Длинные волны российской истории

Фото Shaun Botterill/Getty Images

То, что наша политическая элита через 27 лет после распада СССР заявила, что мы живем в новом социально-политическом образовании, отличном от всех прошлых великих и малых княжеств, царства, империи и СССР, на наш взгляд, исключительно важно. Я имею в виду недавнюю статью в «Независимой газете» Владислава Суркова «Долгое государство Путина. О том, что здесь вообще происходит» (см. «НГ» от 11.02.19)

Пятая Россия

В России все важное делается очень долго. Такова физическая природа ее хозяйства, жизненный цикл которого занимает около 80 лет. Впервые об этом «Независимая газета» написала 19 августа 1994 года в статье «Россия 2006 года – лидер мировой экономики. Оптимистический сценарий национальной истории». 

Речь в той моей статье шла о том, что восстановиться со столь, говоря словами Николая Кондратьева, длинной волной российская экономика могла не ранее 2006 года. Что, кстати, и произошло через 12 лет после публикации.

Понимание длинноволновой природы российской истории уже тогда, в 1994 году, позволило предсказать окончание экономического кризиса в 1998 году и неизбежность становления вслед за ним новой страны. Позволю себе процитировать ту самую статью: «Можно предположить, не слишком греша против истины, что если Россия переживет кризис, не развалившись на удельные княжества, то следующий свой длинный цикл она пройдет также неповторимо и значительно для мировой истории, как и предыдущий». 

Тогда же старший научный сотрудник Института истории РАН Евгений Никифоров в интервью журналу «Столица» (см. № 10 за 1994 год), по сути, предложил название будущей страны, если таковая возникнет, – Пятая Россия. Он поразительно точно предсказал, что существовавшее тогда четвертое, по его классификации, российское государство заканчивается осенью 1999 года.

Через 25 лет после этих публикаций весь мир убедился: новая страна действительно зародилась с приходом во власть Владимира Путина. Это ярко продемонстрировала и недавняя Мюнхенская конференция по безопасности, на которой в России снова все стали узнавать великую, глобальную державу.

 Особенность современного положения нашей страны, однако, такова, что, двигаясь своими историческими волнами, она снова подошла к некой предреволюционной ситуации, точнее, к точке исторической бифуркации. Аналог – в советском прошлом, когда стране, как мы сегодня понимаем, надо было от революционных идей построения коммунизма во всем мире переходить к практическому созданию всего одной ядерно-космической сверхдержавы. В таких точках истории происходит максимальное количество событий: это было в России в 1930-е годы, то же – и в наше время.

 Следствие этого: высокая неопределенность развития общества и одновременно высокая чувствительность к малым возмущениям – даже к отдельным идеям. Заслуга Суркова в том, что он именно в это время поднял вопрос о предназначении России Путина. Каковы должны быть ее устремления в XXI веке и вытекающие из них практические задачи ближайших десятилетий? Ведь у таких больших стран, как Россия, высокие потолки развития, обеспечивающие не только смысл существования народа, но и его материальные основы. Как, например, пирамиды Египта, до сих пор кормящие жителей страны. Или начатая Великобританией промышленная революция, которая сделала ее империей, в которой не заходило солнце, а Лондон стал мировой финансовой столицей. Наконец, советские космические ракеты, сыгравшие не последнюю роль в сохранении не только России, но и всего мира на протяжении последних 74 лет.

Понять Россию умом

Сегодня, после того как мы перестали питаться в долг «ножками Буша», а наши ВКС прикрывают от чумы XXI века – терроризма – небо Сирии, вопрос, кто мы и куда идем, предельно обострился. Многие полагают, что для ответа на него необходимо прежде всего вскрыть все наши недостатки. 

 Действительно, хорошая диагностика – залог успеха. Но мудрый человек идет дальше и находит пути их преодоления, по которым рано или поздно приходит спасение. Поэтому главное сегодня не столько в проблемах роста, которые видны невооруженным глазом, сколько в понимании всей глубины и органической взаимосвязи их с прошлым и будущим. Эту взаимосвязь всех элементов неразрывного целого понимали еще в древности, когда говорили о духе, вселяющемся во все живое. А сегодня к близкому пониманию единства мира подошли даже ученые-естественники после открытия выдающимся математиком XX столетия академиком Андреем Колмогоровым взаимосвязи энергии физических частиц со всем их потоком в целом. Такой же, в сущности, взаимосвязи, какая существует между человеком и обществом, семьей и ребенком.

