Когда бы не было войны

22 июня 1941 года – главная ошибка Третьего рейха. Фото 1941 года

В жизни каждого народа есть дни, исторически предопределяющие его будущее на много лет вперед. Может быть, навсегда. Для французов – это День взятия Бастилии, для американцев – дата принятия Конституции, для граждан Великобритании, Японии – коронация монарха. Для русского человека, так уж получилось, все исторические события связаны с кровью и жертвами. В новой истории – это революции 1905 и 1917 годов. В новейшей – распад СССР, рождение новой России. Но для многих молодых россиян драматические события 1991–1993 годов, потрясшие страну, – всего лишь страничка из учебника истории, к тому же переписанная несколько раз за последнее время. А вот 22 июня 1941 года помнят все. Несколько лет назад во время дискуссии в Ялте с украинскими историками один из них небрежно бросил в наш адрес: «А что из истории СССР осталось в памяти русских, чем вы можете гордиться? Разве что бренд «Великая Отечественная». Меня немного задели эти слова, сказанные в запальчивости, но тогда же я подумал: коллега в чем-то прав. Как ни старались вытравить из сознания многих народов после войны память об этой победе, как ни усердствуют в последние годы на этом поприще не только зарубежные, но и некоторые российские политики и историки, трудно замолчать и невозможно забыть, как мы воевали и как победили.

Мир по «Майн кампф»

К переделу мира Гитлер приступил не сразу. Далеко не вся верхушка Третьего рейха – прежде всего прусская военная элита – поддерживала авантюрные планы Гитлера воевать со всеми. Без поддержки армии Гитлер никогда не пришел бы к власти, без военных он не продержался бы в кресле канцлера и дня. Лощеные прусские генералы, увешанные орденами от кадыка до пупка, считали Гитлера выскочкой – ефрейтором, демагогом и истериком. Он им казался человеком, за спиной которого германские генералы не спеша вернут стране былое могущество. Как они ошибались!

Сохранившиеся документы подтверждают, что германские дипломаты в Москве в своих записках настойчиво пытались извлечь уроки из трагического опыта наполеоновского похода в Россию. Как известно, французский посол в Москве маркиз Коленкур был единственным в окружении Наполеона, кто отговаривал его от войны с Россией. Незадолго до войны немецкие дипломаты в Москве, перечитывая мемуары Коленкура, удивлялись тому, как похоже в те годы развивались события. Работавший тогда советником посольства Густав Хильгер позже вспоминал о разговоре с послом Германии в СССР Вернером фон дер Шуленбургом: «При чтении воспоминаний Коленкура особое впечатление на меня произвело то место, где автор описывает, как он упорно пытался убедить Наполеона встать на его точку зрения в отношении России и говорил о необходимости поддержания хороших франко-русских отношений. Это место книги так живо напомнило мне точку зрения Шуленбурга, которую он выражал всякий раз, когда ему представлялась возможность говорить с Гитлером о Советском Союзе, что я решил использовать это совпадение и разыграть посла. Однажды, когда посол зашел ко мне, я сказал, что недавно получил конфиденциальное письмо от приятеля из Берлина и в нем имеется очень интересное сообщение о содержании последнего разговора посла с Гитлером. Граф Шуленбург выразил удивление, поскольку он имел основание полагать, что этот разговор известен в Берлине лишь очень немногим.

– Как бы там ни было, – ответил я, – вот текст.

С этими словами я стал читать отрывок из книги Коленкура, которую тщательно спрятал от Шуленбурга, вложив ее в папку для документов. Читая, я не прибавил и не убавил ни одного слова в тексте Коленкура, только заменил имена действующих лиц: Наполеона на Гитлера, а Коленкура на Шуленбурга. Посол проявил неподдельное изумление.

– Хотя это, по-видимому, не та запись, которую я сделал для себя после встречи с Гитлером, – воскликнул он, – тем не менее текст почти слово в слово совпадает!.. Пожалуйста, покажите мне, откуда это письмо.

…Я протянул послу томик мемуаров Коленкура… Совпадение было действительно поразительным. Мы оба сочли это за очень дурное предзнаменование».

21 июня в Москве был очень жаркий субботний день. В Большом театре на утреннем спектакле давали «Риголетто», а на вечернем слушали «Травиату». О музыке думал и Гитлер. Геббельс описывал в своем дневнике, что субботний вечер они с фюрером катались по Берлину. Во время поездки обсуждалась музыкальная заставка, которая будет сопровождать сводки новостей с Восточного фронта. Гитлер, считающий себя тонким ценителем классической музыки, остановился на нескольких тактах из «Прелюдий» Листа. Немецкая музыкальная культура славится победными военными маршами. Но есть и траурные мелодии. Совсем скоро они тоже зазвучали по немецкому радио.

