Между пустыми прилавками и пустыми карманами

Советское равенство в нищете воспринималось как справедливость, нынешнее имущественное расслоение может привести к серьезным катаклизмам. Фото РИА Новости

Трудная для власти правда состоит в том, что победы «зеленых человечков» и «бывших шахтеров и трактористов Донбасса» не только не привели к укреплению стабильности в стране, к росту авторитета власти, но, напротив, разрушили успешную и привлекательную для населения Россию конца нулевых – начала второго десятилетия XXI века. Рейтинги Путина по сравнению с 2014 годом уменьшились в два раза, нет уже рожденного «русской весной» 2014 года «Путин – это Россия». А нашему телевидению все труднее и труднее провоцировать у «глубинного русского народа» настроения вражды к Западу. Нет уже у русского народа так называемого имперского синдрома, ностальгии по великодержавию, в котором его упрекают наши либералы. Никогда, даже во времена СССР, у России не было столько врагов, как после «русской весны» 2014 года. Предоставим слово самому народу.

Электрик Юра, 60 лет, Подмосковье: «Тот, кто критикует Сталина, – мой враг. Да, он убивал людей, но при Сталине нас все боялись. А может быть, было за что убивать всех тех, кто его окружал? Разве с нашими депутатами с американским и швейцарским гражданством не надо поступать так, как Сталин поступал со своим окружением?»

Денис, бизнесмен из Дмитрова, 35 лет: «Власть нас, бизнесменов, душит, не дает жить. В Германии можно получить кредит под 4–6%, а у нас минимальная плата за кредит – 18–20%. Когда все эти путинские Роттенберги насытятся! Советская власть лучше относилась к людям, чем нынешняя. Когда я был ребенком, я жил летом у бабушки под Псковом. У нее была пенсия 130 рублей. Мы с ней ездили в Ленинград и покупали на эту пенсию все, что хотели».

Евгений, водитель такси, Калуга, около 50 лет. На мой вопрос «За что Артамонова освободили от губернаторства?» он отвечает: «Откуда я знаю? Власть нас, простых людей, никогда ни о чем не спрашивает. Артамонов для себя все успел сделать. Провел дорогу к матери в своей деревне, его зять стал хозяином богатого предприятия. А теперь он пошел на повышение, наверх. Дело сделано, пора начинать новую жизнь». На мое замечание, что Артамонов был одним из лучших губернаторов России, что при нем пришли миллиардные инвестиции с Запада в Калужскую область, иностранцами были построены десятки современных предприятий, что Калуга стала одним из самых красивых городов старой России, он отвечает: «Вы в Москве ничего не понимаете в нашей калужской жизни. Артамонов не просто строил заводы, а отбирал у нас, калужан, земли, на которых мы всегда пасли скот, выращивали корм для свиней. При советской власти у нас в совхозе под Калугой почти у каждой семьи было 2–3 коровы, 3–4 свиньи, мясо было в каждой семье. А какая картошка, какие огурцы! А теперь нет у нас полей, а есть только заводы Артамонова, которые с утра до вечера коптят. Раньше везешь домой с поля трактор соломы. Попался директору совхоза на глаза. Он тебя останавливает и спрашивает: «Куда везешь украденное сено? Если домой, коровам, то вези, а если продавать – я тебя посажу». Раньше власть думала о простом народе».

Понятно, все, что я услышал от своих случайных собеседников, – только искры тех настроений, которые характерны для РФ лета 2020 года. О репрезентативности этого мини-опроса говорить трудно, но показательно, что почти все мои собеседники знают борца с олигархической властью, депутата от КПРФ в Думе Самары Николая Бондаренко и восхищаются его смелостью. Поразительно, что обвинение власти Путина депутатами от ЛДПР в Думе в том, что она «пугает людей черными воронами, которые якобы со всех сторон окружают Россию», что она пугает население тем, что якобы «американцы мешают нам жить и развиваться», я услышал на несколько дней раньше от своего собеседника, водителя Виктора из Подмосковья. И что еще меня поразило. Несомненно, для водителя Виктора характерны прозападные настроения, он сторонник демократии, демократических реформ, говорит о том, что главная беда России в том, что у нас нет настоящих выборов и смены власти, но при всем этом и в нем сильны симпатии к «разоблачителю олигархической власти» коммунисту Бондаренко. Я сказал Виктору, что все-таки Бондаренко зовет не в будущее, а в прошлое, что он оправдывает сталинский террор. На что он мне ответил: «Не важно, как он относится к Сталину, он все равно говорит правду, не боится сесть в тюрьму, и ему, как всем нам, простым людям, нечего терять». Несомненно, за нынешним ростом прокоммунистических настроений стоит недовольство нынешней России нашим кричащим неравенством.

