Юрий Тавровский  |
| Храм Святой Софии напоминает
о старых добрых временах. Фото автора |
Милый город, горд и строен,
Будет день такой,
Что не вспомнят,
что построен
Русской ты рукой.
Пусть удел подобный горек, –
Не опустим глаз:
Вспомяни, старик историк,
Вспомяни о нас.
Ты забытое отыщешь,
Впишешь в скорбный лист,
Да на русское кладбище
Забежит турист.
Он возьмет с собой словарик
Надписи читать...
Так погаснет наш фонарик,
Утомясь мерцать!
Арсений Несмелов,
русский поэт-«харбинец»
После дней, проведенных в Харбине, главном городе провинции Хэйлунцзян, я уезжал, испытывая два чувства. Одно – восхищение быстрорастущим, красивым и современным городом на берегах реки Сунгари. Второе – огорчение из-за того, что исчезают следы оазиса русской цивилизации, созданного на рубеже XIX и XX веков и просуществовавшего примерно 50 лет.
Город Харбин возник в 1898 году благодаря строительству Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), которая позволяла спрямить путь из Владивостока в Читу. Источником роста для нового поселения стала станция и построенный вскоре вокзал в стиле ар-нуво. По одну сторону от него сложился русский город, по другую – китайский. Бывший русский город сейчас называется район Даоли, то есть «внутри дороги». Именно там и началось знакомство с Харбином, воспетым в стихах, романах и приключенческих фильмах.
Русских и поляков, греков и евреев, немцев и грузин, украинцев и армян объединяло не только подданство Российской империи. Всем им были присущи пассионарность, предприимчивость и страсть к созиданию. Они собрались в быстрорастущем «плавильном котле» для участия в великом деле – строительстве новой железной дороги из России в Россию через китайскую Маньчжурию.
Увы, увидеть старый Харбин и ощутить его русский дух мне не удалось: насыщенная программа для иностранных журналистов была сфокусирована на новых школах и институтах, передовых заводах и районах ускоренного развития. Знаковые места харбинской истории удавалось посетить только по окончании официальной программы, да и то уже в темноте.
Так было с памятником советским воинам, погибшим в ходе освобождения Маньчжурии от японских оккупантов в августе-сентябре 1945 года. Вечером 3 сентября, в очередную годовщину окончания Второй мировой войны на тихоокеанском театре, я добрался до освещенного прожекторами монумента. У подножия стоял скромный венок и лежало несколько десятков увядших гвоздик. Причину такой сдержанности мне потом объяснили две сотрудницы партийной идеологической службы. Первая сообщила, что указания из Пекина отмечать годовщину, как в 2015 году по случаю юбилея Победы, не поступало. А вторая вообще поведала, что Харбин и весь северо-восток Китая от японцев в 1945 году освобождали китайские войска с помощью русских солдат…
Так было и с собором Святой Софии. Недавно отреставрированное здание в византийском стиле увенчано крестами, но внутри расположен филиал городского музея. Службы не проводятся: нет священника, нет прихода. Русских и православных китайцев поблизости практически не осталось. А ведь когда-то в городе действовало 22 церкви…
В темноте состоялась знакомство и со знаменитой Центральной улицей, некогда осью русского Харбина. Мы оказались на этой улице, мощенной булыжником и застроенной внушительными зданиями в так называемом сибирском стиле, вечером первого дня пребывания в городе. Автобус подвез к трехэтажному зданию гостиницы «Модерн» еще засветло, но я успел увидеть и снять только скрытые за деревьями фасады нескольких соседних «русских» домов. Интерьеры построенной в 1906 году гостиницы и ресторана остались русскими, несмотря на все бедствия прошлого века – японскую оккупацию, «культурную революцию», борьбу с «советским социал-империализмом». Просторные белоснежные залы с мраморными колоннами, золоченые люстры и развешанные на стенах копии знаменитых полотен Серебряного века.
Ужин в русском стиле, который на самом деле следовало бы назвать «китайским с русской спецификой» (на столе даже не было хлеба), украшал квас «Цюлинь». Русский купец из Хабаровска Чурин оставил память о себе не только в здании своего универмага «Торговый дом «И.Я. Чурин и Ко» на Центральной улице. Его имя носит все более популярный уже и за пределами Харбина квас, а также классическая русская водка. Ее отведать не удалось из-за ведущейся сейчас кампании борьбы с пиршествами за казенный счет. Светлый хлебный квас и видом, и вкусом весьма отдаленно напоминал привычный напиток. Зато освоенное на современном предприятии «Цюлинь» эскимо на палочке было настоящим русским лакомством.
