Мягкая сила Пекина

Матчи ЧМ-2018 для африканцев будут транслировать китайцы. Фото Reuters

Образ Китая зачастую совпадает с немногими «визитными карточками» Пекина – трибуны на площади Тяньаньмэнь, императорский дворец Гугун, храм Неба, парк Ихэюань. Добавим участки Великой стены в северных предместьях столицы да еще могилы императоров династии Мин неподалеку. Больше просто не успеть за два-три дня в столице Китая. Это о них приезжие президенты и премьеры, туристы и деловые люди неизменно увозят домой самые лучшие впечатления, делятся рассказами, съемкой и сувенирами с родственниками и сослуживцами. Да, мягкая сила Китая начинается с Пекина.

Но очарование главного города Поднебесной становится еще сильнее по мере расширения числа пройденных улочек и проспектов, осмотренных уникальных крошечных музеев и обширных туристических районов. Увидеть все интересное просто невозможно – многовековой культурный слой неисчерпаем, да еще власти столицы постоянно открывают новые центры традиционной пекинской культуры, пешеходные зоны в старых торговых кварталах и среди возрожденных парков, создают небольшие театры и музеи. Все эти старые и новые достопримечательности заполнены или скорее переполнены туристами. Преобладают китайцы, которые быстро богатеют, получают все больше средств и времени для путешествий. Иностранцы приносят меньше доходов городской казне, но они важнее с точки зрения создания привлекательного образа Китая.

Бурный рост обычного и культурного туризма разворачивается на благоприятном фоне. В последние годы борьба за чистоту столичного воздуха, вытеснение устаревших и избыточных производств приводят к закрытию десятков промышленных предприятий. По данным правительства Пекина, в городе насчитывается свыше 200 старых заводских зданий, занимающих площадь более 25 млн кв. м. Власти подошли к этой проблеме системно и начали целую программу трансформации ржавого старья в урбанистические культурные пространства, стали помогать инициативным людям переделывать заводские постройки в культурные центры, музеи и галереи. В то же время новым хозяевам предписано сохранять фасады и промышленную архитектуру минувших времен. Индустрия железа превращается в индустрию культуры.

Центр дизайна вместо газгольдеров

Закопченная кирпичная труба, переплетения широких и узких труб, подсоединенных к огромным газгольдерам, ряды однообразных построек – то ли цехов, то ли складов. Так на первый взгляд выглядит «Центр дизайна 751». На второй взгляд замечаешь группки ухоженных девушек и юношей в модных нарядах, снимающих какую-то телепрограмму на фоне «Феррари» и «Мерседесов». За углом появляются устрашающие фигуры роботов и других персонажей мультфильмов-аниме. На выкрашенных в яркие цвета трубопроводах с сохранившимися вентилями читаешь указатели «В музей 3D», «Аренда мастерских», «Джаз-кафе». Поднявшись по довольно ржавой лестнице на неширокую смотровую площадку, еще одним взглядом окинешь весь комплекс бывшего газоперерабатывающего завода № 751, закрытого несколько лет назад и отданного на растерзание творческой молодежи.

«В старые меха наливают новое вино, – с этой китайской пословицы начал рассказ о своей ковроткацкой мастерской энергичный молодой человек в простой, но изысканной одежде – белая рубашка с традиционным китайским стоячим воротником, мешковатые черные брюки в крестьянском стиле и явно дорогие кеды. – Моя бабушка была рабочей на этом заводе еще в 1960-е годы, а я вот стал дизайнером. Мы придумываем самые необычные рисунки для ковров, но готовы выткать и любую фантазию заказчиков. Товар у нас штучный, поэтому недешевый – 30–50 тыс. юаней (около 300–500 тыс. руб.). Наши ковры покупают в основном для оформления офисов. Вот, глядите, заказ от компьютерной фирмы».

Во всю стену выставочного зала висит ковер с концентрическими кругами ярких токсичных цветов. В помещении с таким рисунком не заснешь на совещании. Поблизости на полноразмерную черную фигуру лошади наброшен зеленый ковер-седло с рельефной поверхностью. Часть ворса как будто выстрижена. На полу расстелен полуразвернутый рулон огромного ковра с черными геометрическими рисунками на кремовом фоне. А настенный ковер явно создан в подражание фрескам старинного города или монастыря на Великом шелковом пути – полустертые временем фигуры лошадей и ведущих их под уздцы караванщиков.