Ностальгия по СССР связана с утратой советского равенства в бедности, которое воспринимается как справедливость. Вообще все, что я услышал и от калужского водителя Евгения, и от электрика Юры, свидетельствует о том, что русский архетип, который эксплуатировали большевики и который позволил им победить в 1917 году, не изменился. Лев Троцкий уже в изгнании писал, что большевики победили, потому что не побоялись использовать в своих целях традиционную русскую зависть к богатству, отчуждение от власти и восприятие образованного человека как представителя чуждого мира.

Мы никогда ничего не поймем в так называемом архетипе русского человека, если не будем учитывать, что проблема выживания сопровождала всю его историю. Трагедия России состоит в том, что никакого гражданского общества у нас не было, что власть была сама по себе, а народ – сам по себе именно потому, что у нас не было нации как органического единства всех сословий и классов, на долю простого народа выпадали только заботы о добывании хлеба насущного.

Особенность посткрымской России состоит в том, что рост бедности вывел из его сознания все государственнические страсти и ценности. Проблема выживания во времена СССР была еще более актуальна, чем при царях. Все-таки при царях от голода, даже страшного голода, погибало меньше людей, чем, к примеру, погибло от сталинского голодомора 1932–1933 годов. Я прожил в СССР ровно 50 лет и треть своей жизни посвятил проблеме добывания средств к существованию, борьбе с извечным советским дефицитом. Не забывайте, в 70% городов СССР никогда не было в продаже в магазине свежего мяса. Тотальный дефицит как человеческая сущность советской системы и привел ее к гибели. И все, что мы наблюдаем в сегодняшней России, свидетельствует о том, что проблема выживания сейчас не менее актуальна, чем в советское время, только сейчас она приобрела совсем другое звучание. Раньше нечего было купить за свои деньги, а сегодня у многих не хватает денег, чтобы купить самое необходимое для жизни. И неизвестно, что больше угрожает политической стабильности: пустые полки в магазинах или пустые карманы.

Идеологи «крымнашевской» России забыли, что в основе советского сознания лежала не столько любовь к идеалам коммунизма, сколько агрессия, ненависть к так называемым эксплуататорам. Но мы сегодня, всячески возрождая героику советского времени, возрождаем и советскую систему ценностей, специфическое советское восприятие мира. И вот почему спровоцированная «русской весной» 2014 года реставрация советских ценностей привела снова к болезненному восприятию «глубинным русским народом» нашего нынешнего кричащего неравенства. И когда в последнее время депутаты от КПРФ в Думе говорят, что нынешнее неравенство чревато новыми русскими потрясениями, то они правы. Другое дело, что их волнует не столько ценность русской жизни, сколько возможность потрясений, которые снова приведут их к власти.

Именно идеологи «русской весны» 2014 года соединили русскость с советскостью и тем самым реабилитировали все советское, в том числе и сталинскую эпоху, и самого Сталина. Если «Россия – не Запад», то нам чужды и свобода, и ценность человеческой жизни, и верховенство закона, чужд европейский гуманизм в целом. А если нет ценности человеческой жизни, то и нет места для морали, для осуждения сталинизма и большевизма в целом. А если все советское – наше родное, русское, неотделимое от истории русской нации в целом, то и нет необходимости в декоммунизации. Напротив, сегодня декоммунизация, осуждение преступлений большевизма воспринимается на нашем телевидении как очернительство русской истории, как русофобия. Я по себе чувствую, что сегодня мой антикоммунизм и антисоветизм оценивается как грубая русофобия.

