упрощения и персонализации, на доказательство того, что Сербия – сложное общество. Фото Reuters
Весна 2022 года стала спусковым крючком к изменению идейных основ существования европейской части евразийского континента. В какой степени – Европейскому союзу и окружающим его странам только предстоит осознать. При этом стремительная идейная гомогенизация Европы вокруг попытки задушить Россию не должна вводить в заблуждение. Это действительно произошло, причем без каких-либо усилий со стороны Брюсселя, и очень ярко проявилось на Балканах.
Еще полгода назад на уровне субрегиона приверженность общеевропейским ценностям и стремление следовать в фарватере общей внешней политики ЕС были скорее формальностью. Хорватия и Словения держали минимальный профиль в антироссийской санкционной политике. 24 февраля 2022 года стал днем пересдачи карт на Балканах. Неожиданно даже для самой себя Словения побежала впереди паровоза вслед за любящим эпатаж премьер-министром Янезом Яншей, вводя все возможные из антироссийских инициатив ЕС. Это произошло несмотря на то, что немалая часть словенского населения не поддерживает ни разрыв с Россией культурных связей, ни снижение объемов экономического сотрудничества в ущерб самим себе.
Политический процесс в Черногории в его антироссийском измерении, похоже, принял необратимый характер. Вашингтон активничает, чтобы в срок сформировать правительство национальных меньшинств во главе с этническим албанцем Дританом Абазовичем. Если это случится, то основной проблемой сербов-черногорцев станут уже не отношения Подгорицы с Москвой, а их собственное положение.
В Боснии и Герцеговине явочным порядком ускорился демонтаж Дейтонской системы управления. Еще в августе 2021 года в БиГ прибыл новый высокий представитель Кристиан Шмидт, чьи полномочия не были одобрены соответствующей резолюцией СБ ООН. В марте 2022 года в условиях отсутствия представителя от сербов Милорада Додика Президиум БиГ принял резолюцию, осуждающую действия России в Украине, она была учтена ЕС вопреки процедурным нарушениям голосования. По такой же схеме представитель БиГ проголосовал за приостановку членства России в Совете ООН по правам человека. На практике это означает, что ничего не мешает проголосовать за запрос о предоставлении БиГ членства в НАТО в условиях форс-мажора без голоса сербского представителя.
Начали вскрываться подразумевавшиеся, но не проговаривавшиеся Западом нарывы в Сербии. Их множество. Прежде всего стало очевидно, что пророссийские и антиевропейские настроения в Сербии сильнее, чем максимально допустимые для интеграции в Евро-Атлантику. Из всех стран региона только Сербия со своей многовекторной политикой показывала поступательный экономический рост все последнее десятилетие.
Внешне сплоченная реакция стран – членов ЕС на спецоперацию России в Украине на деле может стать мозаикой из трещин. Для Балкан даже риторика Брюсселя о необходимости ускоренного принятия Украины, Молдавии, Грузии в Европейский союз до основания разрушает политику кнута и пряника, которую на протяжении двух десятилетий ЕС проводил в отношении региона. Уровень экономического развития Сербии, включенности в систему связей ЕС несопоставим ни с одной страной постсоветского пространства. Выходит, Брюссель 20 лет откровенно дурачил сербов, черногорцев, македонцев, а заодно и албанцев с целью максимально геополитически огородить это пространство? Конечно, это некоторое преувеличение. Но так ли много стимулов стремиться в ЕС, если с точки зрения экономики региональных рынков ты и так являешься его частью, а формально вступив, в борьбе за инструменты экономического выравнивания и рабочие места рискуешь оказаться рядом с куда более проблемными и нуждающимися в помощи странами, чем твоя.
Россия и Сербия в новых условиях
Говоря о выборах в Сербии, прежде всего необходимо отметить смену всей стратегии правящей партии. Речь идет о делегировании политической ответственности со стороны победителя на выборах и частичном отказе от персоналистской модели управления государством. Эта модель на практике выражалась в том, что на всех ключевых постах в стране находились не политики, а чистые управленцы, практически лишенные каких бы то ни было амбиций, кроме сугубо аппаратных. Речь идет о премьере Сербии Ане Бранибич, мэре Белграда Зоране Радоичиче, многих министрах. То же можно сказать и о сербском парламенте прошлого созыва: несмотря на то что спикером был харизматичный и вполне политически самостоятельный лидер Соцпартии (СПС) Ивица Дачич, парламент полностью контролировался правящей партией (СНС) и ее союзниками, сербская Скупщина в буквальном смысле перестала быть «местом для дискуссий». Многими экспертами справедливо подмечено поразительное сходство стиля управления и архитектуры политической системы Сербии и России. Такая модель организации властных институтов имеет свои преимущества, но и свои недостатки. Главный из них состоит в том, что президент (и лидер партии) Александар Вучич автоматически становится ответственным вообще за все, что происходит в стране, на него ложится ответственность за косноязычных и безынициативных чиновников, практически случайно вознесенных на вершины власти.
