Судопроизводство как арена политического взаимодействия

Фото с официальной страницы Мосгорсуда в социальной сети

В сферу нарастающего политического соперничества, противоборства вовлекаются все новые виды человеческой деятельности. Политика вышла за пределы отведенного ей историей и здравым смыслом понимания как деятельности по завоеванию и удержанию власти в узком, я бы сказал, классическом смысле этого слова. Политика как понятие приобрело поистине безграничный смысл. «Политическую составляющую» ищут и находят в решениях и событиях почти во всех областях общественных отношений. Историческая наука, география, театральное искусство, педагогика, Интернет, благотворительность, религия, музыкальные конкурсы, борьба с допингом... Публично заявлять, что «спорт вне политики», сейчас просто смешно.

Минюст в законе об «иностранных агентах» дал такое определение политической деятельности, которое даже при небольшом желании можно приписать любой общественной и экономической деятельности.

К сожалению, не миновала чаша сия и юриспруденцию, судопроизводство в частности. К тому есть, надо признать, вполне закономерные предпосылки. Первая и главная состоит в том, что юриспруденция (как, впрочем, и иные гуманитарные науки) содержит в своих выводах огромную долю субъективности. Теория знает много определений фундаментальной категории «право». Среди них есть классическое: право – возведенная в закон воля экономически господствующего класса.

В контексте этой дефиниции следует объяснять интерпретацию законов, так же как и новации в материальном праве (например, уголовном, об административных правонарушениях, налоговом и т.д.), в процессуальном (например, УПК). Сказанное в полной мере относится и к актам правосудия.

Как практикующий адвокат с 20-летним стажем могу из своей личной практики привести впечатляющие примеры того, насколько судопроизводство все теснее сближается с деятельностью органов государственного управления, становится как бы их продолжением в специфической форме. Не сомневаюсь, у каждого адвоката таких примеров немало.

Некоторые публицисты сетуют на недостаточную квалификацию судей. Абсолютно не согласен. Почитайте, например, постановления Конституционного суда. Почти каждое – по существу глубокое научно-практическое исследование того или иного юридического вопроса. А некоторые – просто уникальны. Например, мотивировочная часть постановления от 10 февраля 2017 года № 2 «О проверке конституционности ст. 212-1 УК РФ по жалобе И.И. Дадина». Много исчерпывающих, убедительных (даже если не в твою пользу) решений видел на районном, региональном уровне. Дело в чем-то ином.

Объективные судебные постановления чаще всего принимаются в тех случаях, когда сторонами по делу являются примерно равные по правовому статусу и материальному положению лица: два государственных органа, две коммерческие организации, два физических лица. Но как только такой баланс нарушается – решение может быть непредсказуемым.

Было бы большой наивностью полагать, что принцип разделения властей, в частности независимости судов, процессуальной независимости органов расследования, не соблюдается в полной мере только у нас. Эта проблема стоит повсеместно. Посмотрите, например, как легко президент США Дональд Трамп недавно сместил генерального прокурора США, обвинив его в нелояльности при принятии сугубо процессуальных решений по конкретному делу.

Были ли достаточны юридические основания у вновь избранного президента Эквадора лишать Джулиана Ассанжа гражданства этой страны? Предыдущая политическая власть в этой стране занимала совсем иную позицию. Что изменилось, кроме субъекта властвования?

Разве мы не видим подчас политическую мотивацию в юридических решениях органов власти, судов некоторых европейских государств? Политики половины мира уже обвинили российские спецслужбы в попытке убийства Скрипалей. А где юридические доказательства? Хотя и наша позиция в чем-то уязвима.

Власть всегда так устроена – она концентрирует в своих руках как можно больше компетенций. Странно было бы обвинять государство в этатизме. Сам себе по рукам разве дашь?

Можно утверждать, что сегодня, как и 200 лет назад, право в известной мере обслуживает политику и политиков. Независимость судопроизводства будет оставаться мифом (таким же, впрочем, как и принцип разделения властей) в той мере, в которой гражданское общество не осознает необходимости контроля над деятельностью своих избранников.

В этой связи меня позабавило заявление руководства КПРФ с требованием распустить Конституционный суд, отказавшийся рассматривать по существу заявление о конституционности закона о пенсионной реформе. Я думаю, такими наскоками проблему реформирования судебной системы не решить. В своей непродолжительной истории мы уже имели радикальные решения в отношении и Конституционного суда, и парламента (в сентябре-октябре 1993 года). Это решило проблему? Может быть, КПРФ следует быть более последовательной в борьбе за голоса избирателей на выборах в Думу, региональные законодательные собрания, губернаторский корпус и не разбазаривать предоставившиеся возможности, как это было, например, в Приморье в 2018 году?

Предстоит колоссальная по сложности работа – шаг за шагом добиваться политического взросления гражданского общества, его реального влияния на органы власти, судоустройство, отправление правосудия, электоральный процесс. Я, например, вижу значительный потенциал общественных палат в повышении доверия к выборам через развитие института наблюдателей.

Недавно председатель правительства Дмитрий Медведев в своей программной статье утверждал, что в России грядет «эра судов». Рассматриваю это как ясное понимание высокой роли судебной системы в политическом и экономическом развитии общества, сохранении управляемости, укреплении государственности. Уже давно известны все уязвимые точки судопроизводства, уже кое-что делается для придания судам нового, современного облика и содержания.

Некоторые шаги у меня, практика, вызывают сомнения. Например, создание дополнительных судебных инстанций – апелляционных и кассационных судов с межрегиональной юрисдикцией – по принципу судебных округов, объединяющих несколько регионов. Если единственная цель этого – вывести из-под административного и политического влияния региональные суды, ликвидировать непроцессуальное общение чиновников с судьями, то, на мой взгляд, у президента Владимира Путина имеются менее дорогостоящие и более эффективные административно-дисциплинарные возможности ослабления политического влияния субъектов государственного управления на органы правосудия.

А пока что правоведы ломают голову: что повлияло на позицию следователя, прокурора, федерального судьи, которые в течение одной-двух недель дружно и радикально поменяли на противоположное убеждение о необходимости применения к обвиняемым меры пресечения в виде заключения под стражу и замены ее на домашний арест по одному из самых резонансных процессов, если в юридических обстоятельствах не произошло никаких изменений? Если вмешалась политика, то слава богу. На этот раз.