В ожидании опаздывавшего начальства, которое организовало застолье, можно было посмотреть видеоролик о районе Даоли. Друг друга меняли виды красивых зданий, набережной, наряженных в костюмы екатерининской эпохи красавиц и красавцев. Затем появился текст, из которого я узнал, что в своем становлении и развитии город «испытал влияние европейской и еврейской культуры». Ни слова про Россию...
По завершении ужина мы вышли на Центральную улицу, запруженную гуляющими толпами туристов из разных уголков Китая. Нас приняли как часть вечернего шоу, в котором участвовали все те же ряженые красавицы в высоких париках и гармонист, игравший популярные у китайцев русские мелодии с балкона «Модерна». Прогулка закончилась на набережной реки Сунгари (Сунхуацзян). Неширокий бульвар, протянувшийся на много километров вдоль реки, до сих пор называется парком Сталина. По воде двигались украшенные гирляндами лампочек прогулочные корабли, вдали виднелся железнодорожный мост, рядом с которым расположен исторический Харбинский вокзал. Побывать на нем тоже не удалось: реновация…
 |
| Компоненты крыльев для европейских аэробусов
выпускают в Харбине. Фото автора |
Плоды от русского корня
Зато настоящий паровоз, бронзовую фигуру стрелочника и многочисленные фотографии из жизни русской колонии выставили в музее Харбинского пивоваренного завода. Неведомый китайцам напиток пришел из России всего через пару лет после основания города. По одним сведениям, «отцом» харбинского пива был русский купец по фамилии Хренников. Официальная версия иная – это был поляк Ян Врублевский. В любом случае харбинская пивоварня возникла на несколько лет раньше другой, развернувшейся в германской концессии Циндао. Сейчас пиво «Харбин» варят не только в этом, но и еще в 13 городах Китая, обеспечивая четверть общенационального потребления. Очаровательная представительница отдела рекламы увлеченно рассказывала об особом «жемчужном» рисе, об особой воде, найденной после долгих поисков еще самим Врублевским. Не обошлось и без дегустации светлого и довольно слабого напитка. Несколько сортов бутылочного пива заметно уступали по вкусу «живому» напитку.
Еще одно успешное предприятие с русскими корнями – табачный завод «Лаобато». Так по законам китайского языка транскрибируется фамилия Лопато. Братья Лопато, прибыв из Москвы еще в 1898 году и начав торговлю табаком и папиросами вразнос, уже в 1904-м основали маленькую папиросную фабрику. Рост Харбина и всей Желтороссии, как иногда называли Маньчжурию, обеспечивал спрос. Фирме «А. Лопато и сыновья» удалось пройти через все испытания истории, посотрудничать с англо-американскими гигантами, мирно сосуществовать с японскими конкурентами, вписаться в условия социализма.
Нынешний гигант, «Хэйлунцзянская компания табачной индустрии», разместился в новом внушительном здании типичной для современного Китая синкретической архитектуры. Оно одновременно напоминает парижские доходные дома и американский торговый молл. Сходство с моллом подчеркивается длинным главным корпусом с внутренними садами тропических деревьев, фонтанами и настенными панно с горами, лесами и водопадами. Опять же в соответствии с новой китайской модой на входе посетителей удивляет холл высотой с двухэтажное здание. Взгляд сразу приковывает не обязательный в подобных помещениях огромный телеэкран с рекламными материалами, а такого же размера бронзовый барельеф: щеголеватый господин в цилиндре и с папиросой в руке восседает в пролетке на фоне Софийского собора и двухэтажного здания фабрики. Сверху изображено некое подобие герба, хотя караимы по происхождению братья Илья Аронович и Абрам Аронович Лопато вряд ли были причислены к дворянскому сословию. Внизу надпись по-русски: «А. Лопато. 1902». Просторно и роскошно выполнен также дегустационный зал, где обычно обложенные всевозможными ограничениями любители покурить могут свободно предаться своему греховному увлечению, выбирая сигареты из многочисленных пачек разного размера и оформления. Что касается производственных линий, то они ничем не отличаются от обычного табачного завода: бесконечные ряды автоматических станков, упаковочные столы с редкими рабочими.
