Глубинные истоки российской имперскости

В 1721 году по прошению сенаторов Петр I принял титулы Императора Всероссийского и Отца Отечества.  Иллюстрация из книги «Российский царственный дом Романовых». Издание Корнилия Бороздина. СПб,1896

Что такое империя

Империями традиционно называют огромные по площади многонациональные и поликонфессиональные государства, включившие путем экспансии в свои политические пределы другие государства. Их правители придерживаются давнего и хорошо апробированного на практике принципа «разделяй и властвуй» (devide et impere).

Истоки «законных» – провозглашенных – всемирных империй уходят в конец I века до нашей эры, когда оформилась Римская империя. Историки именуют империями также Персидское государство Ахеменидов, пытавшееся покорить Древнюю Грецию, и державу Александра Македонского, завоевавшего также часть Азии и Северной Африки.

Российская имперскость: этапы большого пути

В истории русской (российской) имперскости четко выделяются следующие этапы: 1) конец X – начало XVI века (эпизодические попытки подражания византийским императорам, золотоордынским ханам, а затем императорам Священной Римской империи германской нации); 2) середина XVI – начало XVIII века (неоформленное коронационно-правовым путем имперское государство); 3) 1721–1917 годы (Российская империя, сочетавшая правовые и формальные черты: императорскую титулатуру, коронационные акты и активную имперскую политику); 4) конец 1917 – конец 1991 года (советская имперскость, проявившаяся еще в годы Гражданской войны и с новой силой накануне Великой Отечественной войны); 5) с 1992 года по настоящее время (постсоветская имперскость новой России, фактически рецидивы имперской политики, не соответствующие экономической базе, благосостоянию основной массы населения и реальному влиянию России в мире).

Период с конца X и по начало XVI века (от киевского князя Владимира Святого до государя всея Руси Василия III Ивановича) ознаменовался подражанием Византийской империи Киева, а чуть позже Владимира-на-Клязьме, первыми попытками объединения раздробленных русских земель, получением Даниилом Романовичем Галицким в 1254 году королевского титула и золотой короны от папы римского.

Древнейшие истоки имперскости Руси восходят к завоевательной политике 965–971 годов киевского князя Святослава Игоревича, нанесшего поражение Волжской Булгарии, разгромившего Хазарский каганат и пытавшегося присоединить к своим владениям земли Первого Болгарского царства и Византии.

Политика «империи Рюриковичей» во второй половине X – начале XIII века по отношению к покоренным неславянским народам, отличаясь прагматизмом, трезвым политическим расчетом и избирательностью, проводилась с помощью самых разных средств. Прежде чем перейти к ее рассмотрению, должен отметить, что не все историки согласны с применением термина «империя» по отношению к древнерусскому государству, правители которого, преемники легендарных князей Рюрика и Олега, формально не могли быть коронованы в качестве императоров римским папой. Но, думается, у нас имеется достаточно оснований именно так называть (с определенной долей условности) державу Рюриковичей с последней трети X века и до эпохи ее окончательного распада на самостоятельные княжества и земли, наступившего со второй трети XII столетия. Ведь говорим же мы о Монгольской империи, созданной Чингисханом в начале XIII века, хотя ее этническое ядро составляли кочевники-язычники. И столь же привычно звучит определение «Османская империя», султанов которой также никто никогда не короновал в качестве императоров и в которой господствовал ислам.

Применительно же к Древней Руси нельзя не учитывать целый ряд факторов. И прежде всего стремительный рост обширной территории государства, происходивший первоначально вдоль важнейших торговых транзитных коммуникаций, которые приобрели в IX–X веках первостепенное международное значение. Это и знаменитый водный путь «из варяг в греки», связывавший Скандинавию через Русь с Византией, и сухопутная дорога, которая вела из Хазарии через Киев, Краков, Прагу на Верхний Дунай, в Германию, и Волжско-Балтийская магистраль. В процессе этого территориального роста происходило покорение Киевом как восточнославянских племен, так и неславянских народов, оказавшихся в разных формах зависимости от него.

