Роман Каширин
В условиях самоизоляции общение сотрудников с работодателями и реукрутеров с соискателями часто происходило в онлайн-формате. Фото © Департамент труда и социальной защиты населения города Москвы
Влияние, которое оказало на жизнь общества и отдельных людей распространение коронавируса, эксперты только начинают оценивать. Бесспорно, наиболее сильному испытанию подверглась отечественная система здравоохранения. Ее работа, а также предпринятые усилия по развертыванию медицинских мощностей с самого начала пандемии были в центре внимания. При этом сразу после объявления режима самоизоляции возникла социальная проблема, которая сейчас становится по-настоящему заметной. Речь идет о тектонических сдвигах на рынке труда. И дело не только в резко возросшем уровне безработицы, но и в глобальном изменении подхода к трудоустройству и занятости. Об этих переменах первый заместитель руководителя Департамента труда и социальной защиты населения Москвы Александра АЛЕКСАНДРОВА рассказала журналисту «НГ» Роману КАШИРИНУ.
– Александра Борисовна, вы оказались на переднем краю решения проблемы безработицы в столице, именно вам пришлось с колес решать задачи по массовой выплате пособий, поставленные президентом и мэром. Что происходило в первые месяцы пандемии?
– Я сравниваю март, первые дни режима самоизоляции с «идеальным штормом», в который попали социальные службы столицы, занятые вопросами безработицы и занятости. Представьте себе – практически моментально, в течение нескольких дней, число обращений в Центр занятости населения увеличивается в разы. Одновременно нам было необходимо в считаные дни перевести оказание услуг по признанию граждан безработными в режим онлайн.
Чтобы не быть голословной, приведу несколько цифр. На единый номер горячей линии Центра занятости населения с 30 марта по 11 июня 2020 года поступило более 496 тыс. звонков. Почти полмиллиона! При этом бывали дни, когда к нам обращались почти 30 тыс. человек ежесуточно. Сайт Центра занятости, на который до пандемии заходила пара тысяч человек в день, за три месяца посетили 7 млн человек. Он, наверное, стал одним из самых востребованных сервисных порталов в столице.
Было очень тяжело в первые дни, пришлось перестраиваться «на марше». Работали без выходных, руководители подразделений – в режиме 24/7. Упростили систему подачи заявок онлайн, увеличили пропускную способность сайта. Ввели новые алгоритмы обработки заявок, благодаря чему время обработки сократилось на 30%. При этом справились ограниченными ресурсами – число специалистов по обработке заявлений на признание безработными увеличилось на 300 человек, общее их количество составило 900 сотрудников. Задействовали и аутсорсинг – суммарно привлекли около 1300 человек. То есть традиционно воспринимаемая как громоздкая и неповоротливая столичная система социальной защиты оказалась сверхадаптивной, не хуже, чем современные компании. И еще раз подчеркну – все услуги оказывались в режиме онлайн, удаленно.
Итог – 190 697 человек с 1 марта получил статус безработного, и, как следствие, им была оказана социальная поддержка. Это более 3,8 млрд руб. выплаченных пособий.
По факту Служба занятости Москвы доказала свою эффективность, а столица заняла первое место в рейтинге регионов по регистрации безработных и недопущению просроченных выплат. За весь период пандемии Центр занятости ни разу не допустил превышения установленного законом о занятости РФ срока признания статуса безработного в 11 дней.
Все это было бы невозможно, если бы службы занятости столицы еще несколько лет назад не начали кардинально перестраивать идеологию, а следом и практику своей работы. Главная идея: социальные службы города – это не глухое окно, куда пытается достучаться человек, оказавшийся в сложном положении, а сервис. Такой же простой и удобный, как такси, магазин, сотовая связь. Если это удобный сервис, то сегодня он не может не иметь версию-онлайн. Он не может не иметь понятного удобного сайта. Не может быть сервиса без контакт-центра. Получилось, что функционально мы оказались готовы к пандемии и, когда началась буря, нам не пришлось придумывать велосипед, только пришлось многократно нарастить мощности уже построенной системы. Вывод – любая трансформация должна готовиться заранее. «Самый известный трансформационный проект человечества состоялся потому, что Ной построил Ковчег до потопа».
– Какова ситуация с безработицей в Москве на момент окончания режима самоизоляции?
– Московская безработица до коронакризиса считалась практически нулевой, показатель регистрируемой безработицы составил 0,4%, а по методологии Международной организации труда (это опросная методика, где в качестве безработных признаются люди, утверждающие, что не имеют работы) – 1,4 %. Пандемия нанесла сокрушительный удар по сервисному сектору. Результат – рост регистрируемой безработицы в шесть раз. На начало года это менее 30 тыс., на середину июня – 190 тыс. безработных.
– Как выглядит сегодня типичный московский безработный, изменился или его социальный портрет в последние месяцы?
