Американская исключительность. Краткая история одного уникального общества

Так выглядел иммигрантский район Нью-Йорка «Маленькая Италия» в 1900 году. Фото из Библиотеки Конгресса США

Уникальность нации

Сегодня проблема «американской исключительности» широко используется в России в пропагандистских целях, приобретая при этом явную антиамериканскую направленность. Порой ее преподносят в виде стремления США представить собственный народ как отличную от других, особую, исключительную нацию, чуть ли не «высшую расу» на земле. Иногда идеи эти (видимо, в пылу агитационно-пропагандистского запала и по причине дефицита соответствующих знаний) даже весьма ответственные лица сравнивают с идеями, культивировавшимися Гитлером во времена Третьего рейха, обвиняя США в вечном стремлении к национальному превосходству. Забывая при этом, что сама американская нация складывалась из других народов, превратившись со временем в нацию всех наций.

Между тем американская исключительность – это не миф. Это явление объективное, имеющее свои исторические корни и идейные истоки. Именно в ней и состоит суть американского народа, его изначальная и неотъемлемая черта. И связана она не с утверждением собственного превосходства в духе Адольфа Гитлера, а прежде всего с исключительностью и уникальностью своеобразного исторического пути США (отличного от европейских стран), приведшего их к особому месту в мире. Осознание этого позволит лучше понять ту страну, с которой у России на протяжении многих десятилетий по целому ряду причин выстраиваются крайне неровные отношения.

Главным элементом американской исключительности является прежде всего то, что и представляет собой сама американская нация (которую порой считают искусственно созданной). Сформировавшаяся из иммигрантов, из собравшихся в первых 13 колониях Англии вынужденных и добровольных переселенцев из других стран, объединившихся, сознательно или интуитивно, вокруг идей и ценностей эпохи Просвещения (народный суверенитет, свобода, права человека, частная собственность, гражданские свободы), закрепленных в первых документах Войны за независимость – Декларации независимости, Конституции США и Билле о правах, – эта нация с самого своего рождения привлекала внимание окружающего мира. Регулярно пополняемая иммиграционными потоками из всех стран и континентов, американская нация сегодня представляет все расы, этносы и религии мира, став уникальным социальным и государственным феноменом.

Само образование США в 1776 году – первого в тогдашнем полуфеодальном окружении демократического государства, объявившего идеи Просвещения основой своего устройства, провозгласившего принцип народного суверенитета (в противовес царившему тогда в Европе провиденциализму) главным в отношениях власти и народа, а систему разделения властей – каркасом всего механизма республиканского государственного управления, – еще один элемент, лежащий в основании американской исключительности. Причем многие тогда не верили в жизнеспособность и перспективы нового созданного на колониальной окраине государства, предрекая его неминуемый крах после нескольких лет существования.

Важной составляющей, определившей специфику исторического пути Америки, было отсутствие феодализма и связанных с ним общественных и государственных традиций и отношений. То, что сдерживало и тормозило развитие буржуазных отношений в средневековой Европе и фиксировало вековую отсталость России (личная зависимость, крепостное право, помещичье землевладение, наследственное дворянство, монархия), в Северной Америке отсутствовало. Капитализм развивался здесь стремительно на свободной, а потому на более прочной и глубокой основе.

Существенной частью американской исключительности стало пуританство, пустившее корни в Новой Англии и в разной степени распространившееся позже, в процессе континентальной экспансии, на большинство штатов. Оно стало основой духовных и поведенческих особенностей американцев. Пуритане отличались религиозным фанатизмом, обладали строгими нравами, аскетизмом, практичностью и расчетливостью, трудолюбием и бережливостью, а также убежденностью в своей исключительности и даже в богоизбранности.

Не следует забывать и о том, что существование на осваиваемых территориях так называемого фронтира – подвижной западной границы как следствия континентальной экспансии – служило важным фактором формирования исключительного характера складывавшейся американской нации. Ее непохожесть на остальные народы, скованные феодальными традициями и предрассудками, была совершенно очевидна. Фронтир до конца XIX века был своеобразной американской мечтой, он двигался и звал за собой все новых и новых пионеров, закаляя их характер и формируя дух предпринимательства и личного успеха.