Поэтому главная проблема России в ее разуме, а не во власти. Вернее, в их сотрудничестве. Трудностей объективного и субъективно характера здесь предостаточно, поскольку и 200 лет назад Россию умом было не объять, и 100 лет назад сотрудничество советской власти с российским гением было в лучшем случае спорадическим. Ленин дружил с нобелевским лауреатом академиком Иваном Павловым, а единственный почитаемый на Западе российский экономист Николай Кондратьев был уничтожен Сталиным. Только в тяжелейшие годы войны и после нее наука начала занимать в государстве достойное место. А в 1953 году Сталин даже написал члену ЦК Дмитрию Чеснокову: «Без теории нам смерть, смерть, смерть!»

Наука, однако, это не только финансируемая государством часть хозяйства наподобие медицины или образования. Наука – прежде всего свободное творчество. В советское время по этому поводу даже шутили, что она является способом удовлетворения любопытства ученых за счет государства. Однако все это осталось в прошлом. Сегодня ученый – это подвижник.

Великий русский ученый и мыслитель XX века Константин Циолковский был всего лишь провинциальным учителем, но по прошествии не такого уж большого времени выяснилось, что практический смысл советской России состоял в осуществлении выношенной им идеи выхода человека в космос, а не в построении коммунизма в отдельно взятой стране.

Сегодня взаимоотношения русской мысли и государства далеки от совершенства. Недаром Сурков обратился в своей статье с просьбой: «Необходимо осознание, осмысление и описание… всего комплекса идей и измерений… идеологии будущего». 

Вспомним, например, где рождались великая английская мысль XVIII века и русская веком позже. Исаак Ньютон числился не национальным достоянием Англии, а главой монетного двора его величества, как и Дмитрий Менделеев был не российским гением, а товарищем министра Российской империи. 

Сейчас проблема процветания государства в значительной степени зависит от того, чтобы российские власть и мысль встретились и услышали друг друга. 

Вторая волна социального государства

В естественном историческом развитии помимо длинных волн присутствуют еще более продолжительные сверхдлинные. Поэтому Россия Путина мне представляется скорее второй волной социального государства, а не, например, империи или царства. То есть новую Россию можно рассматривать как проект «СССР 2.0». Однако такое название совершенно условно, поскольку, как заметил лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Фогель, дважды в один и тот же цикл войти нельзя.

Действительно, между «долгим государством Путина» и СССР большая внутренняя преемственность, чем между ним и империей или царством. Но совсем не в том смысле, что эту преемственность нужно насаждать, а в том, что к ней будет сдвигать вся логика исторического развития, какие бы ухищрения мы ни применяли. Об этом говорит достаточно длинная история изысканий в области физической и социальной самоорганизации, начатая более 50 лет назад Борисом Белоусовым и Анатолием Жаботинским в СССР, Ильей Пригожиным в Бельгии, Германом Хакеном в ФРГ.

Поэтому при разработке развернутой концепции России Путина ее в начальном приближении можно рассматривать как вторую после Советской России сверхдлинную – около 300 лет – историческую волну, идущую вслед за династией Романовых.

Как известно, Петр Великий обнаружил движущие силы развития в Европе, находившейся тогда на подъеме глобальной волны индустриализации. А каково состояние и перспективы развития современного мира?

Перспективными в глобальном мире видятся следующие направления развития. В 2018–2053 годах – социальное и инженерное изобретательство, в результате которого в 2030–2035 годах появится первая Разумная машина (это название принадлежит математику Эшби, а физическая модель – автору). К 2053 году ожидается возникновение 11–15 глобальных держав. В 2045–2060 годах – первая волна космических открытий XXI века, в 2070–2075 годах – появление нового вида космического транспорта, а в 2101 году стартует внеземная форма жизни «солнечного человечества».

Фантастические задачи нашего времени

1. Создать жрецов экономики или натуральных философов хозяйства.