Третий рейх приступил к самоликвидации

22 июня 1941 года Третий рейх совершил самую большую ошибку в своей истории. Собственно, на этом история нацистской Германии начала обратный отсчет. Около девяти часов вечера по местному времени 21 июня 1941 года во всех подразделениях вермахта – пехотных, артиллерийских, танковых, авиационных, вспомогательных, готовых к броску через границы СССР, – был зачитан приказ фюрера. Впервые в этом документе прозвучали слова «Восточный фронт», которые все четыре последующих года войны приводили в ужас немецких матерей: «Солдаты Восточного фронта! Мои солдаты! Отягощенный грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы в тайне, наконец я могу сказать открыто всю правду… Величайшие в истории мира армии готовы к бою не только потому, что их вынуждает к тому суровая текущая военная необходимость, требующая окончательного решения, или тому или иному государству требуется защита, а потому, что в спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура».

Это был циничный набор хвастливой демагогии и откровенной лжи. Нацистские спасители цивилизации приехали спасать ее в нашу страну на танках, при поддержке бомбардировщиков и артиллерии.

Тыловые службы заранее подготовили для тех, кто затаился у советских границ в передовых частях, стимулирующий паек: 30 сигарет в одни руки, плитку шоколада, бутылку коньяка на четверых. Это был последний вклад продовольственных служб вермахта в снабжение своей армии. В дальнейшем все время, пока немцы не были отброшены с территории СССР, они питались за счет награбленного в нашей стране.

Миллионы немецких солдат и офицеров на границе в полторы тысячи километров от Балтийского до Черного моря ожидали рассвета. Первыми границу СССР немцы перешли у Буга. В два часа ночи 22 июня через железнодорожный мост в немецкую сторону проследовал эшелон с зерном. Сталин честно соблюдал договоренности. Зерно пригодилось немецким военнослужащим, а машинисты в полном составе, вероятно, стали первыми гражданскими пленными в этой войне. Многие из тех, кто воевал на этом участке фронта и с советской, и с оккупированной польской стороны, вспоминали после войны отчаянное кваканье лягушек в эту ночь. Этот концерт затих только после мощной артиллерийской канонады и разрывов авиабомб на рассвете. Настал конец недолгой советско-германской дружбе.

Надо признать то, о чем наши военные историки начали уверенно говорить несколько лет назад. Германская армия превосходила к июню 1941 года РККА по всем параметрам. Это было превосходство в техническом оснащении, в более современных методах управления войсками, отработанных на европейских полях сражений, в высокой степени дисциплинированности, слаженности и, несомненно, в боевом опыте. Немецкие танки, авиация, пехота, военные моряки, подводники умели воевать и привыкли побеждать.

После войны в разговоре с Константином Симоновым Георгий Жуков оценивал не только военный потенциал и уровень промышленной культуры нацистской Германии. Маршал говорил: «После завоевания Европы немцы имели не только сильную, испытанную в боях, развернутую и находившуюся в полной боевой готовности армию, не только идеально налаженную работу штабов и отработанное буквально по часам взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации. Немцы имели перед нами огромное преимущество в военно-промышленном потенциале. Почти втрое превосходили нас по углю, в два с половиной раза – по чугуну и стали. Правда, у нас оставалось преимущество по нефти – и по запасам, и по объему добычи. Но даже несмотря на это, мы, например, к началу войны так и не имели необходимого нам количества высокооктанового бензина для поступавших на наше вооружение современных самолетов, таких как «МиГи».

В немалой степени благодаря прозорливости Гитлера, сделавшего ставку на новые виды вооружений, его организаторским способностям, умению убедить народ в своей правоте немецкая армия стала лучшей в Европе. Главным противостоянием Второй мировой войны был политический, дипломатический, военный, экономический поединок между Сталиным и Гитлером. Первый тайм выиграл с большим преимуществом фюрер. Недооценивать этого человека нельзя. Писатель Владимир Карпов, который получил доступ к закрытым много лет материалам, подробно рассказывал мне, как менялось с годами его отношение к Гитлеру. Вот что он пишет: «Сразу договоримся – не принимать во внимание карикатурные и надуманные выпады против Гитлера, которые долгое время применяла наша пропаганда, заявляя о «бесноватости фюрера», о том, что он «ефрейтор» с шизофреническими заскоками и тому подобное. Оставим это на совести наших политиканов. По их мнению, издевка и оскорбление принижают, развенчивают врага. Недальновидность и неразумность такой пропаганды можно показать всего одним вопросом: если ефрейтор загнал нас на Волгу, то что же мы собой представляли?

Нет, Гитлер был выдающимся организатором: за шесть лет, с 1933 по 1939 год, он создал мощную армию, которая прибрала к рукам почти всю Европу. И стратег он был сильный. То, что он ошибался и зарвался в своих политических расчетах, другой разговор».

