Актуальный Примаков

Открытие памятника Евгению Примакову в сквере напротив МИДа 29 октября 2019 года.  Фото РИА Новости

В облике Евгения Максимовича Примакова есть нечто притягательное, созвучное лучшим традициям российских государственников – вершителей поворотных судеб страны. Разворот примаковского лайнера над Атлантикой в 1999 году стал не просто актом решительности и высокой принципиальности, на который были не способны наши доморощенные вассалы Вашингтона.

Опираясь на успехи своего правительства, разворот премьера Примакова в экономической политике 1998–1999 годов, несомненно, стал примером для не менее просчитанного политического разворота России в сторону самостоятельности, совершенного Владимиром Путиным в Мюнхене в 2007 году.

Примаков – пожалуй, единственный из современных государственных деятелей России – обладал максимальным набором требований к руководителю высшего уровня. Глубокое научное образование, сплав опыта экономиста, дипломата, журналиста, аналитика-политолога; гибкий и расчетливый ум, добрый, но, когда надо, жесткий характер, огромный опыт государственной деятельности плюс чутье, знания и связи разведчика высокого ранга – все это для России было особенно важно.

Что мы имеем?

Главным тормозом развития России Примаков считал несвойственную нам и заимствованную на Западе идеологию неолиберализма. Его суть в отличие от либерализма заключается в том, что, не отрицая полностью государственное регулирование экономики, неолибералы рассматривают свободный рынок и неограниченную конкуренцию как главное средство обеспечения прогресса, в том числе социального. Они категорически отвергают нечастные формы собственности, выступают против деятельности профсоюзов, отвергают социальное государство и провозглашают неограниченную свободу крупных корпораций.

При выборе средств экономической политики неолибералы исходят из универсальности рыночных механизмов, используя финансовые (денежные) бухгалтерские показатели, (отсюда монетаризм). С 1989 года неолиберальный эталон экономической политики стал называться «Вашингтонским консенсусом»: согласие американских ученых-экономистов, чиновников МВФ и Всемирного банка, расположенных в Вашингтоне.

В Россию программу «Вашингтонского консенсуса» в 1991 году привезли президент МВФ Мишель Камдессю и группа американских советников во главе с профессором Джеффри Саксом. Президент Борис Ельцин без оговорок одобрил ее в расчете на благосклонность американской элиты и финансовую помощь, которая так и не последовала. Деятельностью правительства либерал-реформаторов Егора Гайдара практически руководили Минфин США и МВФ. По данным Примакова и Хасбулатова, шоковая терапия «Вашингтонского консенсуса» в течение только одного 1992 года нанесла стране материальный, финансовый и морально-нравственный ущерб, «вполне сравнимый с тем, что принесло России гитлеровское нашествие».

Кризис 2008–2009 годов, по мнению Примакова, заставил многих на Западе вернуться к кейнсианским идеям государственного вмешательства в экономику. Тенденция отхода от чистого неолиберализма четко проявилась в США.

Пришло время смены социально-экономической парадигмы: от лоскутной идеологии выживания и кубышки на черный день пора срочно (чтобы не отстать окончательно от других) переходить к формированию идеологии развития и ускоренного роста, для чего у России имеется огромный неиспользованный потенциал.

За формирование новой идеологии должно отвечать государство и его институты вплоть до высшего руководства. Проблема в том, что образовался огромный разрыв между обеспеченным президентом политическим суверенитетом страны и зависимостью от глобального хозяйства ее монополизированной и преимущественно сырьевой экономики. Этот парадокс – во многом следствие перманентного кризиса неолиберального управления экономикой, обозначенного Примаковым.

Что может стимулировать движение страны в будущее? По мнению Примакова, «такая идея есть – это объединение социально ориентированной экономики с истинно либеральными ценностями, а не неолиберальными представлениями и подходами».

Международный Center for Research on Globalization в статье «Смертельная опасность неолиберализма для России?» (02.03.19) утверждает, что Россия остается в сфере влияния западной системы и поэтому уязвима к санкциям. Чтобы добиться успеха, необходимо новое экономическое образование для всех, включая руководство.