Харбин становится на крыло
На следующее утро дорога из гостиницы сети «Ванда» вела сначала через сменявшие друг друга микрорайоны новой застройки все той же вездесущей «Ванды». Однообразные группы 30-этажных домов, торговые центры между ними. Затем потянулись одноэтажные и двухэтажные частные домики предместий. Их сменили остатки крестьянских полей и наступавшие на них промзоны. Потом за деревьями показались хвосты самолетов на единственном харбинском аэродроме, и мы съехали на грунтовую тропу. Вела она к огромному ангару. Перед ним стоял безукоризненно одетый мужчина средних лет, своим темно-синим костюмом бросавший вызов 30-градусной жаре. За ним выстроились в шеренгу люди в легкой рабочей одежде, но в строительных касках. «Уильям Ли, генеральный директор китайской компании по разборке самолетов «Чжунлун», – по-английски отрекомендовался джентльмен с китайским именем Ли Юцзэ.
Не теряя ни минуты на «китайские церемонии», он подвел нас к небольшому макету и ввел в курс дела: «Сейчас в Китае летает более 3 тыс. самолетов. Из-за жестких требований к безопасности ежегодно списывается примерно 80 машин, отлетавших 15–20 лет. Острая проблема их разборки и утилизации пока решается кустарными методами, силами самих авиакомпаний. Само собой разумеется, это дорого и неудобно. Возникла идея создать современное мощное предприятие по разборке самолетов. В конце 2014 года свои ресурсы сложили власти Харбина и гонконгской авиакомпании «Дрэгонэйр». Вложения уже составили 600 млн юаней (примерно 90 млн долл. – Ю.Т.), а к завершению проекта в 2023 году достигнут 2 млрд долл. Сейчас мы уже готовы начать работу. Смотрите сами».
Смотреть было непросто. Только высоко задрав голову, сквозь разъехавшиеся на колесах гигантские двери можно было оглядеть весь пустующий пока ангар, рассчитанный на три больших или четыре средних самолета. «Здесь будет создано 1200 рабочих мест, – пояснил мистер Ли. – Проектная мощность завода – 13 широкофюзеляжных или до 90 обычных самолетов в год. Мы уже закупили десяток списанных машин и вот-вот начнем над ними работать. Некоторые люди сравнивают наше предприятие с автосвалкой, где старые автомобили пускают под пресс. Это в корне неверно. Во-первых, мы будем переделывать старые пассажирские машины в грузовые. Во-вторых, будем заниматься глубоким обновлением устаревших машин – заменять двигатели, шасси и иное сложное и дорогое оборудование. Кроме того, годное для использования оборудование будет поставляться на рынок подержанных запасных частей. Только непригодные для утилизации механизмы и конструкции будут превращаться во вторсырье».
Международный размах характерен еще для одного предприятия, связанного с небом, – харбинского центра Airbus. Он является филиалом харбинского авиастроительного завода «Хафэй» и встроен в цепочку, создающую самые популярные в мире машины «А-320» и «А-350». Единственный завод по сборке аэробусов за пределами Евроcоюза находится в Тяньцзине. Вот для него в первую очередь и трудятся в Харбине, готовя такие ответственные компоненты крыльев и хвостового оперения, как руль направления и руль высоты. Практически все оборудование было доставлено из Европы, все рабочие прошли полугодовую стажировку во Франции.
Уже на входе в первый цех почему-то сразу вспомнились детские увлечения авиамоделями, когда на деревянный каркас наклеивались листки папиросной бумаги, а потом приделывался резиновый моторчик... Но здесь было не до игрушек. На одном из стапелей стояла конструкция с внешним контуром крыла и ребрами. Вместо папиросной бумаги к ребрам клепали зеленоватые пластины из композитного материала. Вице-президент фирмы Чжао Аньшэн объяснил, что завод является самой большой производственной базой «Эрбас» за пределами Европы. Производство быстро развивается, в 2017 году продажи выросли сразу вдвое.
Мягкая сила Харбина
На помощь экономическому развитию Хэйлунцзяна брошены не только старые и новейшие промышленные предприятия, но и туристические ресурсы Харбина. Дело в том, что эта и две соседние провинции Дунбэя (Северо-Восточного Китая), Цзилинь и Ляонин, числятся среди отстающих по темпам развития. Центральные власти еще в 2002 году приняли стратегическую программу «Возрождение старой промышленной базы Дунбэя». Растет урожайность на черноземных полях «житницы Китая», засеянных рисом, пшеницей, кукурузой, сорго, засаженных картошкой. Сталь и продукцию военного назначения выдают построенные с помощью Советского Союза и Японии сравнительно старые заводы. Возникают новые предприятия и целые инновационные отрасли. Но приморские провинции все равно сильно обгоняют северо-восток. Воспользоваться климатическим, историческим и этнографическим потенциалом для развития полноценной туристической индустрии – такую задачу поставили и успешно решают власти Харбина.