Некоторые из перечисленных тенденций XXI века начали бурно проявляться уже сегодня. Мы видим, например, что экономику после широкого внедрения компьютеров постепенно, но неуклонно сменяет, хотя еще и не Разумная машина, но уже цифрономика (термин профессора МГУ Юрия Осипова). Ее адептами являются технические специалисты, которые акцентируют свое внимание в большей степени на формальных законах логики и системного анализа, чем на механизмах структурных экономических трансформаций.

В силу принципиального несоответствия такого рода частных математических моделей глобальному характеру неустойчивой многоволновой (турбулентной, по мнению Андрея Клепача) экономики они постоянно усовершенствуются. В результате этого ползучего эмпиризма хозяйством начинают управлять не экономические, а технические специалисты. Поэтому поведение экономики приобретает стихийный характер, в котором относительно малые финансовые кризисы сменяются все более крупными социальными и военно-политическими катаклизмами.

Процесс цифровизации, инициированный НТР XX века и связанный, по нашему мнению, с драматичным переходом человечества в новую эпоху планетарного (космического) хозяйства, необратим. Поэтому он будет продолжаться до тех пор, пока в обществе не сформируется из вовлеченных в него технических и гуманитарных специалистов устойчивая страта управленцев, которых условно можно назвать натуральными философами хозяйства. Это должны быть специалисты, которые не только способны ставить экономические задачи математикам, но и контролировать их исполнение. А для этого они должны в равной степени владеть как пониманием природы и механизмов глобальной экономики, так и математическими инструментами описания практически бесконечно мерных нелинейных задач космического хозяйства.

В предшествующую эпоху НТР XX века такого рода социальная страта, сформировавшаяся из математиков и естествоиспытателей XIX века, для создания военно-космической индустрии называлась физиками. 

В чем задача сегодняшней российской власти? В создании лучших, чем в других странах, новых жрецов или, говоря по-русски, ведунов глобальной цивилизации. Звучит не менее фантастично, чем идея Константина Циолковского отправить человека в космос, но именно таков сегодня путь для тех, кто претендует в мире на самостоятельное развитие.

По нашим оценкам, на становление новой страты управленцев XXI века, стихийное формирование которой началось с широкого применения персональных компьютеров в начале столетия, понадобится еще лет 10.

2. Сохранить вселенского человека.

Вторая задача нашего времени более актуальна для России, чем, например, для Китая. Она связана с совершенно не ожидавшимся никем из западных мыслителей выходом на первые места в мире крупнейших по населению стран – Китая и Индии. Владимир Путин как-то высказался по этому поводу совершенно определенно, указав, что из-за демографической катастрофы 1990-х годов наша армия оказалась без резервов.

Конечно, сравняться с Китаем по численности населения мы не сможем. Но если понимать принципы социальной самоорганизации, этого и не нужно. А принципы эти таковы, что нам в России достаточно и 150 млн, но не конкурирующих субъектов, а физически, психологически и социально здоровых людей в справедливо организованном обществе. В таком обществе, как это следует из теории самоорганизации, усилия одного, как в фаланге Александра Македонского, удесятеряются слаженностью многих. 

Как показал опыт советской России, всего за 40 лет создавшей лучший в мире образовательный стандарт, учить и организовывать людей мы можем, если захотим.

Что делать с плодами разума

Некоторые сетуют, что Россия сегодня теряет свой интеллектуальный потенциал. Это не совсем так, поскольку фундаментальное знание – единственное богатство, которое при делении не уменьшается, а увеличивается.

Если вспомнить теорию пассионарности историка и философа Льва Гумилева, то следует признать: сегодня наша страна находится на пике пассионарности. Состояние души русского человека приблизительно такое же, как и 74 года назад (цикл жизни Советской России) в период Великой Отечественной войны, или 158 лет назад (два исторических цикла России) в период отмены крепостного права, или 240 лет назад, когда был заложен первый 60-пушечный фрегат «Слава Екатерине».

В такие периоды, проходя через кризисы роста, общество обретает замысел будущего, который затем претворяется в смысл жизни и выдающиеся творения многих. А поскольку от новых благоприобретений отказаться невозможно, в стране окончательно формируются новое жизнеустройство и точка невозврата в прошлое.

Критическим на нашем жизненном пути является вопрос: как соединить вороного коня российской власти с трепетной ланью нашей мысли? Объективную неопределенность научного знания может преодолеть лишь человек, принимающий решения, а продуктивным может быть лишь живое, актуально действующее знание.