Максим Артемьев
Бурная реакция на мирное соглашение свидетельствует, что значительная часть армянского общества движима историческими комплексами и мифами. Фото с сайта www.jam-news.net
Подписание мирных соглашений по урегулированию в Карабахе открывает перед Арменией путь к возрождению, возможность стать нормальной страной без исторических комплексов, фобий и мифов.
Инициированная Михаилом Горбачевым гласность в совершенно не подготовленной к тому стране привела к первому острому межнациональному кризису в СССР – в Нагорном Карабахе. Суть его заключалась в требовании передать Нагорно-Карабахскую автономную область в состав Армении. Перефразируя слова Льва Толстого, можно сказать, что для армян (как Карабаха, так и самой Армении) вопрос передела границ стоял на 154-м месте по реальной значимости. Однако в истеричной атмосфере перестроечного времени именно он вышел на первый план, затмив все остальное.
Если вдуматься, в той ситуации следовало обсуждать пути земельной реформы, возможной приватизации, множество других экономических и социальных проблем, которые действительно были актуальными. Грубо говоря, повышение урожайности абрикосов и винограда было куда важнее для армян, чем изменение административной подчиненности, ибо последнее могло вести только к катастрофе.
Сторонники передела границ выдвигали тезис об «исконной территории». Однако представление о том, что какая-то земля принадлежит некоему народу по праву «крови и почвы», в современном мире отвергается как не просто антиисторическое, но как расистское, неизбежно ведущее к резне и этническим чисткам. Достаточно вспомнить случаи Косово, Иерусалима и т.д. Нет земель «исконно армянских» или «исконно азербайджанских»! Поэтому споры вокруг тех или иных гор и долин с аргументами, отсылающими к V или VI веку до н.э., абсолютно бессмысленны и опасны.
К тому же Закавказье характеризуется невероятной этнической и географической чересполосицей, в которой почти невозможно выделить в чистом виде чьи-то земли. Если обратиться к дореволюционной ситуации, мы увидим, что в Эривани азербайджанцы численно преобладали над армянами, еще больше был их перевес в Эриванском уезде. При этом армяне представляли крупнейшую национальную группу в Тифлисе. А в Баку русских и азербайджанцев было примерно поровну, армяне же составляли значительный процент городского населения.
Величайший поэт Армении Ованес Туманян, «армянский Пушкин», – равно как и «армянский Островский» Габриел Сундукян – жил и работал в Тифлисе, там же трудились и классики азербайджанской литературы Мирза Фатали Ахундов и Джалил Мамедкулизаде. Лучшие армянские и азербайджанские газеты и журналы выходили в Тифлисе. При этом крупнейший грузинский поэт своего времени Николоз Бараташвили жил то в Нахичеване, то в Гяндже, где и умер. Этого примера достаточно, чтобы показать этническую переплетенность региона. Сегодня, спустя более 100 лет, понятно, что именно во времена Российской империи в Закавказье наблюдался расцвет культурной жизни местных народов, не разделенных по национальным квартирам. Крепкая центральная власть, губернское устройство по территориальному, а не этническому принципу давали твердую защиту и обеспечивали порядок, не покушаясь на религиозное, языковое и бытовое своеобразие. Армяно-азербайджанская резня – следствие ослабления власти в результате революции 1905 года – была быстро пресечена, оставшись единственным прецедентом.
Нечего говорить и об экономике: Закавказье двигалось семимильными шагами, Баку и Тифлис были крупнейшими городами империи, Батум – ее важнейшим портом. Бакинскую нефть добывали не только Нобели, но и многочисленные местные предприниматели, как армяне, так и азербайджанцы, – Лианозовы, Манташевы, Тагиевы, Мухтаровы. Всем хватало места под солнцем без дележа земель.
Но как только империя пала, вспыхнули междоусобные схватки, причем поначалу «освобожденные» грузинские, армянские и азербайджанские народы попытались сохранить Закавказье в целостном виде, понимая, что альтернативой станет длительная война за определение границ. Поэтому окончательное размежевание большевиками не могло быть справедливым, ибо в ситуации крайней перемешанности этносов (а ведь помимо больших народов проживало множество малых: курды различных вероисповеданий, таты, талыши, осетины, мингрелы и т.д.) об этом говорить было несерьезно. Если посмотреть на этническую карту Закавказья конца XIX века, она напоминает многоцветную штриховку.
Более-менее выделялись основное грузинское этническое ядро, опиравшееся на историческую традицию недавней государственности, и отчасти азербайджанское. Армяне же были наиболее расселенным народом. Та же картина наблюдалась и в Западной Армении, на территории Турции, где курды и тюркские племена почти везде преобладали численно.