Мягкая сила Китая начинается с Пекина. Фото Pixabay

Мимо соседнего бюро интерьеров и мебели трудно пройти без остановки. В центре распиленной пополам цистерны свисает перевернутый вниз и разобранный на части большой стул, чем-то напоминающий скелет из школьного кабинета биологии. Суперсовременные светильники оттеняют шкафы и стулья, намекающие на родство с изысканной классической китайской мебелью минувших веков. Строгие, но удобные кресла красного дерева отлично выглядят на фоне выкрашенных в белый цвет труб со здоровенными вентилями, а гарнитур для переговорной комнаты органично вписался в пространство под железными ступеньками, ведущими куда-то вверх.

Обойти все бывшие цеха газоперерабатывающего предприятия вряд ли возможно. Кроме Газгольдера на схеме обозначены Железнодорожная станция (проведение фестивалей электронной музыки, пресс-конференций, показы мод, ежегодная Неделя пекинского дизайна – 751), Газоизмерительный цех (шоурумы «Адидас», «МаксМара», «Ауди», «Ламборджини» и т.д.), Котельная (шоу Пьера Кардена, фестиваль «Рок и Поп», проведение дизайнерских свадеб и т.д.). Да и на самом Газгольдере только компаний модной одежды насчитывается более 100.

«Центр дизайна 751» – далеко не единственное место, где креативность и предприимчивость шагают в ногу, где современная культура поставлена на коммерческие рельсы. В Пекине и окружающих его городах-спутниках возникает все больше всевозможных центров, зон, целых районов искусств. На слуху «Зона искусства 798», Центральная академия изящных искусств, кластеры дизайна и моды Ванцзин, Яньша, CBD. Как правило, у каждого из них есть своя специализация. Китайская зона развития новых средств коммуникаций, например, создана в промышленных южных предместьях Пекина в 2012 году. Власти не только предоставляют помещения по очень льготным ценам, но еще и выдают субсидии наиболее ярким проектам. Зона новых СМИ работает при помощи не только столичных властей, но также Министерства науки и техники.

Африканские успехи пекинского телевидения

Небесная тематика связана с названием настоящей телефабрики «Стар Таймс» – «Звездные времена». О масштабе предприятия посетителям беззвучно, но красноречиво говорят уже размер холла, его почти 10-метровой высоты стены, зеркальный пол белого мрамора, ребристый потолок, который поддерживают стройные колонны. Опытная руководительница службы общественных связей ведет гостей с этажа на этаж неторопливо и в этом же темпе ведет свой рассказ.

Проходя мимо аппаратных со множеством телеэкранов, мы узнаем, что эта частная компания была создана с нуля еще в 1988 году инженером по имени Пан Синьсин, который руководит разросшимся бизнесом по сей день. Суть же бизнеса в производстве собственных программ, отборе достойной продукции других производителей, переводе этой продукции на языки потенциальных зрителей и доставке до их телевизоров разнообразных телепрограмм. Зрители же вовсе не китайцы. Живут они в африканских странах: Нигерии, Кении, Танзании, Южно-Африканской Республике, Уганде, Мозамбике и т. д. У «Стар Таймс» в некоторых из них собственные каналы, в других подписаны соглашения о сотрудничестве с местными вещателями. Отдельное направление – работа с кабельными сетями, для них готовятся целые вещательные блоки на несколько часов. Весьма успешно развивается также прямое вещание со спутников на телевизоры, оснащенные платными декодерами. Низкие цены позволяют впервые увидеть телепередачи жителям бедных деревень Черной Африки.

– Но ведь существует языковой барьер, как в Африке понимают китайские фильмы и другие программы?

Сопровождающая как будто ждала этот вопрос. Мы подошли к целой веренице стеклянных кабинетов, разделенных пополам такой же стенкой. В одной из них перед мониторами и компьютерами сидел видеоинженер-китаец, а в соседней половинке на удобном кресле восседал африканец – специалист по дубляжу. Студентов из Африки в Пекине хватает, заработок легкий, приятный и щедрый. Молодой африканец размахивает руками, хохочет, читая текст с экрана. Нам пояснили, что дубляж идет на английский, французский, португальский, испанский, суахили, хауса, йоруба и луганда.

