Незавершенная трагедия

Революционные демократы поверили, что в Афганистане возможен социализм. Фото РИА Новости

28 апреля исполняется 40 лет с момента начала афганской трагедии, конца которой не видно до сих пор. Даже после многолетних усилий натовской коалиции во главе с США.

Это снова и снова заставляет задуматься об истоках трагедии этой многострадальной страны. Не разобравшись в ее первопричинах, мы едва ли поймем, почему пожар гражданской войны в Афганистане, в которую мы бездумно ввязались в 1979 году, не только продолжается в этой стране, но уже перекинулся на другие регионы мира. Сейчас, например, он вовсю полыхает в Сирии, которой мы хотим помочь и в тушении этого пожара, и в восстановлении экономики. Так же, как мы хотели этого в Афганистане, где не получилось. Получится ли в Сирии? Очень хотелось бы надеяться.

Догматизм как стиль мышления

Поиск коренной причины афганской трагедии привел меня к твердому убеждению, что эта трагедия является прямым следствием нашей внутренней драмы. Ее истоки – в пороках тоталитарного социализма сталинского типа, его идейных, политических и иных основ.

Идейную основу этого социализма составлял искаженный марксизм-ленинизм, превращенный сначала в неприкасаемую догму, а потом и в икону.

В области внешней политики пагубное воздействие догматизированной идеологии выразилось прежде всего в черно-белом видении мира, в делении стран на своих и чужих, на друзей и врагов. Идеология классовой конфронтации и ненависти нанесла огромный ущерб интересам многих стран нашей планеты. В подтверждение достаточно вспомнить хотя бы о том, сколько средств и усилий было потрачено на сверхмилитаризацию мировой экономики и гонку вооружений, в которой участвовал и Запад, и Восток. Как это ни удивительно, мир в наши дни снова возвращается к этому.

Глобальное противостояние, деление мира на антагонистические системы вело к тому, что каждая сторона старалась привлечь к себе как можно больше союзников, в том числе из стран третьего мира. Последние, в свою очередь, стремились извлечь из противостояния максимум пользы для себя.

Думаю, это обстоятельство было немаловажной причиной выбора некоторыми из этих стран, в том числе Афганистаном, социалистического пути развития.

Путь к социализму

То, как выводы КПСС, включая и приведенные выше, влияли на революционно-демократические партии развивающихся стран, хорошо видно на примере Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Приведу лишь несколько положений из первой программы этой партии, которые наглядно показывают, во-первых, насколько этот документ был пропитан марксистским духом классовой конфронтации и, во-вторых, как много заимствовалось из документов КПСС. «Ход развития народов недавно образовавшихся стран Азии и Африки свидетельствует о том, –  говорилось в этой программе, – что уже в настоящее время некоторые из этих стран (Египет, Алжир, Гвинея, Мали, Бирма и т.д.) сделали социализм примером для себя и, основываясь на некапиталистическом пути развития и создания государств национальной демократии того или иного типа, достигли за короткий срок своей независимости замечательных результатов в деле поднятия жизненного уровня народов, а также в деле социального прогресса и процветания».

Борьба между социализмом и мировым империализмом, начало которой положила Великая Октябрьская социалистическая революция в России, объявлялась в программе НДПА «основным содержанием настоящего момента и центром классовой борьбы в международном масштабе».

Программа НДПА 1966 года вслед за программой КПСС 1961 года, а также документами международного коммунистического движения объявляла, что объединенный фронт включает в себя все прогрессивные и патриотические силы – рабочих, крестьян, передовую интеллигенцию, ремесленников, мелкую и среднюю буржуазию, национальную буржуазию, – «которые борются за национальную независимость, обеспечение демократии в общественной жизни, за доведение до конца демократического, антиимпериалистического и антифеодального движения».

Цитирование сходных положений можно было бы продолжать и дальше. Но в этом нет необходимости. Заметим только, что после апрельской (саурской) революции 1978 года марксистский дух еще более окреп, причем уже не только в документах НДПА, но и в декларациях государственных органов власти. Это объяснялось, очевидно, резким ростом советского влияния на афганские дела, а также непосредственным участием советских специалистов в создании этих документов. В программе этой партии, принятой в марте 1982 года, отмечалось, что «основой революционной государственной власти в Афганистане является союз рабочих и крестьян при поддержке и участии в нем всех трудящихся», а статья 1 Основных принципов ДРА гласила: «Демократическая Республика Афганистан есть суверенное и демократическое государство всего трудового мусульманского народа Афганистана – рабочих, крестьян, ремесленников, кочевников, интеллигенции и других трудящихся, всех демократических и патриотических сил, всех национальностей и племен страны».

