Неувядающий цветок политического иррационализма

Осознает ли российская власть, какой клубок противоречий нам предстоит распутывать в Сирии? Фото Reuters

Казалось бы, близкие к власти высоколобые уже давно должны были поставить вопрос: почему, имея мощный интеллектуальный потенциал и редкие в мире природные богатства, мы никак не можем выйти на уровень развитых стран и покончить с нищетой и бедностью большинства россиян? Мы претендуем на роль глобальной державы и в то же время закупаем микроэлектронику у бывших колониальных стран. Где искать корни зла? В истории и ментальности самого народа или согласиться с констатацией Николая Бердяева: «В русской политической жизни, в русской государственности скрыто темное иррациональное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддается никаким рациональным объяснениям».

Зачем в ущерб развитию гражданских отраслей и повышению качества жизни граждан в СССР создавались горы оружия массового поражения, применение которого могло многократно уничтожить все живое на земле? По данным средств массовой информации, СССР имел 30 тыс. единиц ядерного оружия, 2 тыс. стратегических ракет, 200 атомных подводных лодок, а еще и завалы химического оружия. Развитый мир взрывается новыми открытиями, достижениями в робототехнике, биотехнологиях, молекулярной физике, каждый год дает лауреатов Нобелевской премии в области естественных наук. Мы же известных в мире инноваций практически не создаем, скорее создавать не сможем. Причем не только потому, что сильно отстали от передовых стран, но и потому, что у нас в почете больше спорт, чем наука. Тем не менее мы с гордо поднятой головой сидим на нефтяной трубе, рисуем грандиозные планы на будущее, которые еще ни разу не сбывались, и постоянно грозим нашим недругам показать кузькину мать.

Главное противопоказание – война

В ХХ веке, как известно, у нас произошли три революции: Первая русская революция 1905–1907 годов, Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года, переросшая в Октябрьскую социалистическую революцию, и антикоммунистическая демократическая революция конца 1980-х – начала 1990-х годов. При этом дважды менялся вектор общественного развития: сначала свергли капиталистический строй в пользу коммунистического, а потом – коммунистический в пользу раннекапиталистического. Все это, вместе взятое, нанесло колоссальный ущерб стране, что требует научного объяснения.

Начнем с Первой русской революции, которая, по сути, открыла череду последующих революций. Умные царедворцы советовали Николаю II последовать примеру Европы, где абсолютные монархии трансформировались в конституционные, что способствовало смягчению классового противостояния и сужало возможности развития революционного движения. Но он эти советы решительно отвергал. Известна и причина Первой русской революции, которую Ленин назвал репетицией Октябрьского переворота. Это позорно проигранная Русско-японская война 1904–1905 годов, которая не нужна была России и которой, не упрямься Николай II, можно было бы избежать. А толчком к революции послужил расстрел 9 января 1905 года мирного шествия к Зимнему дворцу рабочих, нередко с детьми, с целью передать царю петицию о тяжелых условиях труда и жизни рабочего люда.

Популярный в советские годы академик АН СССР Евгений Тарле писал о взглядах на войну за пределами России одного из самых ярких деятелей того времени Сергея Витте: «Основой всех воззрений Витте на внешнюю политику является глубокое убеждение, что Россия не может и не должна воевать. С точки зрения Витте, России требовалось только одно – не ввязываться ни в какую войну. Нет ни единой потребности русского государства, которую нельзя было бы вполне удовлетворить, не прибегая к войне».

Еще одной яркой, хотя и по-разному оцениваемой разными политическими силами личностью в окружении царя был Петр Столыпин. Многие ныне вспоминают адресованную революционерам крылатую фразу Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!» Но есть и другие не менее значимые его изречения. Будучи противником новых войн России, он говорил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». На чем были основаны подобные заявления? Как ни странно, Россия сравнительно быстро преодолела последствия проигранной войны и революции, покончила с терроризмом и набрала высокие темпы роста производства. С другой стороны, после поражения Первой русской революции произошел резкий спад революционного движения, в ряды революционеров закралось неверие в возможность победы над царским режимом революционным путем. Многие из них, включая Ленина, эмигрировали. Предчувствуя возможность новой войны, Столыпин предупреждал: «Только война может погубить Россию». Действительно, через три года войны Российская империя пала.