Именно эту тенденцию, особенно четко обозначившуюся в последние два года, Вучич решил переломить. Единственно возможный способ – отказ от упрощения и персонализации, признание того, что Сербия – сложное общество (complex society) и управляться должна с использованием более сложных схем, в которых есть место политически активному премьеру (возможно, не однопартийцу Вучича), мэру-харизматику, имеющему собственное видение развития столицы, парламенту, в котором будут представлены партии всего политического спектра – от либералов-западников до традиционалистов. Отметим, что отдельной проблемой был именно «мандат на патриотизм», прочно удерживаемый прогрессистами, – никто из парламентских фракций не мог выступать с более патриотических позиций, чем правящая партия. Теперь, с появлением в парламенте «Заветников», коалиции «Надежда» и блока «Двери», ситуация, безусловно, изменится.
Изменится и состав членов правящего кабинета, опять-таки в сторону децентрализации. Можно полагать, что следующим премьером Сербии станет лидер социалистов Ивица Дачич. Он не участвовал в президентской гонке, призвав своих избирателей отдать голоса Вучичу, зато на парламентские выборы СПС вышла с лозунгом «Ивица Дачич – премьер Сербии». Социалистам удалось улучшить свои показатели в сравнении с прошлыми выборами, это говорит о том, что идея возвращения Дачича в премьерское кресло (за долгую карьеру он успел побывать премьер-министром, министром обороны, министром иностранных дел и спикером парламента) избирателям симпатична. Почти наверняка в правительстве останется Александр Вулин – министр внутренних дел, в прошлом министр обороны, лидер численно небольшого, но достаточно влиятельного «Социалистического движения». Безусловно, будут требовать министерские портфели и представители других парламентских партий.
Те же процессы – обновления и перезагрузки, но в рамках существующей системы – запустятся и в сербской столице. На выборах в Скупщину Белграда убедительное большинство голосов (38,20%) получила правящая партия, при этом первым номером в партийном списке по Белграду стал новый политический деятель Александр Шапич. Он год назад вступил в СНС, до этого был оппозиционером, дважды переизбиравшимся главой муниципалитета Новый Белград.
В результате прошедших парламентских выборов сербский политикум распрощался с двумя «динозаврами», политиками родом из начала 1990-х годов – либералом-западником Борисом Тадичем и радикальным патриотом Воиславом Шешелем. Ни тот, ни другой не смогли преодолеть 3-процентный барьер.
Главная новость парламентских выборов – сравнительно неплохой результат либеральной оппозиции, коалиции «Объединенные на благо Сербии» (УЗПС), которым удалось взять 11,5% (38 мест). Это связано в значительной степени с тем, что наиболее раздражающие избирателей персоны из числа либералов, прежде всего олигарх и бывший мэр Белграда Драган Джилас, предпочли выдвинуть на передний край борьбы новых людей. На президентских выборах список УЗПС возглавил бывший начальник Генштаба ВС РС Здравко Понош (из Народной партии Вука Еремича), на парламентских – политик из Воеводины Маринка Тепич (член Партии свободы и правды Джиласа). Буквально сразу после выборов генерал Понош заявил, что недоволен ни обстановкой, в которой происходили выборы, ни позицией своих товарищей по коалиции, и вышел из рядов НП. Либеральная коалиция была обезглавлена, формальным ее лидером остается Маринка Тепич, которая, во-первых, имеет политический опыт только в масштабе местного парламента автономной области Воеводина, во-вторых, является этнической румынкой (девичья фамилия Чобану). Это, безусловно, не тот лидер, который может повести сербских либералов к новым политическим горизонтам.