Расширение территории Руси осуществлялось не только на базе постепенной славянской колонизации редко заселенных пространств Восточной Европы, но (особенно с конца IX–X века) с помощью военных захватов как следствие целенаправленной государственной экспансии. Достаточно вспомнить о походах первых великих киевских князей Олега и Игоря. Еще более наглядный пример – деятельность князя Святослава Игоревича, пытавшегося расширить пределы своей империи от Волги и предгорий Северного Кавказа до Балкан. В результате его похода в 966 году подверглась опустошительному разгрому Хазария, часть территории которой (район Белой Вежи-Саркела на Дону и Тмутараканское княжество на Тамани) была инкорпорирована в состав Руси. Затем последовали в 967–971 годах покорение Русью Первого Болгарского царства и войны с Византией на Балканах и на Нижнем Дунае. Именно туда, в летописный Переяславец-на-Дунае (под которым подразумевалась, естественно, болгарская столица Преслав Великий), князь-воитель намеревался перенести из Киева центр своей державы. Этот политический курс (пусть и не в таких масштабах) был продолжен преемниками Святослава – Владимиром Святославичем и Ярославом Мудрым, захватывавшими области на русско-польском пограничье и покорявшими финноязычную чудь у северо-западных пределов Руси.

Так, в результате имперской политики захватов в отнюдь не добровольном подчинении Киеву наряду с восточнославянскими этнополитическими объединениями оказалось около двух десятков неславянских народов Севера, Прибалтики, Поволжья, Северного Кавказа. Их в большинстве случаев насильственное объединение вокруг восточнославянского ядра и создание огромного полиэтнического государства, на мой взгляд, также сближают Древнюю Русь с Римской, Византийской, Каролингской, Монгольской, Османской империями. К числу общих признаков относятся и необходимость повторного покорения дальних областей, и относительный характер государственного единства, и отсутствие долговременной внутренней прочности, и сложности управления империей из одного центра, и открытое неповиновение наместников центральной власти, и прочие центробежные силы, ослаблявшие государственную мощь империи.

Правда, в отличие от Рима и Константинополя в отношении Киева гораздо сложнее обосновать наличие соответствующей имперской идеологии. Византия рассматривала себя как единственно законную христианскую империю, призванную осуществлять всю власть в тогдашнем цивилизованном мире, подчиняя всех остальных монархов. Приняв христианство из Константинополя, Киев должен был признать свое более низкое и подчиненное место в иерархии средневековых государств. Но это признание превосходства Византии ограничивалось лишь церковной сферой и идеологией.

В реальной политике Русь была вполне суверенным государством, проявлявшим имперские амбиции. Идеология зародилась еще при Владимире Святославиче, но особенно была характерной для эпохи Ярослава Мудрого (1019–1054). Амбиции проявились в чеканке древнерусских сребреников и златников по образцу византийских монет; распространении свинцовых вислых печатей (по аналогии с византийскими печатями); в возведении в столице Руси Софийского собора в подражание грандиозного собора св. Софии в Константинополе, построенного императором Юстинианом I Великим в 532–537 годах (чуть позже Софийские соборы появились также в Новгороде и Полоцке); в наименовании главных ворот Киева Золотыми по подобию константинопольских Золотых ворот; в титуловании великого киевского князя «самодержцем», «каганом» и «царем» («кесарем»); наконец в идеологическом обосновании особой роли правителя Руси в «Слове о законе и благодати» Илариона. Священник княжеской церкви св. Апостолов в селе Берестове под Киевом, ставший в 1051 году первым русским (по национальности) митрополитом, он утверждал идею богоизбранности русских и вселенского значения Киева. Отвергая притязания Византии на господство над другими народами, недавно обращенными в христианство, киевский митрополит Иларион отстаивал равноправие Руси среди христианских государств. И в «Слове о законе и благодати» середины XI века, и в «Повести временных лет» начала XII века великий киевский князь Владимир Святославич, крестивший Русь, сравнивается с императором Константином, при котором христианство стало официально признанной религией в Римской империи.