В качестве целевого ориентира развития президент обозначил 4–5-процентный экономический рост (выше среднемирового) и поручил Минэкономразвития подготовить концепцию социально-экономического развития страны. Однако вместо этого в сентябре 2018 года на свет появились «основные направления деятельности правительства» до 2024 года, объявившего нецелесообразным более длительное прогнозирование из-за сложности и «непредсказуемости глобальной обстановки».

По прогнозу Минэкономразвития, как правило, тесно привязанного к прогнозу МВФ, темпы нашего роста в два с лишним раза меньше заданных президентом, хотя независимые эксперты, включая авторов статьи, считают вполне реальными более высокие темпы – около 6%. Академик Виктор Ивантер, например, полагает, что 6–8% – вполне обоснованный «потенциал экономического роста», а 1–2% прироста ВВП экономика может обеспечить и сама, без поддержки со стороны правительства.

Похоже, у Минэкономразвития и ЦБ нет другой поддержки, кроме неолиберальной. «Ответственные за экономический рост правительственные финансисты, – писал Примаков, – оказались способны убедить президента в том, что инвестиции огромных доходов от экспорта сырья вызовут резкий всплеск инфляции». Практика не раз опровергла эти безосновательные тревоги. Например, крупные инвестиции в 2009–2011 годах в инфраструктурные проекты не породили взлета инфляции уже потому, что в России она не имеет монетарного характера в силу дефицита денег.

«Чтобы в нашей экономике не восторжествовали неолибералы, – говорил Примаков, – одним из главных направлений такой деятельности считаю слова Путина, что нам надо вырваться из ловушки нулевых темпов роста, что необходимая борьба с инфляцией не должна проводиться за счет подавления деловой активности. Вопрос вопросов роста российской экономики – активизация инвестиционной деятельности по всем линиям».

Одной из основных причин инфляции, по Примакову, «является засилье монополий, определяющих структуру нашей экономики и во многом неоправданный рост цен». А высокие процентные ставки по кредитам в российских банках, в 5–10 раз превышающие зарубежные, тормозят отечественные инвестиции: «Из-за нехватки длинных денег российский бизнес попал в непозволительную зависимость от иностранного капитала, импорта машин и оборудования. Недоступность кредитов для производителей в конечном счете привела к созданию одного из главных препятствий для роста ВВП».

В марте 2019 года ЦБ представил очередной экономический прогноз, в котором одновременно со снижением ожидаемой инфляции снизил прогноз по инвестициям, экспорту и импорту. При этом ЦБ считает, что не несет ответственности за низкие темпы роста. Доступ к кредитам, по словам его главы, самостоятельно определяется коммерческими банками, «на решения которых ЦБ не влияет» (?!). Этот совершенно новый взгляд на роль регулятора, по мнению независимых экспертов, «заслуживает Нобелевской премии».

При «узкотаргетированном» подходе ЦБ к своим задачам и ответственности «активизация инвестиционной деятельности по всем направлениям» (Евгений Примаков) – задача вряд ли выполнимая. К этому надо добавить американские и другие санкции. Ведь Вашингтон фактически контролирует мировую финансовую систему, включая инвестиции. Масштабная скупка финансовыми властями России золота, чтобы избавиться от господства доллара в международных расчетах, – идея перспективная при условии, что она не лишает бизнес внутренних источников инвестиций, сегодня и без того весьма ограниченных. Но она их лишает, и поэтому такие акции рождают у инвесторов беспокойство как косвенный сигнал грядущего неблагополучия.

Следствием невнятной налоговой политики, межотраслевой несбалансированности, отсутствия конкуренции и иррациональной структуры экономики стал гигантский разрыв в доходах между ничтожной частью и огромным большинством населения. Здесь грозная опасность, которую, возможно, не видит правящая элита.