– Естественно. Раньше типичный безработный – это женщина 45 лет. Теперь – 39 лет, безработица помолодела и стала «унисекс» – число безработных мужчин увеличилось на треть и составляет уже 40% от общего числа. Их предыдущая сфера занятости связана либо с офисной административной работой, либо с сервисной индустрией, либо со сферой торговли. Средняя официальная заработная плата, по объективным данным, полученным из ПФР, составляла 35 тыс. руб., хотя до пандемии безработные рассматривали предложения с зарплатой не менее 55–60 тыс. руб. Соискатели снизили свои зарплатные ожидания и рассматривают работу с зарплатой 35–55 тыс. руб.
– Кто пострадал больше всего?
– В первую очередь безработица коснулась сотрудников сервисных индустрий: тех, кто работает в ресторанах, в сфере красоты, в фитнес-центрах, в образовании. Также из-за закрытия магазинов и падения спроса пострадала индустрия торговли – а это очень большой сегмент московской экономики. Интересно, что в аналогичной ситуации американские и европейские работодатели выбрали стратегию сокращения, сразу отказавшись от сотрудников, необходимость в которых на время пандемии отпала. Российские же работодатели гораздо активнее пытались сохранить свои команды и в основном пошли по пути сокращения расходов. В целом российские компании проявили большую гибкость, поэтому безработица не достигла таких критических показателей, как во многих западных странах. Для сравнения: в Нью-Йорке уровень безработицы до пандемии составлял 3,5%, а в апреле вырос до 14,7%.
– Почему такая огромная разница?
– Хороший вопрос. С моей точки зрения, мы имеем дело со специфической российской моделью безработицы. В западных странах во время кризисов сокращают ненужные в моменте рабочие места (так называемые bad jobs), не понижая зарплаты на оставшихся, в то время как российские работодатели исходят из логики, что после выхода из кризиса собирать заново команду достаточно сложно, поэтому следует по возможности сохранять рабочие места, при этом сокращая выплаты продолжающим работать. Как сокращаются выплаты? Например, сотрудники лишаются премий и бонусов, им сокращается зарплата на 10–30%, их переводят на «четырехдневку», их отправляют в неоплачиваемый отпуск. Много схем оптимизации затрат на персонале без его увольнения. Итог – даже во время острых экономических кризисов и при падении ВВП российские показатели ниже западных.
Каким будет рынок труда «после коронавируса»
– Как изменится ситуация на рынке труда? Какие профессии будут востребованы после пандемии?
– Уже сейчас мы видим первый тренд – перетягивание каната между онлайном и офлайном. С точки зрения бизнеса онлайн выгоднее, поскольку он обходится дешевле. По возможности компании будут стремиться перевести на удаленку все, что возможно, и сэкономить на аренде, автоматизировать процессные функции, сэкономить на фонде оплаты труда, переводя часть персонала во фрилансеры/самозанятые и др. Но офлайн – это не только «древний доцифровой формат». Коллективное взаимодействие и выработка коллективного сторителлинга – это то, что сформировало наш вид homo sapiens. Без офлайна происходит атомизация команд и нарушения коммуникации. В ходе опросов выяснилось, что после месяца вынужденной самоизоляции примерно 80% работодателей планируют возвращать команды назад в офисы.
Попробовав в полном объеме онлайн во время самоизоляции, люди «на противоходе» будут стремиться к офлайну. Будет определенный ренессанс офлайна, поскольку человек – существо социальное. Даже всегда мечтавшие о неструктурированном рабочем дне представители поколения Z говорят, что хотят назад в офис. Даже ИТ-разработчики, очевидные сторонники онлайна, говорят, что не всегда «домашний офис», в котором присутствует вся семья и иногда нет возможности полностью изолировать рабочее место из-за банальной нехватки метров, является идеальной моделью. Тем не менее работодатели будут продолжать экспериментировать, решений и компромиссных вариантов много – несколько присутственных дней в неделю, возможность выбора онлайн- или офлайн-формата, скользящий рабочий график, учитывающий трафик на дорогах. Кроме того, компании, проявляя заботу о здоровье своих сотрудников, по возможности будут оставлять часть персонала онлайн.
Второй тренд – офлайн будет все больше иметь коннотацию «премиум», онлайн – коннотацию «масс-маркет». Так называемые процессные люди, «белые воротнички», занимающиеся в офисах рутинными операциями, которые можно алгоритмизировать, при растущей безработице будут вынуждены переквалицироваться в отрасли, плотно интегрированные в цифровую экономику. Пока условный робот-упаковщик или дрон-доставщик технически невозможен / слишком сложен / слишком дорог, такой труд будет важным и растущим сегментом индустрии 4.0. Есть вероятность, что назад в офис возьмут, видимо, не всех. Сформируется своеобразная «элита» работающих в офисе штатников, занимающихся постановкой задач (как для людей, так и для машин).
Ну и наконец, третий тренд – внимание к психологической реабилитации людей и востребованность профессий с живой коммуникацией.