«Какая страшная сила, думал я»

Не будем забывать и о том, что к концу ХIХ века Германия стала первой страной в мире со всеобщей грамотностью населения. В свое время Отто фон Бисмарк заметил, что войну с Францией выиграли не пушки Круппа, а прусский школьный учитель. Данные предвоенной переписи населения в СССР свидетельствуют: в нашей стране к тому времени 18,5% населения в возрасте старше 15 лет были безграмотны. В 1939 году высшее образование в Советском Союзе было у 0,7% граждан. Две трети населения СССР к началу войны родились и жили в сельской местности, уровень образования и навыки работы с техникой были крайне низкими. Многие не умели пользоваться велосипедами, никогда не видели тракторов. Для этих людей, спешно призванных в армию, встреча с немецким танком, налет авиации были катастрофой вселенского масштаба. Историк античности Лев Ельницкий, попавший в плен в сентябре 1941 года, будучи москвичом, испытал изумление, впервые увидев средства передвижения немецкой армии: «Как только нас вывели на шоссе, мы попали в непрерывный поток грузовых машин, мчавшихся нам навстречу. Одна за другой, одна за другой, без единого интервала! Огромные двадцатитонные грузовики, с колесами в человеческий рост. Никогда ничего подобного я не видывал, не мог себе даже вообразить. Другие машины поменьше – десятитонки, но зато каждая с двумя прицепами. У нас вообще тогда не было машин с прицепами из-за наших плохих дорог. Еще на некотором расстоянии от шоссе я услышал уже гул автомобильных моторов и характерный звук тяжелых пневматических шин. Теперь все это рулило, неслось у меня перед глазами нескончаемой вереницей. Это подтягивались немецкие тылы вслед за продвинувшейся на этом участке фронта километров на полтораста передовой линией. Машины всяческого назначения: с боеприпасами, продовольствием, огромные почтовые машины, радиостанции, санитарный транспорт – чего тут только не было. И все эти бесконечные потоки машин шли и шли на восток. Какая страшная сила, думал я».

Отступать нас не учили

Поражения первых месяцев 1941 года объяснялись и советской военной доктриной, предполагавшей победу в возможной войне малой кровью и на территории противника. А ведь любая армия должна уметь не только наступать, но и эффективно обороняться, выходить из окружения, сохраняя боеготовность и без потерь.

По-настоящему не были готовы к войне средние и младшие командиры. Многие из них жили ощущением, что война, если она и будет, состоится на вражеской территории, откуда мы и погоним врага. Писатель Константин Симонов, отправившийся на войну 24 июня, с удивлением вспоминал: «В вагоне ехали главным образом командиры, возвращавшиеся из отпусков. Было тяжело и странно. Судя по нашему вагону, казалось, что половина Западного военного округа была в отпуске. Я не понимал, как это случилось». Впрочем, мало кто, включая Кремль, понимал тогда, что на самом деле происходило на границе. Тот же Симонов писал, что в числе тех, кто ехал воевать, он встретил полковника-танкиста с сыном 16 лет. Отец взял ребенка на войну, совсем как в гайдаровской сказке.

Для Красной армии, давно победившей всех своих врагов в кино и на плакатах, война началась с отступлений. За шесть первых недель войны немцы оккупировали территорию, равную площади всего (!) Третьего рейха. Отступали страшно, отступали горько, теряя родную землю и близких товарищей. Но отступали, не сомневаясь в возвращении. Самопожертвование, героизм советских людей вызывали у немцев удивление. В Западной Европе, которую они прошли победным маршем, такого не было. Среди многих эпизодов первого года войны один, казалось бы, рядовой поразил меня своим отчаянием и спокойным мужеством. Пауль Карель, немецкий историк, автор одной из первых книг о Великой Отечественной войне «Гитлер идет на Восток» приводит обычный боевой эпизод. Немцам удалось подбить советский самолет, который совершил вынужденную посадку: «Первый взвод направился к самолету. Летчик продолжал стрелять из пулемета. Когда патроны у него подошли концу, он и его напарник – оба в кожаных пилотских куртках – выбрались из разбитого фюзеляжа.

– Руки вверх! – закричали немцы по-русски. Но летчики рук не подняли, а вместо этого достали свои пистолеты.

– Ложись! - крикнул взводный командир. Но в этом не было необходимости. Летчики не собирались стрелять в немцев, просто не желали попадать в плен. Сначала офицер, пассажир биплана, а потом и сам пилот выстрелили себе в висок. Когда солдаты роты Тойбера, все еще качавшие головами в недоумении, подошли поближе, то увидели, что вторым офицером была девушка в звании лейтенанта».