И еще. За последние пять лет валютный эквивалент зарплаты в России снизился на 30%. На первый взгляд это, как и девальвация, повышает конкурентоспособность экспорта. Однако негативная сторона дешевого труда проявилась в усилении оттока из страны специалистов. А это ведет к снижению нашей технологической конкурентоспособности, так необходимой для технологического прорыва и выхода на перспективные международные рынки. Такая конкурентоспособность нужна нам как воздух, учитывая растущее негативное влияние на международную торговлю торговой войны между США и Китаем, ухудшающей состояние не только глобальной, но и российской экономики. Однако наши чиновники стараются не замечать этого, одни, уповая на правила ВТО, другие – на замирение с Западом.

В своей последней работе «Россия. Надежды и тревоги», опубликованной посмертно, Примаков подвел некоторые итоги деятельности неолибералов в стране и обозначил «красные линии», которые они, несмотря на свою активность, не смогли пересечь:

– не произошло отказа от государственной собственности на объекты, крайне необходимые для безопасности и жизнедеятельности России;

– не произошел отказ от решения социальных вопросов, поставленных Владимиром Путиным, хотя не все так благополучно в этой области. Если мы хотим сохранить социальный характер нашего государства, нужно понимать, что при стагнирующей экономике этого не добиться;

– неолибералам не удалось провести идею демократизации российского общества за счет ограничения государственной власти. Если бы это сбылось, страна окунулась бы в хаос.

Этот вывод не представляется бесспорным: одно дело – реальная демократизация, другое – ее видимость, мимикрия, хотя в целом выводы Примакова точны, объективны и имеют сегодня большое практическое значение.

Что дальше?

Вывод Примакова о том, что экономика – самое слабое звено для России, претендующей на статус мировой державы, является, по нашему мнению, отправной точкой и одновременно главной проблемой, которую необходимо решить при реализации майского (2018) указа президента «О национальных целях и стратегических задачах РФ на период до 2024 года».

В контексте реализации президентского указа позволим себе сформулировать несколько предложений.

– Диверсификация экономики – это в первую очередь развитие высокотехнологичных производств и услуг наряду с традиционными, через активную промышленную, экспортную, бюджетную, денежно-кредитную и налоговую политику, а также развитие конкуренции путем стимулирования различных форм хозяйственной деятельности (пример соседней Норвегии).

– Успех реализации национальных проектов возможен лишь через переход к новой модели устойчивого социально-экономического развития страны и отказ от догматических постулатов «Вашингтонского консенсуса».

– Провозглашенная президентом задача – выйти на темпы роста выше среднемировых – в сегодняшних условиях, к сожалению, таит в себе невозможность выполнения, что должно стимулировать пересмотр сложившейся парадигмы развития.

– Главный вопрос – он и у Примакова главный – откуда брать средства для экономического роста и социального развития? По его словам, «не только в годы кризиса, но и после него неолибералы еще больше ужесточили свои позиции по вопросам инвестирования. Даже когда цена на нефть перевалила за 100 долл. за баррель, они настаивали на том, чтобы держать все государственные «сверхприбыли» в резерве».

Помимо средств Резервного фонда на цели экономического роста, говорил он, надо задействовать крупные источники, которые не активизируются из-за плохого администрирования: неизрасходованные средства бюджета, «незавершенка», излишнее торговое посредничество, неуплата предприятиями страховых пенсионных взносов и др. По данным главы Счетной палаты Алексея Кудрина, общая сумма «незавершенки» (более 70 тыс. объектов) составляет 5,3 трлн руб., а Наталья Трунова (Центр стратегических разработок) считает эти цифры символом плохого госуправления. Огромные суммы скопились в созданных «успешными людьми» офшорах, лишь незначительная часть которых используется для реинвестиций в России, но уже в обход законов о налогах на прибыль.

Бюджет государства, по мнению Примакова, надо освободить от этих недостатков, он должен быть бюджетом развития, а не «стабилизации стагнации». Бюджет развития – это и растущие вложения государства. Для того чтобы 20 млн бедных привести к уровню минимальной оплаты труда, надо всего 800 млрд руб. (данные министра труда Максима Топилина). Эта сумма без труда мобилизуется из нескольких источников, в том числе из Фонда национального благосостояния и за счет бюджетного профицита.