Существенную роль в формировании идеи американской исключительности стала убежденность в универсализме американских ценностей. Не секрет, что Конституция США, став первой писаной конституцией в мире, утверждавшей демократическую республику, явилась образцом для последующих поколений и государств, перенявших эту форму правления. Благодаря ей остальные страны и народы восприняли и институт президентской власти, и систему разделения властей, и принцип сдержек и противовесов, не подвергая сомнению их универсализм и всеобщность. Даже современная Россия, в которой антиамериканизм оказался культивируемой культурой последнего десятилетия, живет по Конституции, содержащей принципы первой конституции мира.

Ярким выражением американской исключительности стала «американская мечта» – собирательное понятие, выражающее безграничный потенциал возможностей этого нового «града на холме», привлекательный и манящий образ, все еще притягивающий миллионы страждущих со всего мира. США до сих пор представляют собой главный объект внимания иммиграционных потоков в мире. Ежегодно эта страна принимает до 1 млн иммигрантов.

Убежденность в том, что они не только разные, но и другие, сопровождает американцев от колониальных времен до наших дней. Это именно тот исторический код, который склеивает самое сегментированное и разделенное общество в мире вне зависимости от поколений, появляющихся иммиграционных сегментов и нового соотношения между ними.

Американское лидерство

Переплетение всех этих факторов, не только ставших объективной составляющей американской исключительности, но и вошедших в массовое сознание нации благодаря систематическому и настойчивому общественному самогипнозу, и стало тем историческим наследием, которое передавалось в США из поколения в поколение. Его воспринимали не только граждане этого государства, но и прибывающие иммигранты. Причем распространение этого наследия не очерчивалось лишь границами Соединенных Штатов.

Со временем – особенно в XX веке – само понятие американской исключительности, первоначально связанное с особенностями формирования американской нации и ее расово-этнического состава, а также с принципами, которые легли в основу созданной демократической республики, наполнялось новым содержанием, эволюционировало и приобрело современный дополнительный контент. В условиях перехода от континентальной экспансии к политике интервенционизма, а позже и к политике глобального экспансионизма, оно стало увязываться и с идеями американского лидерства, и с теорией глобального доминирования, превратившись в главный идейный инструмент внешнеполитического воздействия в мощном арсенале Государственного департамента США.

Церемония натурализации свидетельствует, что расовый состав в США меняется. Фото Reuters

Будучи «вмонтированной» во все внешнеполитические доктрины Соединенных Штатов, идея американского лидерства перекочевала через их границы, распространяясь по всему земному шару, способствуя тем самым формированию идейных основ экспансионистской внешней политики этой всепроникающей неформальной империи современного мира.

Конечно, мировое лидерство может осуществляться по-разному. Можно вести за собой весь земной шар или хотя бы часть его, навязывая другим государствам и народам собственную модель и волю, вынуждая их при этом поступать так, как велит мировой суперлидер и используя при этом формы экономической или иной зависимости.

Но может быть и иная модель лидерства: влиять на других силой собственного примера, формируя при этом у ведомых внутренние мотивы и стремление идти за таким лидером. В этом случае государство-лидер не только само движется вперед, но и, как локомотив, тянет за собой остальных – тех, кто это лидерство признает добровольно.

Ответы американскому лидерству

Как же остальным ужиться со страной, считающей себя исключительной, свои ценности – универсальными, свое внешнеполитическое поведение – правильным, страной, стремящейся распространить собственные принципы и институты на остальные народы? Как вести себя с таким государством-лидером, претендующим на глобальное доминирование, однако имеющим при этом свои интересы и преследующим собственные цели? Это те вопросы, которые поставили перед остальным человечеством Соединенные Штаты давно: и самим фактом своего возникновения, и небывало быстрым подъемом, и чрезвычайной глобальной внешнеполитической активностью. Ответы на них разные.