Политическая ситуация летом 2020 года, на мой взгляд, изменилась коренным образом. Если раньше для власти основная угроза шла от либералов-западников, то сейчас ее атакуют левые. И серьезность ситуации состоит в том, что левые пытаются соединить свою идеологию с национальными ценностями и критикуют власть не только с социалистических, марксистских позиций, но и с национальных. Манифестации в Хабаровске показали, что среди его жителей популярность и авторитет «Единой России» близки к нулю. Трагедия состоит в том, что Россия, поднявшаяся в нулевые с колен, сегодня опускается в яму традиционной русской нищеты. Депутаты от КПРФ, ЛДПР в Думе обвиняют власть в том, что она опустила минимальный уровень заработной платы до размеров африканской. Оказывается, как говорят эти депутаты, уровень жизни в России находится на 78-м месте в мире. И самое поразительное, что депутаты от ЛДПР, которые активно поддержали присоединение Крыма к России, сегодня все чаще и чаще говорят, что нельзя тратить на армию больше, чем на медицину и образование, что якобы не имеет смысла суверенность, когда мало кто доживает до пенсии.

Политика вернулась летом 2020 года в Россию, свидетельством тому – бунт хабаровчан против Москвы, которая их «не уважает и грабит». Но наша трагедия состоит в том, что в России политика связана не только со сменой тех, кто находится у власти, а со сменой самой природы власти, а потому у нас активизация недовольства властью обязательно ведет к угрозе революции, к очередной русской катастрофе.

Мне кажется, что стратеги в Кремле, если таковые есть, которые не устояли перед соблазнами быстрой нейтрализации своих политических противников, не подумали о неизбежных негативных внешнеполитических последствиях подобного решения. Неужели не было видно, что «русская весна» 2014 года неизбежно приведет к санкциям против России, к переходу от политики сдерживания России, ее медленному удушению, а тем самым – к неизбежному росту русской бедности и нищеты. Ведь эйфория по поводу русских побед очень скоро испаряется, и тогда перед властью встает задача подавления или нейтрализации неизбежного недовольства населения своей нищетой.

Во времена СССР, тем более во времена Сталина, решить эту задачу было просто. Я помню, как эйфория от Великой Победы 9 Мая испарилась уже в конце 1940-х, и тогда главной проблемой стала проблема выживания и страхи. Однако советская тоталитарная система позволяла легко нейтрализовать растущее недовольство властью и Сталиным. Но, несмотря на то что либералы справедливо обвиняют Путина в возрождении русского самодержавия, в создании авторитарной системы власти, все же надо видеть, что он не пошел на крайние меры, не отменил многопартийность, не восстановил железный занавес и т.п. Надо быть объективным – при Путине многие достижения перестройки сохранились.

Но в результате произошло то, что мы наблюдаем сегодня: КПРФ и ЛДПР из системной оппозиции, из оппозиции «понарошку» превращаются в жестких критиков власти. У меня складывается впечатление, что сегодня многие наши либералы заняли политическую нишу КПРФ и превратились теперь во врагов Путина «понарошку».

Конечно, я не вправе давать советы власти, как спасти ситуацию, как уберечь страну от растущего с каждым днем недовольства населения снижением уровня жизни, но считаю своим долгом обратить ее внимание именно на угрозы, связанные с ростом популярности КПРФ, самой коммунистической идеи, ростом традиционных русских уравнительных настроений, которые привели большевиков к власти.

Пора осознать, что если «Россия – не Запад», то нет никаких русских оснований для власти Путина, рожденной именно демократической революцией 1991 года. Пора осознать, что, если подлинными героями русской истории ХХ века являются красные, как настаивает сегодня наше телевидение, то тогда правда за Лениным и Сталиным, которые разрушили все, что мы теперь называем «скрепами русскости»: Православную церковь, национальные святыни, которые лишили нас всех выдающихся достижений русской общественной мысли.

Неужели не видно, что ценности Изборского клуба Александра Проханова, которые стали сегодня государственной идеологией, все эти разговоры о том, что Сталин является «воплощением русской идеи», не только подрывают идеологическую легитимность нынешней по происхождению демократической власти, но и угрожают духовному здоровью русской нации? И уж совсем будет катастрофой, если возможной русской смутой воспользуется КПРФ и придет к власти. Надо понимать, что для лидера КПРФ счастливое будущее России – это нынешняя Северная Корея. И, честно говоря, мне трудно понять, почему не только наше телевидение, но и руководство Московского патриархата подогревает эти настроения вражды, недоверия к своим согражданам, призывает к «бдительности к внутренним и внешним врагам России».