Определенные имперские устремления можно увидеть и в политической линии великого князя владимирского Андрея Юрьевича Боголюбского, по инициативе которого в 60-е годы XII века сформировался владимиро-суздальский цикл литературных произведений, отражающий его стремление преобразовать свое княжество в державу, не уступающую по значению Киеву и в чем-то даже Византийской империи. В контексте державных амбиций нужно рассматривать и перенос византийской (по происхождению) иконы Владимирской Богоматери из Киева во Владимир-на-Клязьме, и строительство там Золотых ворот с надвратным храмом, и неудавшуюся попытку Андрея Боголюбского утвердить собственную митрополию с прямым подчинением константинопольскому патриарху, и его войны с Новгородом и Волжской Булгарией.

Ряд существенных черт сближал мировые империи как многонациональные сообщества, но каждая из них имела свои особенности. Византийские императоры многое делали в подражание Риму, а правители Руси далеко не во всем могли копировать Константинополь. По целому ряду параметров держава Рюриковичей с ее рыхлой политической и социальной структурой гораздо ближе по характеру Каролингской и Монгольской, чем Римской и Византийской империям.

Говоря об этом, приходится констатировать и заметное отставание Древней Руси и от Византийской, и от Каролингской империй по уровню развития феодального способа производства. В частности, в древнерусский период господствовала система государственного феодализма, а условная поместная форма землевладения широко распространилась на Руси только с конца XV века.

Признавая наличие общих черт имперской политики по отношению к иноязычным народам, нельзя не замечать и ряд существенных обстоятельств, отличающих «империю Рюриковичей» от полиэтничных вселенских империй. На Руси юридически не оформилось понятие «гражданство», как в Древнем Риме, хотя определенные преимущества православных христиан и были зафиксированы в церковных уставах. Древнерусское общество было открытым (для всех приверженцев православной веры) в отличие от закрытого византийского общества, где христиане, которые не являлись греками, обладали меньшими возможностями, хотя формально их равноправие перед законом и было гарантировано. Большими преимуществами в Константинополе пользовались иностранные послы и купцы. В худшем положении находились иноземцы-простолюдины. В отличие от Руси в византийском обществе культивировалась идея исключительности и превосходства греков над варварами – негреками, даже давно уже обращенными в православную веру.

И в эпоху Древней Руси, и в более поздний период Московского царства далеко не все элементы имперского византийского наследия имели почву для внедрения среди русских в силу их большей открытости и терпимости как этноса. В этом заключалась одна из основных отличительных черт этнического самосознания древнерусской (восточнославянской) народности.

После падения Византийской империи в 1453 году новому правителю Московии Ивану III Васильевичу (1462–1505) оставалось подражать лишь императорам Священной Римской империи германской нации. От них был заимствован двуглавый орел, ставший затем российским гербом. В сношениях с Ливонским орденом, Ганзейским союзом, Венгрией государь всея Руси Иван Васильевич называл себя царем, хотя в отличие от своего внука Ивана IV не произвел обряд коронации на царство, и Литва, например, отказывалась признать за ним царский титул.

В январе 1489 года прибывший в Москву Николай Поппель – посол императора Священной Римской империи – предлагал Ивану III от имени своего повелителя королевскую корону. Самоуверенного западноевропейского дипломата явно поразил гордый ответ московского великого князя, озвученный государевым дьяком Федором Курицыным: «Мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей. А поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы... А постановления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим».

Титул же «государь всея Руси» стал широко употребляться и в документах, и на монетах, и на печатях Ивана III Васильевича особенно после присоединения к Москве Новгорода Великого и Твери. Именно при нем начала зарождаться идеологическая доктрина «Москва – Третий Рим», согласно которой правители Московии через легендарного Рюрика вели свое происхождение чуть ли не от римского императора Августа. Окончательно оформившись при сыне Ивана III Василии III Ивановиче (1505–1533), она четко отразилась в посланиях великому князю псковского старца Филофея и «Сказании о князьях владимирских». Именно при нем началось активное наступление на Казанское ханство и Великое княжество Литовское и Русское.

Иван Грозный, Смутное время и первые цари династии Романовых

Иван Грозный, коронованный как царь в 1547 году, решительно перешел от подражания империям к захвату территории других государств, начав в 1552 году с Казанского ханства. Затем последовали насильственные присоединения к Москве Астраханского (1556) и Сибирского (1582–1584) ханств.