Что бы ни писали в буклетах и видеороликах про «европейское и еврейское влияние» на ранний период развития города, он все равно остается русским для приезжающих из разных уголков Китая посетителей. Они хотят пройтись по русской булыжной мостовой, поглазеть на необычные русские дома, посидеть на непривычных скамейках русского парка-бульвара вдоль широкой реки, откушать русских блюд, повеселиться на праздниках в русском стиле. Они жадно фотографируются со специально приглашенными из сибирских городов русскими актерами в роскошных придворных нарядах. Они покупают матрешки, янтарные украшения и подстаканники в уличных лавках и гостиничных магазинах. В дорогих отелях по вечерам гостей радуют настоящими русскими песнями в исполнении артистов из России. Некоторые любознательные туристы заранее заучили несколько китаизированных еще 100 лет назад русских слов и радостно произносят друг другу: «дэласыцзи» (здравствуй), «халаша» (хорошо), «вотхэка» (водка), «бива» (пиво), «далеба» (хлеб), «супо-тан» (суп), «собакэ» (собака)… Особой привлекательностью обладают превращенный в музей собор Святой Софии и действующий Покровский собор, а также католические храмы, синагога и мечеть, построенные для окормления многонационального и многоконфессионального Харбина в период его расцвета в 20–30-е годы прошлого века.
Для туристов придумано несколько праздников. Самый популярный из них – это Международный фестиваль снега и льда. Вскоре после Нового года Харбин на целый месяц превращается в площадку для творчества скульпторов, использующих замерзшую воду. Статуи, башни и целые крепости сверкают на солнце днем и подсвечиваются ночью. На реке прорубают полыньи для желающих искупаться при минус 20–30 градусах. Звучат русские песни, как горячие пирожки расходятся горячие пирожки и другие русские закуски, водка и пиво.
Мягкая сила города быстро наращивается. Действует неизбежный для провинциальных городов музыкальный фонтан. Рядом с ним создана скульптурная композиция в память чжурчжэней, чье крупное поселение находилось на месте нынешнего Харбина. Жившие на землях Маньчжурии племена чжурчжэней создали свое государство Цзинь (1115–1234). Они были злейшими врагами китайской династии Сун (960–1279), захватили большие пространства Поднебесной и даже как-то пленили ее императора. Однако затем и они, и китайцы были разбиты грозными монголами. Туристы заходят в «жилище чжурчжэней», фотографируются на фоне грозных конных воинов, рассматривают стену с образцами похожей на китайские иероглифы чжурчжэньской письменности и бронзовые барельефы с важнейшими эпизодами истории «северных варваров».
На потеху людям попроще в Харбине построен парк «Окно в Европу и Азию», где представлены уменьшенные копии пирамиды Хеопса, стен Кремля, парижской Триумфальной арки и всяких других чудес света. Для более продвинутой современной публики только что открыт парк-заказник в заводях реки Сунгари. Широко разливающаяся река образовала здесь несколько островов и поросших камышом мелководных заводей. Простаивавшее пространство благоустроили: посадили кое-где деревья и кусты, проложили сотни метров деревянных дорожек на сваях. Гуляя по этому лабиринту, можно любоваться видами как старого, так и нового Харбина, быстро растущего к северу от Сунгари. Впрочем, с первого взгляда между ними трудно найти разницу – многоэтажки, многоэтажки, многоэтажки. Любования достоин и новый мост в европейском стиле, перекинутый несколько лет назад через Сунгари.
У Харбина и всего Хэйлунцзяна есть еще один потенциально мощный ресурс развития – соседство с Россией. Используется он пока недостаточно, иначе были бы видны следы не только прошлого, но и нынешнего взаимодействия. В отличие от другого русского города на КВЖД под названием Маньчжоули, (Маньчжурия), построившего сказочное благосостояние на своей «русской специфике» и связях с сопредельной Россией, власти Харбина пока проявляют сдержанность. Хочется верить, что оставшаяся от прежних времен «вечная мерзлота» растает и Харбин станет примером сотрудничества русской и китайской цивилизаций.
комментарии(0)