Миросозерцание патриарха Кирилла – это тема особого разговора. И он сам не скрывает, что для него действительно «Россия – не Запад», что он является врагом западного либерализма и национализма, он предпочитает социалистическое соревнование в колхозах времен Сталина капиталистической конкуренции. Поэтому, на мой взгляд, его христианство все больше и больше напоминает марксизм с его учением о классовой борьбе. Трудно понять, почему патриарх Кирилл – глава Русской православной церкви – использует в своих проповедях язык гражданской войны, все время призывает разоблачать не только внешних, но и внутренних врагов России. Казалось бы, мы все же живем в правовом государстве, а не в условиях гражданской войны. Казалось бы, у нас все равны перед законом, недопустимо делить своих сограждан на друзей и врагов. На мой взгляд, превращение главы нашей церкви в заурядного политика, который провоцирует настроения вражды и поиска врагов в мирное время, призывает нас вернуться к временам Сталина, является еще одним негативным результатом желания нынешней власти доказать, что «Россия – не Запад».

Понимали ли архитекторы «русской весны» 2014 года, что вся эта история с «зелеными человечками» готовила экономическую и идеологическую почву для возрождения претензий КПРФ на власть? Ведь было очевидно, что превращение страны в осажденную крепость, с одной стороны, лишает либералов шансов на возвращение во власть, но, с другой стороны, создает уникальные условия для реабилитации всего советского и тем самым – уникальные условия для укрепления исторической и моральной легитимности КПРФ. Понимали ли архитекторы «русской весны» 2014 года, что, взяв за основу свою идеологию «Россия – не Запад», они просто возвращаются к идеологии «Русской партии» второй половины 1970-х, к убеждению, что русский коммунизм, его революция являются не столько порождением марксизма, сколько порождением якобы нашего русского коллективизма?

У меня вообще создается впечатление, что люди, которые формируют сегодня и нашу внешнюю политику, и нашу идеологию, не знают или забыли обо всем, что предшествовало появлению нынешней Российской Федерации. Неужели они не помнят, чем кончается превращение магазинов в пустые полки, чем кончается оскудение карманов у русского человека?

И, наконец, главный вопрос: что делать власти в этой ситуации роста недовольства населения своей бедностью? Еще раз повторяю: рост недовольства населения экономической ситуацией в стране угрожает не просто политической стабильности, отдает политическую инициативу идеологам коммунистического реванша, но и угрожает целостности России. Сепаратизм в нулевые был притушен Путиным благодаря очевидному росту благосостояния населения. Не было сепаратизма в России, когда заработная плата выросла за несколько лет в 2,5 раза. А сейчас, как показывают протестные настроения в Хабаровске, рост недовольства окраин Москвой приводит вообще к недоверию своему государству. Неужели не видно, что если «Россия – не Запад», если свобода и достаток нам враждебны, то такая Россия не нужна не только нашей молодежи, но и даже «глубинному русскому народу»?

Все-таки власть должна считаться с тем, что русский человек очень устал от своей традиционной, вековечной бедности. Наша русская трагедия состоит в том, что недовольство властью идет не только к недовольству политической системой, но и к разочарованию в своем государстве вообще. И только наивные, потерявшие чувство реальности идеологи «крымнашевской» России могут верить, что введение в школе обязательного воспитания патриотизма может нейтрализовать угрозы, спровоцированные ростом русской нищеты. Но трагедия состоит в том, что имперские амбиции и мифы о возможности реставрации великодержавия в стране, в которой уровень жизни близок к уровню жизни народов Африки, характерные для силовиков Путина, представляют угрозу будущему России.

Несомненно, что люди, далекие от политики, устали от войн, которые уже на протяжении шести лет ведет Россия. Пора, на мой взгляд, пока ситуация не столь критическая, кончать с внешней политикой, подрывающей условия для экономического и технологического развития России, которая превратила всех наших западных соседей в заклятых врагов России.