После выхода из самоизоляции населению города понадобится психологическая помощь в восстановлении социального взаимодействия. Наибольшая помощь понадобится наиболее старшему поколению и социально уязвимым слоям населения (семьям в кризисных и трудных жизненных ситуациях, людям с инвалидностью и ограниченными возможностями здоровья и др.) Возрастет спрос на индивидуальные услуги, предоставляемые не только государством, но и социально ориентированными НКО, благотворительными фондами, так как они глубоко понимают специфику проблем и смогут предложить уникальные программы поддержки. Будут расти офлайн-форматы, связанные с «экономикой серебряного возраста»: начиная от непосредственно ухода за пожилыми и заканчивая кастомизированными образовательными, развлекательными, спортивно-оздоровительными, а также комьюнити-программами (по созданию местных сообществ по интересам для граждан предпенсионного и пенсионного возраста, сообществ людей, объединенных необходимостью решения жизненных проблем).
Возможен всплеск интереса к профессиям и родам деятельности, где преобладает элемент face-to-face интеракции (консультанты, коучи, тренеры, психологи, модераторы сообществ, организаторы досуга и т.д.). Будут востребованы программы волонтерской помощи, которые очень эффективно проявили себя в период пандемии. Например, специализированный центр занятости «Моя карьера» в период пандемии организовал работу 1500 волонтеров. Многие общественные организации и волонтерские объединения помогали в борьбе с коронавирусной инфекцией и хорошо понимают актуальные проблемы горожан, кому необходима помощь.
Ну и четвертое. Фарма, фарма и еще раз фарма. Мы все испытали ощущение колоссального беспокойства в отношении здоровья сотен тысяч людей. И страх этот, вполне обоснованный, будет толкать фармотрасль вперед. Это выходит за пределы темы нашего разговора, но не могу не привести пример: акции компании «Нововакс», одного из производителей вакцин, стали самыми быстрорастущими на американском фондовом рынке в этом году. Будет расти отрасль – будет расти спрос на квалифицированную рабочую силу.
Ну и, конечно же, медицина. Эксперты отмечают, что Москва, где коек во время эпидемии хватало (даже оставались резервные мощности), может стать флагманом превращения медицинской отрасли в один из драйверов городской экономики, связанной с развитием «серебряной» экономики (долговременный уход за пенсионерами, активный образ жизни и др.).
Кандидатам придется снизить уровень притязаний
– Многие заявляют, что пик безработицы уже позади и к концу третьего квартала ситуация стабилизируется и чуть ли не вернется к допандемийным показателям. Но многие компании не уволили своих сотрудников только благодарю кредитной поддержке государства, которое адресно выделило средства на финансирование выплаты заработной платы. Однако в конце года кредит закончится и это вызовет новую волну увольнений. Что вы думаете по этому поводу?
– Мы должны понять: до пандемии рынок труда Москвы был рынком кандидатов. То есть москвичи выбирали работодателя, а не наоборот. Теперь ситуация будет другая и надо адаптироваться к тому, что есть. Снижать уровень своих «хотелок», если хотите устроиться на работу. Цифры – на начало года было 122 тыс. вакансий на 28 тыс. безработных; а на середину июня – 45 тыс. вакансий на 190 тыс. безработных. Не могу, кстати, не отметить, что за апрель-май пандемии нами трудоустроено 13 675 человек. Так вот, спрос на рабочее место явно превышает предложение.
Мы действительно видим, что темпы роста безработицы снижаются. Но впереди, осенью, нас ждет падение потребительского спроса. Что это значит? Москва – город, в структуре экономики которого огромное место занимает торговля. Его стремительно подъедает онлайн-торговля. Через e-commerce покупать существенно дешевле, поскольку операторам маркетплейсов не нужно тратиться на аренду торговых помещений и ФОТ торгового персонала. И москвичи в онлайн-магазинах не нужны, потому что колл-центр может находиться где угодно. Кроме того, онлайн-индустрия с массовыми вакансиями в силу своей специфики не нуждается в квалифицированных продавцах и других ретейл-специалистах. Там все очень стандартизировано. Специальные навыки практически не нужны.
Вывод – роль образования резко повышается! Это вроде и так все знают, но теперь, если у вас не будет очень специальных новых навыков, вы оказываетесь на длинной-длинной скамейке неквалифицированной рабочей силы… Пандемия ускорила еще один тренд – от «профессии» к life-long learning. В силу постоянно происходящих быстрых технологических изменений больше нет такой вещи, как приобретенная профессия. На смену приобретению профессии приходит life-long learning (обучение на протяжении всей жизни).
Если человек хочет оставаться «в рынке», по мнению экспертов, он никогда не должен «почивать на образовательных лаврах», замыкаться на одной узкой конкретной технологии. Один из ключевых вопросов, который задают сейчас кандидатам на интервью независимо от их возраста (причем с наибольшим пристрастием спрашивают именно тех, кто старше 45 лет): чему новому вы научились за последние два года?
Служба занятости в пандемию предлагала отличные онлайн-курсы для безработных – от бухгалтерских 1С до онлайн-маркетинга. Больше 5 тыс. людей, оставшихся без работы в пандемию, выбрали стратегию обучения и повысили свои шансы встроиться в изменившийся рынок труда.
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)