В густом тумане, состоящем из идеализма, романтизма и утопических мечтаний, жило и действовало не одно поколение революционных демократов не только Афганистана, но и целого ряда других стран третьего мира на разных континентах. В том числе на Ближнем Востоке, в частности в Сирии. Оторванные от реальной жизни, заблуждающиеся насчет подлинных интересов своего народа, они нередко искренне верили в то, что продолжают дело Великого Октября и строят в своих странах новое,  справедливое общество. А реальности, в том числе афганские, говорили совершенно о другом. Они говорили о том, что к началу 1960-х годов, когда разрабатывалась первая программа НДПА, афганский рабочий класс, занятый на предприятиях фабрично-заводского типа, согласно официальной статистике, насчитывал всего лишь 15,8 тыс. человек, а многомиллионное крестьянство, составлявшее более 3/4 всего населения страны, было чрезвычайно отсталым, сплошь неграмотным, глубоко религиозным и консервативным.

К апрелю 1978 года, когда в Кабуле произошел военный переворот, количественные и качественные характеристики классов, на которые делала основную ставку НДПА, ненамного изменились: революционными их никак нельзя было назвать. Не были революционными и другие группы и слои населения. Но это не мешало и нашим, и афганским партийным идеологам, а также теоретикам настойчиво повторять, что «афганское общество не только созрело, но и перезрело для национально-демократической революции». И поскольку «перезрело», постольку вполне готово для продвижения в сторону социализма.

Переоценка ценностей

Только на II съезде НДПА (июнь 1990 года), на котором она была переименована в Партию Отечества, теория социалистической ориентации была оценена весьма критически.

В докладе ЦК НДПА, с которым 27 июня 1990 года выступил генеральный секретарь этой партии Наджибулла, в частности, говорилось, что «в связи с некоторыми причинами и факторами, такими как всеобщая отсталость общества, низкий уровень политической зрелости, неверное понимание общества и международной ситуации, партия не сумела точно учесть объективные и исторические реалии страны».

Отвечая на вопрос, по какому пути развития – капиталистическому или социалистическому – партии следует идти дальше, Наджибулла вспомнил об истоках и о том, с чего начинался этот выбор. «Следование по некапиталистическому пути развития, – отметил он в своем докладе, –  означало упрощение проблем, обращение к недоказанному теоретическому тезису о миновании одной или нескольких стадий естественного развития общества, определение этой цели не исходя из объективного анализа положения в обществе, а извлекая ее из теоретической формулы чужестранцев».

Социалистические и революционно-демократические ценности и лозунги, перед которыми НДПА преклонялась все годы своего существования, были на ее II съезде не только раскритикованы, но, по существу, отброшены. Было решено отдать предпочтение ценностям ислама и устоявшимся традициям афганского народа.

На национальный и исламский характер Партии Отечества не раз обращал внимание и Фарид Маздак, заместитель председателя партии. В одной из своих статей, опубликованных после съезда, он также писал, что исходя из ситуации, в которой оказалась страна, «основной задачей партии является не построение социализма, не национально-демократическая революция, а осуществление ряда приоритетных задач: обеспечение мира, возрождение страны и достижение национального единения».

Идеологические, политические и организационные метания НДПА, отказ от прежних ценностей и целей были проявлениями ее агонии, указывавшими на то, что конец близок. В апреле 1992 года, продержавшись с нашей помощью у власти ровно 14 лет, она без боя передала власть моджахедам и, судя по всему, навсегда сошла с политической арены.

Отмечая неизбежность поражения и крушения НДПА и апрельского переворота в Афганистане, надо отдавать себе ясный отчет в том, что столь же неизбежным был и крах концепции социалистической ориентации и советской внешней политики по отношению к этой стране после 1978 года. Основные причины этой неизбежности также кроются в оторванности идеологии и практики от конкретных жизненных реалий.

Цена идеологической экспансии

Ошибочная идеологическая доктрина, которой мы следовали практически все годы советской власти, принесла бы нам намного меньше ущерба, если бы мы не стремились осуществлять ее слепо, догматически, нередко игнорируя конкретные реалии жизни как своей страны, так и мира. Сказанное в полной мере относится и к политике СССР в отношении развивающихся стран социалистической ориентации, в том числе Афганистана периода 1978–1992 годов.