Какой напрашивается вывод? Наше развитие деформируют гонка вооружений и войны, в большинстве своем не отвечающие нашим национальным интересам. Они же провоцируют и революции. А еще создают для страны неблагоприятную для ее развития международную обстановку.

Война малая – последствия неподъемные

Известна расхожая истина: когда власть оказывается неспособной организовать нормальное развитие страны, она ищет выход в малой победоносной войне. Сама-то малая победоносная война действительно может на какое-то время поднять авторитет властей, однако ее последствия станут губительными и долговременными. В то время как в передовых странах Запада набирала обороты технологическая революция, темпы роста советской экономики стали падать, а жизнь советских людей ухудшаться. Между тем после подписания Хельсинкских соглашений в 1975 году в СССР начало зарождаться диссидентское движение, участились случаи невозвращения в страну выехавших за рубеж советских граждан. При этом в народе начало нарастать недовольство не только руководством страны, но и существующим режимом. В этой обстановке по инициативе силовиков в Политбюро ЦК КПСС было решено в декабре 1979 года ввести советские войска в Афганистан. Публично озвученная цель вроде бы была благой: помочь афганским революционерам вытащить общество из средневековья и построить в этой стране социализм. Однако мне запомнилась и другая точка зрения. Так, вскоре после ввода советских войск в Афганистан я присутствовал при выступлении одного высокопоставленного работника МИД СССР, который сказал примерно следующее: «Америка не пошла нам навстречу в экономической области, и мы решили показать силу, в мире силу уважают».

Благой была цель и при вводе российских войск в Сирию. Поскольку я многие годы занимался странами социалистической ориентации, то знаю, что Сирия была одной из самых близких к нам стран. Многие сирийцы, включая офицеров, обучались у нас или проходили курсы повышения своего мастерства. Много было смешанных браков. Религия алавитов – основной социально-политической опоры власти – наряду с исламом имела элементы христианства и была очень терпимой. Военное сотрудничество с Сирией, установленное в советское время, продолжалось и в постсоветские годы. Но когда джихадисты захватили огромную часть страны и ситуация стала критической, а так называемая международная коалиция во главе с США показала свою беспомощность, наше руководство решило ввести российские войска в Сирию. Цель состояла и в том, чтобы ликвидировать так называемое Исламское государство (организация, запрещенная в РФ. – «НГ»), которое стало центром притяжения террористов едва ли не со всего мира.

Но встает вопрос: было ли оно достаточно информировано о том, какой сложный клубок противоречий придется нам распутывать? К гражданской войне в Сирии кроме России прямо или косвенно причастны не только пришлые джихадисты, а также так называемая умеренная оппозиция, но и Иран, «Хезболла» Ливана, Запад, многие арабские страны, населенные суннитами, Турция и Израиль. Не менее сложный клубок противоречий и в самой Сирии. Трудно сказать, как изменилось соотношение этноконфессиональных сил за годы гражданской войны, когда за рубеж бежали 5 млн человек, а еще 5 млн поменяли место жительства внутри страны. Но до гражданской войны режим президента Хафеза Асада, а потом и его сына Башара Асада опирался прежде всего на алавитов, относящихся к шиитской ветви ислама и составлявших 10–12% населения, и некоторые другие меньшинства. В то же время около 70% населения принадлежало к суннитам. Состоящая из суннитов старейшая исламская организация «Братья-мусульмане» (запрещена в РФ), недовольная правлением этноконфессионального меньшинства и прибегавшая к террору, на рубеже 1980-х годов готовила государственный переворот, в 1982 году она захватила город Хама как оплот для дальнейшей борьбы с властью. Ответ Хафеза Асада был решительным и беспощадным. В ход пошли авиация, артиллерия и танки, город был сравнен с землей, при этом, по разным оценкам, погибло от 20 тыс. до 40 тыс. человек.

Когда в Сирии в 2011 году началась арабская весна, не последнюю роль в борьбе против правительства Асада стали играть исламские организации суннитов. Вопрос о том, мог ли Асад последовать примеру президентов Туниса и Египта, которые перед угрозой разорительной гражданской войны ушли со своих постов, чтобы разрядить обстановку, отнюдь не прост и требует специального изучения.