Советский ответ. Наиболее прямолинейным и конфронтационным ответом на заявку США на мировое лидерство после Второй мировой войны стал ответ Сталина, инициировавшего создание системы советских союзников-сателлитов и советских геополитических полей (сфер влияния), способных блокировать и уравновесить американские притязания. Его преемники (от Маленкова, Хрущева до Горбачева) восприняли его, формируя зеркальный американскому внешнеполитический курс СССР. Такая модель способствовала формированию биполярного мира и длительной конфронтации двух супердержав на четкой идеологической основе – так называемой холодной войне, которая не переросла в прямое столкновение между ними только благодаря сдерживающей роли ядерного оружия и созданному механизму конфронтационного регулирования (в частности, режиму контроля над вооружениями). СССР и США оказались двумя державами современного мира, разработавшими и воплотившими в жизнь геополитические программы, нацеленные на глобальную экспансию и собственное превосходство.

Идейным ответом СССР на концепцию американской исключительности стал тезис о неизбежности гибели капитализма и победе социализма во всемирном масштабе – осовремененный вариант провалившейся идеи мировой пролетарской революции, в которую так свято и безоглядно верили первые советские большевики и лидеры Коминтерна. Закончившаяся в итоге в 1991 году распадом истощенного гонкой вооружений советского полюса холодная война ушла в прошлое, освободив место для создания новых центров силы, формирования новых геополитических полей, международных интеграционных структур и военно-политических блоков.

Китайский ответ. После гражданской войны 1946–1949 годов и образования КНР в 1949 году США не признали коммунистический материковый Китай, выстраивая отношения с режимом Чан Кайши и Китайской Республикой (Тайвань). Не признавший ни советского, ни американского лидерства и вышедший в 1960-е годы из советского блока маоистский Китай стал проводить особый курс, борясь против «американского империализма» и «советского гегемонизма» одновременно. Так продолжалось более 10 лет, после которых США решили взять инициативу в свои руки и «разыграли китайскую карту», выстраивая отношения с КНР, используя при этом советско-китайские противоречия. Усилия Г. Киссинджера и визит президента Р. Никсона в КНР в 1972 году изменили ситуацию: в 1979 году США установили дипломатические отношения с КНР.

Это был пролог к новому этапу в развитии страны – реформам Дэн Сяопина. Кардинально изменив внешнеэкономическое и внешнеполитическое поведение материкового Китая, они открыли его для иностранных инвестиций и американского проникновения. Небывалый экономический подъем, обеспеченный западными странами во главе с США, превратил Поднебесную не только в «мастерскую» современного мира, но одновременно – в стратегического партнера и главного экономического конкурента Соединенных Штатов, не только противоборствующего, но и взаимосвязанного с ними. Правда, китайско-американская модель взаимодействия, основанная как на противоборстве и конкуренции, так и на переплетении и взаимозависимости двух экономик, сегодня дает существенные сбои.

Европейский ответ. В отличие от советского европейский ответ не был конфронтационным. После Второй мировой войны он формировался в русле безоговорочного признания американского лидерства и в рамках так называемой политики атлантизма и выстраивания «трансатлантической солидарности», ставшей отныне основной линией американо-европейских отношений. Союзнические отношения, сложившиеся в годы Второй мировой войны между США и Англией, американская помощь западным странам после войны послужили основой такой политики. Наступление холодной войны и сдерживание коммунизма требовали укрепления позиций США в Европе, и американский зонтик безопасности превратился в постоянно действующий фактор современности. Время от времени между западными союзниками возникали трения (президентство де Голля во Франции, нынешняя политика Трампа по вопросу взносов в НАТО), которые вряд ли всерьез подорвут устои союзнических отношений и поставят под сомнение сам факт американского лидерства.