В России с середины XVI столетия стала складываться чиновная структура феодального общества, отличающаяся более дробным делением и заимствованная из церковной иерархии. С историко-терминологической точки зрения политический строй Московского царства середины XVI – середины XVII века правильнее характеризовать как чиновно-представительную либо соборно-представительную (но не сословно-представительную) монархию. Предсословные социально-правовые группы, объединявшие близкие по статусу чины, лишь в XVIII столетии, в екатерининскую эпоху, превратились в полноценные сословия – дворянство, купечество, духовенство и т.д. Форсированное же движение России при Иване Грозном к самодержавной форме правления, отмена Юрьева дня и ускорение закрепощения крестьян в дальнейшем обрекли нашу страну на социально-экономическое и политическое отставание от более передовых государств Западной Европы и перманентно-догоняющий вектор развития.

«В начале XVII века «первая империя» не выдержала бремени бесконечных завоевательных войн, гипертрофированной государственной земельной собственности и порожденной ею налоговой системы, – констатирует известный российский историк Руслан Скрынников. – В стране началась гражданская война, царская власть пришла в состояние полного паралича. «Империя» начала разваливаться. От нее отделилось «Новгородское государство», перешедшее под власть Швеции. Заколебались Казань и Астрахань».

Лжедмитрий I (1605–1606) именовал себя не только самодержцем «всея Руси и всех татарских царств и иных многих государств, Московские монархи подлеглых», но и впервые в истории нашей страны «императором Димитрием», правда только в сношениях с другими государствами.

Тем не менее даже в условиях двоевластия (а порой и троевластия), отсутствия в течение двух с лишним лет коронованного царя, анархии, острой социально-политической борьбы, иноземной интервенции в Смутное время доказали свою жизнеспособность воеводская, приказная и выборно-земская системы управления огромным государством и его регионами. И надо признать: реставрация самодержавно-монархического строя тогда способствовала сохранению российской государственности и выходу страны из Смуты.

После начала в 1654 году войны с Речью Посполитой, затеянной не только с целью возвращения утраченных в годы Смуты Смоленска и Смоленщины, но из-за претензий Москвы на современные земли Беларуси (Белой Руси) и Украины (Малой Руси), когда-то входивших в состав Руси, произошли изменения в царском титуле Алексея Михайловича (1645–1676). Вот его частичный текст: «Божиею милостию, Мы, Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверский, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский».

В дальнейшем тенденция к укреплению унитарно-абсолютистских начал в конце XVII века была доминирующей, но не единственной. Порой возникали альтернативные перспективы, в том числе аристократический проект изменения формы Российского государства, отвергнутый в 1682 году патриархом Иоакимом. Согласно этому плану, выдвинутому в последние месяцы царствования царя Федора Алексеевича (1676–1682), наша держава делилась на несколько государств – Казань, Новгород Великий, Сибирь и др. Во главе каждого из них стоял бы навечно царский наместник-боярин. В случае осуществления этой реформы Россия могла превратиться в своеобразную «аристократическую федерацию», основанную на верховном правлении царя, который опирался бы на совет наместников. Вряд ли такая форма правления соответствовала интересам огромной евразийской державы, продолжавшей раздвигать свои границы за счет территорий других государств.

Однако для ведения успешных войн с другими, не менее сильными государствами Европы и Азии, Россия нуждалась в военно-технической модернизации. Ее-то и удалось осуществить Петру Великому, сохранившему при этом консервативную социально-экономическую систему – крепостное право. Вместе с тем, победив Швецию в Северной войне и присоединив Восточную Прибалтику, замахнувшись на Кавказ и Персию, первый российский император лишь продолжил с неукротимой энергией имперскую политику своих предшественников на московском престоле. А она имела свои плюсы и минусы, за которые пришлось расплачиваться не только русским, но буквально всем народам нашей многонациональной страны.

Ситуация не изменится, пока правители России наконец не осознают, что величие государства состоит не в его огромной территории и военно-политическом влиянии в мире, а в обеспечении для всех россиян высокого жизненного уровня, соответствующего нашим огромным природным и людским богатствам. Ведь жизнь каждому из нас дается только один раз, хочется провести ее достойно, не страдая от комплексов и «детской болезни» имперскости.