Административное устройство было таким, каким оно установилось. Лезгины, талыши, таты, курды вообще не получили никакой автономии в Азербайджане, равно как и компактно проживающие азербайджанцы и армяне в Грузии (Квемо-Картли и Джавахетия). Этот факт нужно было принимать как данность. Карта легла так, что Зангезур отошел к Армении, а Нахичевань с Карабахом – к Азербайджану. А могло случиться так, что Армении вообще ничего не досталось бы или, напротив, все ушло к ней. Когда три части делятся между двумя субъектами, один всегда получит меньше.
Преступлением было не это, а актуализация проблемы после почти 70 лет мирного сосуществования народов. И как бы ни смеялись над советской «дружбой народов», в реальности царило межэтническое спокойствие. Число смешанных браков с каждым годом в регионе росло, руководителями Нагорного Карабаха всегда были армяне, им никто не запрещал пользоваться родным языком. Воспоминания Роберта Кочаряна, одного из лидеров карабахского движения, ярко показывают, что никакого ущемления как армянин он не испытывал – делал успешно комсомольско-партийную карьеру, свободно ездил в Ереван и обратно.
Все претензии носили частный характер. Уменьшение процентного количества армян в Карабахе было смешным по сравнению с уменьшением количества азербайджанцев в той же Армении или конкретно в Ереване. При этом оно было обусловлено объективными причинами: более высокой рождаемостью у азербайджанцев, миграцией карабахских армян в Армению на учебу и работу. Требование сохранить то же процентное соотношение, что и 70 лет назад (азербайджанцев было 10%, стало 23%), является 100-процентным расизмом. Представьте себе демонстрации во Франции с требованием вернуть этническую чистоту против африканцев и арабов. Да это и невозможно, национальный состав не является нигде неизменным.
Кстати, известный исследователь Томас де Ваал с недоумением описывал, как застрельщики сецессии принципиально отказывались от возможного диалога со своими соседями-азербайджанцами из Шуши («Вы не против, если Карабах выйдет из Азербайджана?»), с которыми до того жили в мире и согласии, а сразу обращались в Москву. Он же отмечает, что реальной причиной конфликта стало долговременное нагнетание психоза вокруг национальной памяти и этнического самосознания.
Самым страшным было то, что лидеры сепаратистов в Карабахе и поддержавшие их популисты в Ереване вполне сознательно обрекли на уничтожение армянские общины в Баку, Сумгаите, Кировабаде, других городах и районах Азербайджана. В одном только Баку армян насчитывалось около 200 тыс. На что рассчитывали те, кто заявлял, что НКАО надо передать Армении? Что азербайджанцы скажут спасибо проживающим вне Карабаха армянам? Или что среди них не найдется потенциальных погромщиков и в Баку продолжит царить межнациональный мир, пока Карабах будут выводить из состава Азербайджана?
Лидеры сепаратистов хладнокровно списали несколько сот тысяч азербайджанских армян как «неизбежные жертвы». По всей России сегодня рассеяны бакинские, сумгаитские и прочие беженцы. Помнится, я спрашивал у одного из них – телеведущего Романа Бабаяна, – понимаете ли вы, что именно те, кто заявил о необходимости передела границ, лишили вас родины, спровоцировали ваше изгнание из любимого города?
В итоге около 400 тыс. армян бежали из Азербайджана, 200–300 тыс. азербайджанцев – из Армении, еще около 300 тыс. азербайджанцев стали беженцами внутри страны, погибло на войне около 20 тыс. с обеих сторон, сотни и сотни деревень были разрушены, ряд городов, таких как Агдам, превратились в руины. Армения оказалась в блокаде, наступил полнейший упадок экономики, страна обезлюдела из-за массовой эмиграции ввиду стремительного обнищания. Ее крупнейшие города Гюмри и Ванадзор потеряли от 30 до 50% населения, и даже население Еревана не может достичь численности советских времен.
Международного признания победа карабахских армян в 1994 году не получила, расцвета на их земле не наступило, а в 2020 году история отыграла все назад, вернув ситуацию в 1988 год. Страшное количество жертв и разрушений оказалось совершенно напрасным. Таково следствие речей о том, что «хорошо бы нам поменять границы». Все эти Мурадяны, Балаяны и прочие, кто подсчитывал заброшенные церкви и хачкары, интриговали в советских верхах, выступали на митингах с зажигательными речами, не могли оказать своему народу худшей услуги. Никакие камни не стоили ни одной человеческой жизни, а их за эти 30 лет было погублено невероятно много.
Вот урок, который должен извлечь армянский народ. Теперь все зависит от того, сможет ли он здраво осмыслить ситуацию и понять, что его завело в тупик. Самым неверным было бы начинать поиски «предателей», чем активно занимаются местные политиканы, и «готовиться к новой войне», к чему они призывают. Уже вбрасывается в общество армянская версия «удара ножом в спину» – Dolchstoßlegende. Подобная легенда уже погубила Веймарскую Германию, свернув ее с конструктивного пути.