Нередко можно слышать от аналитиков мысль о том, что нам надо скорее уходить из Сирии, дабы она не стала для нас вторым Афганистаном. Увы, легче сказать, чем сделать. Во-первых, мы понесли людские потери и потратили немало средств в борьбе против исламских террористов, сделав ставку на правительство президента Асада, с которым подписали договор о создании на территории Сирии двух военных баз на бессрочной основе. Во-вторых, Асад не раз публично заявлял, что без военной помощи России, а также Ирана его правительство не удержало бы власть в стране. Но ее будет трудно удержать без внешней военной поддержки и в случае уничтожения или вытеснения из страны всех противников Дамаска. В-третьих, Запад, настаивая на политическом решении сирийского кризиса, на первое место ставит принятие новой Конституции и проведение выборов в органы власти под международным контролем. Но, по мнению экспертов, ситуация в Сирии такова, что выиграть свободные выборы сторонники Асада не смогут. Следовательно, для нас это не лучший вариант. Допустим, народ Сирии настолько устал от войны и сопутствующих ей бедствий, что готов принять ту власть, которая способна установить в стране мир и порядок. Но это не по силам коалиционному правительству, куда, за вычетом террористов, входили бы представители всех сторон военного конфликта. Наглядный пример – ситуация в Ливии. С этой точки зрения полная победа над своими противниками правительства Асада была бы наименьшим злом.

Но и при таком варианте встает вопрос: кто будет финансировать восстановление разоренной войной страны? При этом речь идет не только об экономике, инфраструктуре, разрушенных школах, больницах, жилых домах, но и о создании условий для возвращения в страну беженцев, а перемещенных лиц внутри страны – в родные места. В Сирии и в мирные годы была проблема с водными ресурсами, а в каком состоянии увидят свое жилье и заброшенные домохозяйства возвращающиеся беженцы, можно только гадать. Асад как-то сказал, что для восстановления страны потребуется 400–500 млрд долл. У Сирии таких денег нет, и в ближайшей перспективе они вряд ли появятся. Но ни Запад, ни богатые арабские режимы помогать правительству Асада не будут. Некоторый вклад в восстановление Сирии может внести Иран, если он сохранит там свои позиции, против чего решительно возражают Израиль и арабские страны, скорее всего будет против и Вашингтон. Значит, основная тяжесть восстановления жизнедеятельности в этой стране, по логике вещей, ляжет на Россию. Это в условиях, когда наша экономика уже несколько лет стагнирует, более 20 млн россиян живут в нищете, из-за плохих дорог происходит много ДТП, в которых гибнут и калечатся люди, то и дело падают изношенные самолеты и вертолеты, из-за устаревшей инфраструктуры резко участились пожары складов, торговых центров, жилых домов – у нас множество болевых точек практически во всех сферах нашего бытия. А еще над нами висят западные и самые вредоносные американские санкции, вызывающие вторичные санкции, и, по мнению серьезных аналитиков, они будут только усиливаться. Причиной этих санкций кроме Крыма и Донбасса скорее всего станет российское присутствие в Сирии.

Когда соседи меня спрашивают, не являются ли резко участившиеся пожары местью сторонников ИГ, которые могут быть среди гастарбайтеров из мусульманских стран, я откровенно отвечаю: «Не знаю».

Силовая логика властей

С чего вдруг продолжается бахвальство появлением у нас все нового и нового оружия? Притом все чаще стало упоминаться и ядерное оружие, чего не было все последние десятилетия. Это настораживает и вызывает вопросы, точные ответы на которые я, естественно, не могу дать, однако готов высказать свои предположения.

Первое. Занимающие ключевые позиции во власти силовики до санкций не сумели создать условия для нормального социально-экономического развития – их учили другому, их опыт работает в другой области. К существующим санкциям они вроде бы привыкли, но беспокоит неизвестность: как далеко в санкционной политике может зайти Вашингтон? И чтобы не допустить их ужесточения, наши власти дают понять Западу, что Россию загонять в угол опасно.