Российский ответ. Внешнеполитическое поведение новой России после распада СССР не отличалось последовательностью. В течение первого десятилетия ее внешнеполитический курс был направлен на интеграцию в западное пространство и его институты. Однако проблема американского лидерства, а вернее, нежелание его открытого признания со стороны России, стало все-таки существенным тормозом в его реализации. Кардинальная смена курса произошла с приходом на пост президента РФ В.В. Путина, который развернул его в ином направлении: открытое неприятие американского лидерства, антиамериканские декларации, дипломатическое и геополитическое (присоединение Крыма, события в Донбассе) противодействие США были расценены как проявление российского реваншизма, неприкрытое стремление России восстановить свою роль великой державы. Американским ответом на подобные действия явились антироссийские санкции, направленные на сдерживание и корректировку ее внешнеполитического поведения и торможение развития. Нынешняя модель российско-американского взаимодействия сформирована вокруг новой, негативной повестки дня, а именно – санкционной спирали, которая и стала главным стержнем асимметричной конфронтации двух стран: США – супердержавы, победившей в холодной войне, и России – главной наследницы СССР – супердержавы, проигравшей и развалившейся в ходе биполярной конфронтации.

Конечно, приведенный выше перечень не исчерпывает существовавшие в истории и формирующиеся ныне ответы американскому лидерству. Существуют кубинский, иракский и иранский ответы. Несомненный интерес представляет то, как воспринимают американское лидерство на постсоветском пространстве: в балтийских государствах, в Украине, Грузии, Белоруссии, государствах Центральной Азии, в Азербайджане и Армении. В различных регионах мира американский феномен воспринимается по-разному. Причины неоднозначного восприятия США, их институтов и их политики (особенно внешней) кроются в особенностях воспринимающего субъекта (народа, страны, региона). Так, в незападных консервативных обществах традиционного типа ценности, навязываемые в процессе американской глобальной экспансии, прививаются с большим трудом, подчас вызывая открытое неприятие и отторжение, способствуя при этом развитию обратного результата – антиамериканизма, являющегося оборотной стороной медали с надписью «Американское лидерство».

Эволюция американской исключительности

Многие противники американской исключительности считают, что она постепенно с неизбежностью уйдет – или даже уже уходит – вместе с закатом самой Америки. И в чем-то они правы. Как это ни парадоксально звучит, но сама суть американской нации все-таки медленно подтачивает ее основы. Изменение иммиграционных потоков и последовавшие демографические сдвиги привели со временем и к изменению в соотношении между этническими сегментами американского общества. Очевидное замедление прироста белого населения, ускоренный рост численности черных и выходцев из латиноамериканского региона приводят не только к явному смещению электоральных и партийно-политических предпочтений. Они вызывают и неизбежные сдвиги в отношении того, что кажется незыблемой основой самого американизма: американской исключительности, американского лидерства и экспансионизма и американского глобального превосходства.

Современные переселенцы (особенно из стран Латинской Америки), готовящиеся стать американскими гражданами, с трудом воспринимают весь комплекс идей и принципов, составляющих неоспоримое наследие американского общества и государства, переданное отцами-основателями своим преемникам. Каждый этнический сегмент по-своему воспринимает США и их политические институты, привнося при этом в новое общество свои привычки, культуру, образ жизни и поведения, которые подчас ему противоречат. Даже черные, которые являются исторически неотъемлемым сегментом американского общества, живут и действуют зачастую вразрез с общеамериканскими принципами. Это и создает основу для размывания тех величин, которые, формируя философию американизма, всегда казались в США незыблемыми и постоянными.

Конечно, подобные процессы не происходят быстро. Они могут накапливаться годами и десятилетиями, исподволь и незаметно меняя общепризнанные ценности и привычное поведение. Но именно так и развиваются все общества: медленно отказываясь от прошлого, они с трудом воспринимают новое, формируя при этом промежуточную историческую ткань, которая и связывает поколения. Хотя данное утверждение и может показаться спорным, оно все же отражает ту противоречивую и непростую траекторию прогресса, по которой движется современное человечество.

И наконец, последнее. Когда мы говорим об историческом опыте США (или любого другого государства), несомненно лишь одно: историю других стран и иных народов необходимо знать, понимать и даже чувствовать. Только в этом случае каждый из нас сможет лучше понять и историю страны собственной, ее несомненную исключительность, вполне очевидную самобытность и редкую историческую уникальность.