– Как относятся африканские зрители к китайскому контенту?

– С большим интересом смотрят видовые и музыкальные программы, познавательные сериалы о китайской цивилизации, многосерийные экранизации классических романов и даже спектакли пекинской оперы. Много внимания мы уделяем спорту. У нас многолетние контракты на трансляцию футбольных матчей Кубка чемпионов, германской Бундеслиги, китайских и африканских футбольных лиг. Недавно мы купили права на показ всех матчей чемпионата мира по футболу в России 2018 года. Если наши партнеры с местных студий просят купить программы в третьих странах, мы идем и на это. Регулярно приобретаем индийские и мексиканские сериалы. У африканцев это фавориты семейных просмотров. Есть у нас и общественно важные проекты. Так, по инициативе специализированных агентств ООН мы транслируем программы о профилактике СПИДа.

– Телевидение – вещь недешевая. Кто оплачивает производство и передачу программ «Стар Таймс»?

– Сразу скажу, что китайское правительство нас не слишком балует: возмещает только сравнительно небольшие расходы на переводы и дубляж программ. Основные средства поступают от китайских государственных и частных компаний, работающих в Африке. В этом проявляется их социальная ответственность перед местным населением. Некоторые средства поступают от местных телестанций в оплату за нашу работу. В целом компания прибыльная, что позволяет постоянно расширять объемы и географию работы.

Наперсточник как объект культуры

Вряд ли большими доходами от своей деятельности может похвастаться Центр традиционной пекинской культуры Сюаньнань, расположенный на юго-западе Пекина, рядом с самой старинной (996 г.) столичной мечетью на улице Нюйцзе. Здешний район Сичэн считается самым древним в Пекине. В V–III веках до н.э. на этом месте уже была столица царства Янь под названием Цзи. Завоевавшие затем эти земли племена киданей тут же учредили свою столицу. Им на смену пришли другие варвары – чжурчжэни, также облюбовавшие идеально расположенный по правилам фэншуй город и назвавшие его Чжунду. В 1215 году на разросшийся и процветавший город обрушилось страшное бедствие – его дотла сожгли монгольские войска Чингисхана. Создав вскоре на землях Китая, стран Центральной Азии, Руси и других государств свою огромную империю, монголы превратили удобно расположенный город в свою столицу и нарекли его Ханбалык. Только в 1421 году властители свергнувшей монгольское иго китайской династии Мин перенесли свою столицу из Нанкина (Южная столица) на север и назвали ее Бэйцзин (Северная столица) – Пекин.

На протяжении веков центр столицы смещался на север, и теперь район Сичэн расположен к юго-западу от Запретного города. Здесь гораздо тише и уютнее, чем в деловых кварталах столицы нынешней Поднебесной. В обнесенном стенами небольшом пространстве музея растут вековые деревья, под ними отдыхают пожилые люди, играют дети. Здесь нет компьютеров, Интернета, спутникового телевидения. Даже смартфоны в руках посетителей выглядят как-то не к месту. Ведь работники музея постарались превратить бывший буддийский монастырь Чанчунь-сы, построенный в 1592 году, в заповедник традиционных народных промыслов, простых развлечений коренных пекинцев. Эти люди славятся своей готовностью объяснить гостю столицы не только правильный путь к искомому объекту, но еще и присовокупить к сему краткую информацию. Щедро делятся своими знаниями не только работники центра, официально именуемого «Пекинский культурный музей Сюаньнань». Полны гостеприимства и живые экспонаты музея.

Первыми среди них оказались три богатыря, на голое тело набросившие желто-красные жилеты, из-под которых виднелись покрытые татуировками мощные мускулы. Их руководителем, тренером и заодно отцом оказался крепкий мужчина средних лет в бордовой безрукавке по моде династии Тан танфу. Коротко поприветствовав гостей, он приступил к делу: ухватился за примерно 10-метровый толстый шест диаметром около 20 см с прикрепленным узким желтым полотнищем, рывком поднял его и несколько раз отжал сначала одной, а затем другой рукой. Потом за дело взялись три богатыря. Они перекидывали вертикально стоящий шест с руки на руку, подбрасывали в воздух и ловили то на плечо, то на шею и даже на копчик. Еще при династии Цзинь (1115–1234) воины так же жонглировали бамбуковым древком с боевым знаменем. Но постепенно искусство чжунфань стало уделом бродячих артистов. Нетрудно вообразить себе подобное представление где-то пару-тройку сотен лет назад где-нибудь на торговой площади, у постоялых дворов. Вместе с заморскими зрителями представлением в музее наслаждались редкие посетители музея и выделявшиеся среди них двое круглолицых крепышей. Они оказались учениками продолжателей вековой пекинской традиции.