Каждый армянин должен понять, что военный разгром и утрата Карабаха произошли не в результате чьего-то предательства, неправильного выбора союзников, некомпетентного командования, а в результате неверного выбора приоритетов общества в конце 1980-х, когда совершенно безумная идея территориальной аннексии завладела массами. К нынешнему коллапсу привели не частные ошибки Никола Пашиняна или его предшественников, а именно избранный курс. С этого признания начнется армянское национальное возрождение. Общество должно поменять свои приоритеты и трезво взглянуть на себя.
Причитания, что «Арцах – это Армения», что без Арцаха армянский народ погибнет, что счастье армян зависит от политического отделения Арцаха от Азербайджана, не стоят и выеденного яйца. Это типичные комплексы и мифы народа с трудной судьбой. Множество наций прошли схожий путь – и излечились. Венгрия после Первой мировой войны тоже лишилась более половины своей территории, миллионы венгров оказались под властью вчерашних подданных в Румынии, Югославии, Чехословакии. Даже ее бывшая столица Пожонь стала Братиславой в чужом государстве. Конечно, это стало сильнейшим ударом по национальному самолюбию и первые 20 лет венгры не могли с этим примириться, что и завело их в лагерь Гитлера. Поначалу они вернули большую часть земель благодаря немцам, однако уже через несколько лет потеряли их – уже навсегда, но с огромными человеческими жертвами, вторично став побежденными в мировой войне. Однако сегодня никто в Венгрии уже не выдвигает всерьез территориальных претензий к соседям и в той же румынской Трансильвании местные венгры счастливо живут, даже лишенные автономии (существовавшей в 1954–1968 годах), зато без их политической партии не формируется ни одно правительство в Бухаресте.
Изжить веймарский синдром – вот главная задача Армении сегодня. Если сформулировать ее вкратце – не жить идеей реванша. Мечта о возвращении Эльзаса надолго испортила атмосферу во Франции и Германии, пока народы не решили оставить все как есть. Нынешняя ситуация разгрома, как это ни парадоксально, дает надежду на возрождение Армении как нормального государства, не находящегося под гнетом истории. И Азербайджан обязан ей в этом помочь (кстати говоря, три четверти азербайджанцев живут в Иране, но в стране нет истерии по этому поводу).
Если в Карабахе удастся убедить жить вместе армян и азербайджанцев, это станет лучшим противоядием против чьих бы то ни было националистических мифов и фобий. Поэтому возвращение беженцев с обеих сторон – в том числе нынешних армянских – и их реинтеграция в мультинациональное общество станет взаимной победой. И тот факт, что Карабах по текущему перемирию является территорией с чередующимися зонами контроля, волей-неволей приведет к тому, что обе общины вынуждены будут тесно взаимодействовать. После почти трех десятилетий отсутствия контактов и полного разделения это принципиально важно.
И именно Баку должен быть в первую очередь заинтересован в том, чтобы армяне чувствовали и далее себя в Карабахе как дома. Чувство мести, которое порой прорывается в социальных сетях, не должно определять политику. Не карать кого бы то ни было, не сводить счеты, а показывать армянам, что и в Азербайджане они могут полноценно и полнокровно жить, сохраняя свой язык и культуру. Именно полная реинтеграция армян Карабаха в изменившуюся ситуацию должна стать целью руководства в Баку.
Здесь чрезвычайно важны посредники, люди, вызывающие доверие, обладающие незаменимыми качествами. На ум приходят две фигуры: Гарри Каспаров и Карен Шахназаров. Выдающийся шахматист обладает уникальным бэкграундом: бакинец по происхождению и воспитанию, армянин по матери, еврей по отцу, русский по культуре, американец по месту проживания и притом – хорватский гражданин. Все это дает ему возможность с разных сторон рассматривать конфликт, начиная с того, что Хорватия имеет опыт абсорбции отделенных от нее территорий, населенных сербами. Карен Шахназаров, с его карабахскими корнями, в решающий момент войны показал себя стоящим над схваткой, не поддался соблазну шовинистической истерии. Именно такие люди, как Каспаров и Шахназаров, могли бы выступать послами доброй воли, проводя челночную дипломатию.
Разумеется, наивно ожидать необходимых шагов и со стороны Еревана, и со стороны Баку. Слишком долго обе страны жили в обстановке ненависти и недоверия. Однако некоторые сигналы внушают определенный оптимизм. Те факты, что Азербайджан пошел на компромисс и по умолчанию согласился на сохранение нынешней администрации Карабаха – «террористической» и «сепаратистской» по его терминологии, – и что он согласился дать отсрочку для эвакуации из Кельбаджара, и что премьер Пашинян заявил о необходимости переосмысления политики в карабахском вопросе, и что армянское общество при всей бурности реакции на капитуляцию не пошло за противниками действующей власти, относятся именно к таковым.
Ближайшее будущее покажет, как пройдут историческую развилку два соседних народа, обреченных историей и географией жить вместе.