Почти столько же депутатских мандатов, сколько и либералы, в Скупщине получили «новые патриоты» (38 против 35). Это партии «Двери» и «Заветники», а также коалиция НАДА («Надежда»), ядром которой стала Демократическая партия Сербии (ДСС). Демократическую партию Сербии часто путают с Демократической партией, надо сказать, что название это действительно не самое удачное, но в 1992 году, когда от Демократической партии (ДС) откололась часть более националистически настроенных членов во главе с Воиславом Коштуницей, такое название казалось вполне логичным. Подробно расписывать 30-летнюю историю этой партии у нас нет возможности, в какой-то момент ДСС была партией власти, но конец политическим амбициям Коштуницы положил захват и поджог американского посольства в Белграде, о подготовке которого он, согласно данным Викиликс, знал, но не посчитал нужным этому воспрепятствовать. В 2008 году Коштуница сложил с себя полномочия премьера Сербии, в 2014-м после нескольких бесславно проигранных ДСС выборов отказался и от руководства партией, а затем и вовсе вышел из ее рядов. ДСС возглавила бывший посол в Италии Санда Рашкович-Ивич, в которой многие поспешили увидеть ни много ни мало сербскую Марин Ле Пен. Взгляды Рашкович-Ивич на практике оказались очень далеки от «Национального фронта», в 2016-м она вышла из ДСС и вступила в ряды либеральной и проевропейской Народной партии Еремича (своего бывшего шефа). В этот момент казалось, что ДСС обречена, однако Милошу Йовановичу удалось ее консолидировать и возродить. Йованович в значительной степени стал тем, чего многие ожидали от Рашкович-Ивич – националистом не старосербского, а европейского типа. Он окончил Сорбонну, там же защитил докторскую диссертацию, свободно владеет французским и английским, вхож в круги французских правых и евроскептиков. Не скрывает резко отрицательного отношения к вступлению Сербии в Евросоюз, категорически не допускает признания независимости Косово.
Новым лицом сербского национализма стала лидер партии «Заветники» Милица Джурджевич-Стаменковки. Она, по меркам сербской политики, возмутительно молода, ей 31 год, политикой она активно занимается с 18 лет. Вот кого в сербском политикуме можно сравнить с Марин Ле Пен. Эстафету она приняла из рук отца, Райко Джурджевича, который был одним из создателей Радикальной партии Воислава Шешеля, депутатствовал в парламенте, но разошелся по вопросу поддержки Милошевича. Райко Джурджевич стал широко известен общественности в 1985 году, когда его, журналиста белградского журнала «Дуга», посреди Брюсселя похитили косовские албанцы. Джурджевича удерживали в плену двое суток, применяли к нему физическое насилие, тогда же теми же албанцами были убиты несколько сотрудников югославского посольства в Брюсселе. Зная об этой истории, совершенно неудивительно, что в основе идеологии созданного Райко и его дочерью «Сербского сабора Заветники» лежало категорическое неприятие независимости Косово и нескрываемая ненависть к НАТО за бомбардировки Белграда в 1999 году. Райко Джурджевич умер в марте этого года, буквально месяц не дожив до триумфа дочери.
Если оценивать «Заветников» с точки зрения лояльности действующей власти и готовности к компромиссам, то большинство экспертов сходится в том, что Милица Джурджевич, несмотря на радикальную риторику, вполне адекватна и договороспособна, до тех пор пока речь не заходит о двух ее любимых темах – вступления Сербии в НАТО и признания независимости Косово.
Третий игрок в лагере «новых националистов» – это партия «Двери», возглавляемая Бошко Обрадовичем. Про «Двери» шутят, что название партии предопределило ее историю: партия существует по принципу «вращающейся двери», из ее рядов вышло больше активно действующих политиков, чем в иных партиях и движениях было изначально. Выходцами из «Дверей» была основана очень многообещающая, но не оправдавшая надежд партия «Третья Сербия», в свою очередь, расколовшаяся на еще три политических движения. Исключенный из «Дверей» Владан Глишич основал движение «Народная сеть» и оказался единственным независимым (беспартийным) депутатом парламента прошлого созыва. «Двери» имели пять депутатских мест в парламенте созыва 2016–2020 годов, сейчас трое из тех пяти депутатов уже не члены «Дверей». Последняя потеря этой партии – бывший депутат Срджан Ного, который имеет репутацию самого радикального и нонконформистского политика патриотического толка. Именно эта постоянная чистка рядов затрудняет конструктивный разговор о «Дверях», в прошлой своей парламентской итерации они были настроены категорически против любого альянса с властями, но с тех пор в партии поменялось многое, кроме ее лидера Бошко Обрадовича – уличного трибуна и участника протестов. Если обратиться к самым чувствительным и значимым для «Дверей» темам, это православие и близость с Россией. На прошлых выборах «Двери» использовали в агитации ролик со встречи Бошко с Никитой Михалковым, на выборах 2022 года страну украсили билборды с лицами Путина и Обрадовича.