Вдоль выкрашенных в киноварный цвет стен бывшего монастыря чередой тянутся бывшие кельи монахов. Каждая из них сейчас служит мастерской какого-то умельца. Мастер искусства цикэ, резьбы по лаку, дожидался нас в небольшом и пропахшем лаком помещении. На столе стояли фаянсовые чашки, чайники и вазы, еще не покрытые красной липкой и остро пахнущей жидкостью – соком лакового дерева. Рядом были предметы, уже прошедшие окраску несколько раз. Лежали кисти и резцы разного размера. Художник честно признался, что его мастерская – это лишь слабое подобие тех огромных фабрик, которые существовали в минувшие века. За год он создает 30–40 изделий. Все они красного – императорского – цвета, хотя бывают и черные, и состоящие из фрагментов разных цветов.

Искусство резьбы по лаку расцвело в Поднебесной еще за полтысячи лет до новой эры. Лаковые изделия наряду с шелком и бронзовыми зеркалами были основными товарами, которые вывозили из Китая по сухопутному и морскому Шелковым путям. Подчас в мастерских трудилось до 100 мастеров, работы хватало всем – каждое изделие надо было покрыть лаком, дождаться полного высыхания и снова покрыть лаком. И так от 30 до 200 раз – в зависимости от качества и цены произведения. Вырезать резвящихся рыбок, цветущие пионы или целые сцены из жизни мудрецов и красавиц было уже работой других художников. Из-за большого ущерба для здоровья мастеров резьбы по лаку этот традиционный промысел сейчас, скажем так, не поощряется. Изделий становится меньше, цены растут.

Все увиденные в Центре Сюаньнань традиционные промыслы и представления причислены к разряду нематериального культурного наследия Пекина. До сих пор не прощу себе, что не спросил о принадлежности к этому почетному разряду еще одного традиционного пекинского промысла. Под тенистым деревом стояли небольшой столик и несколько стульев. Перед зрителями стоял мужчина средних лет в обычном городском наряде – рубашка с короткими рукавами и брюки. На столике лежали вверх дном три кобальтовые фарфоровые пиалы. Между ними было приготовлено нечто похожее на желудь. Убедившись в наличии полного сосредоточения зрителей, мастер начал представление, которое часто разыгрывалось на наших площадях и улицах. Приговаривая что-то скороговоркой, он сдвигал и раздвигал пиалы, поднимал указанные зрителями и, конечно, не находил там заветного желудя. В Китае мастеров этого жанра величают мо шу – фокусниками. У нас это наперсточники. Возможно, это был самый прибыльный вид традиционного пекинского культурного наследия…

Уже попрощавшись с обаятельными и гостеприимными мастерами Центра Сюаньнань и отправившись в гостиницу, я прямо в автобусе сумел нарыть в китайском Интернете любопытную статистику от агентства «Синьхуа». Оказывается, «за первые три квартала 2017 года доходы 54 тыс. крупных предприятий культурной и смежных отраслей Китая достигли 6 трлн 72 млрд юаней (около 1 трлн 17 млрд долл.). Доходы выросли на 11 с лишним процентов за год. При этом на 36% выросли доходы в сфере передачи культурной информации, особенно «Интернет Плюс». На 16,3% возросли доходы отрасли культурно-художественных услуг, на 13,4% – производства предметов культурного назначения, на 13% – индустрии культурно-рекреационных услуг».

Мне как бывшему работнику радио и телевидения и автору нескольких документальных фильмов было о чем поразмышлять. В последнее время возникла целая индустрия мягкой силы, которая рассматривается руководством и столицы, и страны как важнейшая составляющая новой роли Китая в глобальном управлении.