В политическом догматизме, подчинении политики давно устаревшим идеологическим постулатам, недостаточном прагматизме внешней политики я вижу еще один исток афганской трагедии. А ведь наши отношения с этой страной знали и другие, значительно более благоприятные времена. Нет сомнения, что и при прежнем уровне и характере отношений советское руководство могло бы без особого труда не только сохранять и развивать дружбу между двумя странами и народами, но и добиваться реализации самых сложных задач. Зачем же понадобилось поддерживать непопулярную в народе (особенно после перегибов первого этапа революции) НДПА, а тем более вводить в Афганистан войска? Ответ, на мой взгляд, ясен и прост: для расширения сферы действия идеологической и политической доктрины СССР. Думаю, что иные интересы, на которые в течение многих лет ссылались советские и афганские руководители – защита южных границ СССР, предотвращение проникновения на территорию сопредельного южного соседа американского империализма, выполнение интернационального долга (именно такое объяснение дает в своей книге «Памятное» Андрей Громыко) и т.д., – были не столь важны. Официальные же объяснения больше играли роль пропагандистского прикрытия подлинных целей. МИД СССР, почти два десятилетия возглавляемый Андреем Громыко, с апреля 1973 года ставшего членом Политбюро ЦК КПСС, играл в этой партийно-государственной политике далеко не последнюю роль. Надо иметь в виду, конечно, и то, что после 1978 года афганское направление нашей внешней политики жестко и неусыпно контролировалось ЦК КПСС как в Москве, так и в Кабуле, в том числе через аппарат партийных советников, работавших в центре и на местах, а также через послов, которые входили в состав ЦК КПСС.

Жесткий разноплановый партийный контроль МИДа со стороны ЦК КПСС, создававший ситуацию двоецентрия по многим внешнеполитическим направлениям, наносил немалый урон нашему государству. По существу, это был еще один источник наших внешнеполитических ошибок и просчетов. И многие мидовские профессионалы это хорошо понимали. Поэтому, как только появилась возможность, новые руководители этого ведомства (Эдуард Шеварднадзе, Александр Бессмертных, Борис Панкин) сделали все возможное, чтобы вывести дипломатию из-под партийного и идеологического пресса.

Ключевая роль Андрея Громыко в афганских делах в 1978-м и в последующие годы общеизвестна. Эта роль подтверждается многими знающими людьми, например, Георгием Корниенко, долгое время работавшим первым заместителем Громыко.

Роль Громыко, обычно крайне осторожного и сдержанного, в принятии решения о вводе войск в Афганистан – одна из самых крупных ошибок всей его жизни. Вероятно, он и сам это сознавал. Иначе как объяснить то, что, значительно расширяя главу об Афганистане для второго издания своих мемуаров, он специально рассказал о том, в каких условиях и как принималось решение о вводе наших войск в эту страну. Но рассказал, как видно, далеко не всю правду, более того, исказил подлинную картину развития событий.

По версии Громыко, просьба афганского правительства об оказании вооруженной поддержки народной армии Афганистана «взвешивалась в Советском Союзе долго и тщательно». «В конце концов, – указывает Громыко, – Политбюро ЦК КПСС единогласно приняло решение об оказании такой помощи». 

Далее Громыко вспоминает о том, что после принятия решения на Политбюро в кабинете Брежнева шло обсуждение, что делать дальше. В разговоре участвовал Михаил Суслов, тоже член Политбюро и главный идеолог КПСС времен Леонида Брежнева. Громыко пишет, что Брежнев обратился к Суслову: «В сложившейся обстановке, видимо, нужно принимать решение срочно – либо игнорировать обращение Афганистана с просьбой о помощи, либо спасти народную власть и действовать в соответствии с советско-афганским договором».

Суслов сказал:

– У нас с Афганистаном имеется договор, и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз мы уже так решили. А на ЦК КПСС обсудим позднее.

Состоявшийся затем в июне 1980 года Пленум ЦК КПСС полностью и единодушно одобрил решение Политбюро».

Прошу извинения у читателя за пространные цитаты, но они весьма показательны во многих отношениях. Во-первых, они свидетельствуют, какой узкой группой и в какой келейной обстановке принимались важнейшие государственные решения, глубоко затрагивавшие не только судьбы и коренные интересы миллионов граждан страны, но и всю мировую политику.