Второе. Власти по мере ухудшения условий для нормального развития страны все чаще стали говорить об угрозе России со стороны НАТО. Если начнется падение доходов от экспорта энергоносителей, возвратится рецессия и произойдет резкое ухудшение жизни граждан, то при существующей ныне социальной несправедливости вполне возможно нарастание протестных настроений и выход людей на улицу. Но если, как говорится, враг у ворот, то можно действовать по законам осажденной крепости, как это часто практиковали большевики: все запретить, что еще не запрещено.

Третье. Власти прекрасно понимают, что гонку вооружений со странами НАТО нам не выиграть. При этом они наверняка знают, что, пользуясь распространенной на Западе надуманной угрозой со стороны России, американцы активизировали работу над тем, чтобы добиться полного превосходства над своими потенциальными противниками в космосе, киберпространстве, в области создания средств нейтрализации их ракетно-ядерных сил и т.д. Они предупреждают: при любых обстоятельствах с нашей стороны возмездие будет неотвратимым.

Зыбкая твердыня популярности

Во-первых, нередко мы слышали от силовиков, что распад СССР, будь Михаил Горбачев более дальновидным и решительным, можно было бы предотвратить. Я этого не исключаю, но истина в следующем: то, что обречено, раньше или позже умрет. А марксистская модель общественного устройства была чужда России и завела ее в тупик. Широко распространено среди властной элиты и убеждение, что если еще больше фильтровать кандидатов в ходе выборов в органы власти и как следует закручивать гайки, то не появятся силы, способные бросить вызов существующей власти. Исторический опыт показывает, что это по большей части не работает. Например, в Иране при правлении шаха Реза Пехлеви была сильнейшая в мире служба безопасности и мощная армия, но это не спасло режим. Да и в СССР была годами отработанная всепроникающая репрессивная система, но и она не спасла ни общественный строй, ни государство от распада.

Во-вторых, боясь остаться один на один с народом, многие чиновники делают ставку на сохранение у власти популярного в народе руководителя. Многие из нас помнят, как на исходе второго срока президентства Владимира Путина среди чиновников и обслуживающей власть интеллигенции началось сильное беспокойство вплоть до истерики: как будем жить без Путина? А некоторые прямо говорили: «Есть Путин – есть Россия, не будет Путина – не будет России». Популярность, увы, вещь преходящая. Как писал Николай Бердяев, «без царя не мыслил народ никакого государства, никакого закона, никакого порядка, никакого подчинения общему и целому». А в своих бедах народ обвинял окружение царя «и жил надеждой, что царь защитит его и прекратит несправедливость, когда узнает всю правду». Но стоило Николаю II допустить бойню безоружного народа, как любовь к царской особе превратилась в ненависть.

На деле самый верный способ не допустить развязывания чуждой интересам народа войны и сохранить политическую стабильность в стране состоит в следовании Конституции, предусматривающей разделение властей, которое, однако, должно стать реальным, а не потешным, и создание действенных институтов контроля общества над их деятельностью. Мир в стране можно сохранить не закручиванием гаек, а, наоборот, свободными, честными выборами, которые позволяют выпустить наружу пар общественного недовольства. Если бы их не было в сильно пораженных кризисом южных странах ЕС, то в них скорее всего произошли бы революции. Возьмем в качестве примера Грецию. Алексис Ципрас, находясь в оппозиции, был яростным критиком проводимой в стране политики, а став по результатам выборов премьером, вынужден был считаться с объективными обстоятельствами и проводить все ту же политику.

NB

Когда личного переводчика высших советских руководителей Виктора Суходрева спросили об их характерной черте, он ответил: вера в то, что они будут править вечно. В свою очередь, я попросил работавшего в высших эшелонах власти старого знакомого назвать характерную особенность постсоветских властей. Он ответил одним словом: волюнтаризм. И это меня сильно напугало, поскольку я хорошо помню, как отличавшийся волюнтаризмом Никита Хрущев в 1962 году чуть не довел страну до ядерной войны с Америкой. И с этой точки зрения только реальное разделение властей способно поубавить волюнтаризм первых лиц. Вопрос о жизни и смерти народа не должна решать узкая группа лиц, тем более – один человек.