О чем думали в последний миг жизни два совсем еще молодых человека? Почему они оказались вместе и какое задание выполняли? Как они приняли решение погибнуть, зная, что никто не узнает об их смерти? Похороненные вместе где-то рядом со своим самолетом, они унесли эти тайны с собой, оставив гитлеровцев в недоумении.

А вот в Прибалтике немцев встречали по-другому. 1 июля после тяжелых кровопролитных боев немцы вошли в Ригу. В 10 утра в столице Латвии звонили колокола всех церквей, причем не только католических, но и православных. Патриарший экзарх Латвии, митрополит Сергий (позже убитый нацистами за нелояльность) вышел к пастве с крестом, приветствуя танкистов вермахта. Латыши надели национальные костюмы, девушки бросали под пыльные траки немецких бронированных машин цветы. Впрочем, вскоре местные жители понадобились для других целей – содействия нацистам в массовом уничтожении евреев. На еврейские могилы латышские националисты цветов не возлагали. Более того, над своими жертвами они надругались еще раз. В 1944 году, перед отступлением гитлеровских войск из Прибалтики, по приказу Гиммлера все захоронения были раскопаны, останки несчастных жертв сожжены, а кости перемолоты, чтобы скрыть следы преступлений.

Падение Парижа

9 апреля 1940 года немецкая военная машина двинулась в Данию и Норвегию. Норвежцы сопротивлялись около двух месяцев, но все стратегические объекты столицы – порты, железнодорожные вокзалы, электростанции – были взяты под контроль нацистами в первый же день. Война с Данией продолжалась четыре (!) часа. Позже военные историки шутили: «Датчане сложили оружие, так и не взяв его в руки». Когда в 5.15 утра заспанному датскому королю Кристиану Х доложили об ультиматуме Германии, он тут же, не отрываясь от подушки, объявил о всеобщей капитуляции. К тому времени страна потеряла в боях 12 своих граждан. Уже позже, пытаясь спасти лицо, датские политики даже придумали аргументацию позорного акта капитуляции: вверить защиту своего нейтралитета рейху.

В истории мировых войн преимущества того или иного строя всегда проявлялись в стойкости вооруженных сил в военном столкновении. Генерал вермахта Буркхарт Мюллер-Гиллебранд в своей книге «Сухопутная армия Германии. 1933–1945» приводит потери вермахта в ходе Второй мировой войны. Так, в Польше война продолжалась 27 дней, в ней погибли 17 тыс. немцев. Франция, Бельгия, Голландия сдались через 44 дня, потери Германии составили 46 тыс. человек. После вторжения в СССР только за первые восемь дней ожесточенных боев вермахт потерял 23 тыс. человек – в пять раз больше, чем в Польше, и в три раза больше, чем во Франции. Наверное, о боевом духе той же французской армии свидетельствует следующий эпизод: после того как танки Эвальда фон Клейста и Хайнца Гудериана разгромили французов при Седане, по свидетельству очевидцев, полевой командующий французов генерал Альфонс Жорж залился слезами. Нужны ли здесь комментарии?

Падение Парижа происходило катастрофически и позорно. Вечером 11 июня французское правительство покинуло столицу, объявив Париж открытым городом. Из 5-миллионного города 3 млн жителей бежали в панике. При эвакуации медицинских учреждений нетранспортабельным больным вводили смертельные инъекции, в городе дети бросали стариков, а родители теряли детей. После завершения войны вскрылись позорные случаи предательства и морального унижения. Командир французского танкового подразделения, пытавшийся защитить мост через Луару, был убит местными жителями, не желавшими, чтобы боевые действия велись на их территории. Мэры городов препятствовали дислокации частей французской армии на своей территории, опасаясь (!) боев и разрушений.

Но промахи командования и политиков не умаляют заслуг рядовых солдат и офицеров, сражавшихся против гитлеровцев. Во время трагической эвакуации британской армии из Дюнкерка лейтенант Дики Фернесс из Уэльского гвардейского полка бросился на немецкое пулеметное гнездо, спасая товарищей. Один из лучших пилотов ВВС Новой Зеландии Ричардс, воевавший в британской армии, по данным на август 1940 года, сбил в бою 17 немецких самолетов. Его истребитель «Спитфайр» сбивали семь раз, трижды он спасся, воспользовавшись парашютом, а однажды таранил «мессершмитт». Дважды он посадил горящую машину и успел на земле покинуть ее перед взрывом. Будем это помнить!

Только благодаря своим победам в 1939–1940 годах нацисты смогли сформировать мощную военную поддержку союзников, укрепив свои тылы, решить многие экономические проблемы. Без этого Гитлер никогда бы не рискнул напасть на СССР.

В драматической схватке на полях Второй мировой войны победили советский народ и его армия. Справедливо переоценивая многие страницы нашей истории, все же будем помнить об этом в непростые времена. А кто забыл, тому об этом напомним.