Во-вторых, в словах Громыко наглядно видна монопольная роль Политбюро ЦК КПСС в определении курса внешней политики. Остальные органы, в том числе ЦК партии и Верховный Совет были призваны лишь соглашаться, утверждать и исполнять принятые решения.

В-третьих, приведенные цитаты ярко характеризуют и самого автора, явно стремящегося оправдаться перед потомками и переложить вину на других.

На самом же деле ситуация развивалась совсем иначе. Политбюро ЦК КПСС, собравшееся 13 декабря 1979 года, не только не обсуждало вопрос о вводе войск, но даже не голосовало по нему. «Брежнев доложил о решении вводить войска, а Устинов тут же перешел к военной стороне дела», –  пишет Артем Боровик в документальной повести «Спрятанная война», ссылаясь на достоверный источник. Показательно, что, несмотря на отсутствие обсуждения, никто из членов или кандидатов в члены Политбюро не выступил против, не осудил келейно принятое решение, хотя, как мы знаем, многие из них потом говорили о своем несогласии с вводом войск. Не говоря уже об ученых-востоковедах, специалистах по Афганистану. Например, Юрий Ганковский, прекрасно знавший Афганистан, посвятивший изучению этой страны всю свою жизнь, всячески доказывал, что ввод наших войск в эту страну – стратегическая ошибка. Об этом он говорил мне не раз.

Немаловажную роль в начале и развитии афганской трагедии сыграли также крупные ошибки и просчеты наших военных. О них написано и сказано уже немало, в том числе и с критических позиций, поэтому нет необходимости все это повторять. Хотелось бы только надеяться, что их основательно штудируют в наших – и не только наших – военных академиях и штабах. Штудируют, чтобы не допускать впредь. (Наше военное участие в сирийских событиях в последние годы это, кажется, подтверждает.) Однако не стоит забывать и то, что у войны своя неумолимая логика развития.

К чести наших политиков и военных, они довольно быстро поняли, что оружием в Афганистане ничего добиться нельзя и с приходом Михаила Горбачева взяли курс на национальное примирение. Мы все считали этот курс верным. Но если глубоко задуматься, то до апреля 1992 года для национального примирения в Афганистане не было оснований. НДПА стояла на революционно-демократических позициях, чуждых широким народным массам, а моджахеды выступали с позиций, по их убеждению, истинного ислама, понятных народу. Результаты примирения все представляли себе по-разному. Поэтому, даже если бы примирение состоялось, оно продержалось бы недолго, ибо было построено на песке.

Простые истины

Осмысливая истоки афганской трагедии, встаешь перед вопросом: какие первопричины сыграли в ней наиболее роковую роль – внешние или внутриафганские?

Истоки афганской трагедии кроются прежде всего в фундаментальных пороках идеологии и практики тоталитарного социализма, а также в серьезных недостатках прямого продолжения этой системы – модели некапиталистического пути развития.

С этой точки зрения национально-демократические революции и их авангарды – революционно-демократические партии, включая НДПА, –  были изначально обречены, так же как был изначально обречен сам тоталитарный социализм.

Наряду с внешними факторами немаловажную роль в афганской трагедии сыграли и продолжают играть в наши дни факторы внутренние. К ним можно отнести незрелость политических сил (и НДПА, и ее оппонентов), внутрипартийные, этнические и клановые противоречия, амбициозность лидеров и т.д.

Необходимо усвоить несколько простых истин:

– идеи (в том числе исламского фундаментализма), овладевшие массами, какими бы неверными они ни казались просвещенным политикам, являются грозной материальной силой, с которой нельзя не считаться;

– ни советский социализм, ни американская демократия, ни какой-либо другой «изм», сколько ни старайся и ни вкладывай сил и средств, не приживутся ни в Афганистане, ни в другой стране, если нет для этого благоприятной почвы;

– ставка на военную и иную силу в борьбе с идеями, которые популярны в массах, как правило, приводит к нежелательным последствиям, важнее идейная борьба;

– в политической борьбе чрезвычайно важны баланс сил и момент, когда этот баланс можно менять в свою пользу. Неверные стратегия, тактика и методы борьбы способны очень быстро изменить ситуацию в пользу противника.

Пренебрежение этими истинами поставило народ Афганистана в чрезвычайно трудные условия, а страну – на грань распада.

Сегодня трагедия продолжается, конца ей не видно. Ее разрешение представляется не менее проблематичным, чем десятилетия назад.