– Для сохранения социального характера экономики надо снять все виды налогов с людей, живущих ниже минимального прожиточного уровня, и ввести по прогрессивной шкале налогообложение для тех, кто имеет большие доходы. «Успешные люди» (главным образом олигархи) могли бы больше делиться своими богатствами с людьми, помогающими им создавать эти богатства. Есть на кого и ориентироваться: по данным Forbes (18.10.19), многие миллиардеры США, в том числе Билл Гейтс, Уоррен Баффет, Джордж Сорос и др., публично выступили за целесообразность значительного увеличения налогообложения богатых в целях развития образования, здравоохранения и защиты окружающей среды.

В конце концов надо решить проблему с Пенсионным фондом. Самым простым, народным решением было бы установление минимального рентного налога (на природные ресурсы), целиком поступающего в Пенсионный фонд, – идея, высказанная одним из авторов еще два десятилетия назад. В этом случае реализовался бы принцип собственности народа на природные ресурсы и, несомненно, был бы им поддержан.

– Следует обратиться к опыту и рекомендациям авторитетных международных организаций для развивающихся стран, таких как ЮНКТАД. В ее докладах неизменно присутствуют предложения, как увеличить инвестиции вне зависимости от того, частные они или государственные. При этом целевой нормой считается 25% ВВП. Это соответствует поставленной президентом задаче. Но в России сегодня данный показатель составляет 9–10%.

– Одним из источников экономического роста Примаков называл оборонно-промышленный комплекс (ОПК): «Неолибералы, выступающие за резкое сокращение бюджетных трат на военную промышленность, не придают значения органичной технико-технологической связи оборонных и гражданских отраслей промышленности».

К 2025 году завершится действующая программа перевооружения армии. В результате большинство предприятий ОПК столкнутся с проблемой нахождения альтернативных источников заказов и выручки. Необходима новая модель развития отрасли. Задача, поставленная президентом, – доля гражданской продукции ОПК должна вырасти с теперешних 17 до 50% к 2030 году. Готов ли к этому менеджмент отрасли? Кто будет носителем новых компетенций и рыночного менталитета, прибыли, маркетинга, конкурентоспособности гражданской продукции? Ведь новые рыночные ниши – как внутренние, так и в особенности внешние – заняты конкурентами.

Пока вопросов больше, чем ответов. К этому следует добавить упущенное время, когда из-за неверных политико-экономических решений руководства страны начала 1990-х годов курс на конверсию был обречен на неудачу. А в это же время военно-промышленный комплекс Китая, например, наращивал объемы производства гражданской продукции, сделав ее преобладающей над военной.

Сегодня основным инвестором конверсионных проектов в России является госкорпорация «Внешэкономбанк». Востребованы гражданская микроэлектроника, приборо- и станкостроение, химическая и фармацевтическая промышленность, ИКТ-технологии, роботизация, цифровизация и экология. Поддержать предприятия ОПК могли бы отраслевые программы разных форматов – министерств, госкорпораций, регионов, предпринимательских сообществ, в том числе РСПП, ТПП. Например, «Ростех», объединяющий более 700 предприятий ОПК, намерен увеличить вдвое долю выручки от продажи гражданской продукции, доведя ее до 30% к 2025 году. Гражданская диверсификация оборонки – важная часть задачи диверсификации экономики и экспорта, а ОПК – как оплот высоких технологий – должен стать важнейшей составляющей технологического прорыва России.

Мы солидарны с выводами и предложениями Евгения Примакова в его книге-завещании «Россия. Надежды и тревоги», которые опираются на факты. Ссылаясь на президента, Примаков резюмирует: «Наше развитие зависит от нас самих. Необходимо справиться с неорганизованностью и безответственностью. Это не просто тормоз на пути развития России, это прямая угроза ее безопасности».

Подводя итоги, сошлемся на мнение члена Изборского клуба Александра Нотина: «Если бы мы сохранили идейные традиции, сегодня уровень развития страны был бы выше китайского. При всей слабости экономики в военном и политическом отношении Россия выглядит великаном. Нужна идея, сильная идея, и сознательная верность ей».

Добавим от себя – Россия вновь будет действительно великой державой, если фундаментом сильной идеи станет сильная экономика.