Маленькие русские
Для сербов мы и братья по крови и вере, и страна великой культуры с традиционными ценностями, и поставщик безопасности. Можно с уверенностью сказать, что ни один народ в мире не был так рад нашему возрождению и окрепшему голосу, как сербы. Ни один народ в мире сейчас не верит в нас и нашу победу так, как сербы. Возрождение России возвеличивает сербов в их собственных глазах. Наша победа – их возможность гордиться собой. Для нас же, если объяснять физикам, сербы – это «свет мой, зеркальце, скажи». А если лирикам: поддержка сербов в разные исторические моменты эмоционально была для нас очень важна. Она утверждает Россию как особую цивилизацию в Европе. Потерять сербов экономически – комариный укус, а исторически – чрезвычайно болезненный хук справа. В том числе и потому, что главный западноевропейский нарратив о сербах: это маленькие русские.
В Сербии есть несколько устойчивых исторических утверждений. Приведем два из них. «1941 год. «Лучше война, чем пакт!» Сербы спасли русских от гитлеровского блицкрига, не подписав пакт о капитуляции и продержавшись три недели весной 1941 года под немецкими бомбежками. Это затянуло нападение Гитлера на СССР и не дало фашистам осуществить первоначальный план разгрома до наступления холодов».
Второе. «Из последнего слова Милошевича: «Русские! Посмотрите на нас и запомните – с вами сделают то же самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину!» Распад Югославии и то место, которое отвел в нем Запад сербам, – наглядный пример нереализовавшегося сценария на пространстве бывшего СССР. Всю неприязнь западного мира к специфическому менталитету православных славян приняли на себя сербы, дав возможность России восстановиться после распада».
Можно смеяться над этими наивными обобщениями простых сербов. А можно видеть в них шахматную доску европейской геополитики, на которой при всем разнообразии политиков и людей, не разделяющих антироссийской истерии новой Европы, только одни сербы посмели сказать об этом вслух.
Какой сценарий предпочтем?
Специальная военная операция в Украине поляризовала общества во многих странах. В случае с сербами обострилась дихотомия «предатель или брат», выраженная с российской стороны известным принципом «кто не с нами, тот против нас». Но современная международная действительность при всей идеологизированности более многомерна. Чтобы понять ее балканское измерение, стоит рассмотреть разные аргументы и возможные сценарии развития отношений с Белградом и вокруг него.
«Сербы точно сломаются и нас предадут. Они уже присоединились к нескольким антироссийским резолюциям. Балансирование не может продолжаться вечно» – на это можно трижды возразить. Белград проголосовал за осуждение нарушения территориальной целостности. Это объективно вполне рациональное поведение государства, которое имеет свою серьезную территориальную проблему – Косово. Белград проголосовал за приостановку членства России в Совете ООН по правам человека. Однако на следующий день с него были сняты ограничения на импорт нефти из Хорватии по трубопроводу JANAF для нужд крупнейшей энергетической компании страны. Нефтяная индустрия Сербии, мажоритарным акционером которой является «Газпромнефть». Многовекторная внешняя политика Сербии – это не выбор между Москвой и Евро-Атлантикой, а баланс между условным Востоком в лице трио Москва – Пекин – часть исламского мира и Западом. Исключение одного из звеньев нарушает баланс.
«Сербы обязаны во что бы то ни стало поддерживать Россию, как это делают настоящие братья».
Обязана ли была Россия не допустить погрома сербов в Косово и Метохии в марте 2004 года, который случился только потому, что Москва в 2002-м инициативно вывела своих миротворцев? В понимании рядовых сербов, да.
Обязана ли была Россия не присоединяться к разгромному пакету санкций против Югославии в мае 1992-го? – И снова да. Ни в 1992 году, ни в 2004-м Москва ничем не рисковала. Просто стремилась наладить партнерские отношения с Западом. Поддерживая нас сегодня, сербы реально могут оказаться в патовой ситуации. Западные медиа и политики уже открыто говорят об угрозе «сербского реванша», необходимости очень быстрого завершения расширения НАТО в регионе, возможности очередного конфликта в Боснии и Герцеговине. С учетом наращивания британского контингента в Боснии и Герцеговине, поставок вооружений Приштине в последние недели вполне вероятен сценарий, когда «сербский вопрос» на Балканах будет решен хирургическим путем. С учетом попыток США, а также ФРГ подорвать суть СБ ООН, фактического распада Дейтонской системы управления как крайний вариант развития событий можно ожидать прием в НАТО как Косова, так и Боснии и Герцеговины с последующими операциями по «восстановлению конституционного порядка» на территориях, населенных сербами. Вопреки высокому уровню оснащенности армии Сербии, всерьез противодействовать этому Белград, окруженный со всех сторон странами – членами НАТО, вряд ли сможет. Как в этот момент будет реагировать Россия, получив такой щелчок по носу, вопрос риторический. Нужна ли нам «братская любовь» подобной ценой?
Дарья Гармоненко 
