Нурали Латыпов
И башни Казанского кремля иногда не могут договориться между собой. Фото Reuters
Политологи (и даже политики) давно уже говорят, что башни Кремля, мягко говоря, не всегда понимают друг друга. Каждая башня норовит продавить свою политику. Это нормально, когда в результате выстраивается эффективный результирующий вектор политики Кремля. Но нередко бывает, что общий вектор не выстраивается, тогда башни дерутся, а у регионов чубы трещат. Чубы сейчас трещат в Казани.
Не успело руководство Татарстана переварить болезненную ситуацию с непродлением знаменитого договора о разграничении полномочий, как появился новый, более чем чувствительный для руководства республики вопрос о легальности и легитимности обязательного изучения татарского языка в школе. Вопрос очень и очень сложный и, с моей точки зрения, судьбоносный.
Факты
По мере интеграции в состав России нерусских – в царское время называемых инородцами, обострялась проблема изучения их языка. Значительная часть чиновников, посланных из Центра, считала своим долгом общаться с жителями регионов на их языке. Например, граф Микаэл Лорис-Меликов, чиновник с очень даже боевой биографией, но куда больше прославившийся в мирное время (в частности, подготовкой первого русского проекта Конституции, император Александр II был убит накануне ее подписания), отлично знал местные языки, обычаи и относился к ним с огромным уважением. До сих пор ему стоит памятник на Кавказе.
В начале советского периода большевики, представляющие русский Центр и направленные на усиление регионов, старались вникнуть и в языковые, и в религиозные особенности жизни местных жителей. Этот фактор очень помогал общей консолидации представителей разной национальности вокруг русского народа.
В конце 1980-х годов в Узбекистане (не один раз его упомяну, потому что это республика, где я родился, рос и лично наблюдал за всеми происходившими там событиями) первый секретарь ЦК Коммунистической партии Узбекской ССР в период перестройки Инамжон Усманходжаев решил реанимировать старый опыт и запросил у Москвы русских коммунистов. Вероятно, руководство республики вспомнило опыт «двадцатипятитысячников»: в начале 1930-х годов по решению Компартии более 25 тыс. рабочих из крупных промышленных центров СССР были направлены на хозяйственно-организационную работу в колхозы. Но тогда главной их задачей было не коммунистическое воспитание, а передача опыта коллективной работы в единой технологической цепочке. А в 1980-х задачи сходной величины не нашлось. Тем не менее вскоре все номенклатурные города и веси Узбекистана заполонили приехавшие туда партийцы и комсомольцы в основном из РСФСР.
В подавляющем большинстве направленные в 1980-е годы в Узбекистан люди были своеобразными неликвидами выпускников высших партийных школ – некомпетентные, чванливые, ленивые, неумеренно пьющие и т.д. Будучи наделенными воистину царскими полномочиями, они стали проводить, мягко говоря, неуклюжую, а по сути, самую что ни на есть разрушительную политику. Вместо ожидаемой консолидации вокруг русского народа в Узбекистане возник очень серьезный антирусский, антисоюзный аллергический синдром.
Когда я учился в Маргелане, были обязательными уроки узбекского языка в русскоязычных школах. Следует сказать, что там имело место нечто подобное тому, что сейчас происходит на уроках татарского языка в Татарстане. В Узбекистане уроки узбекского языка, да и сам этот язык, ни во что не ставили сами узбеки, обучавшиеся в русскоязычных школах. Формализованное по бюрократическим канонам директивное решение партии практически никого в многомиллионном Узбекистане так и не научило узбекскому языку. В других союзных республиках дело обстояло не лучше.
Аргументы
Лично я безупречно владею узбекским языком по двум причинам. Первая: жил в узбекской махалле – городском квартале, в котором проживают в основном коренные узбеки, играл с соседскими ребятами в футбол, был одним из них. Вторая: моя мама преподавала в русскоязычной школе, а папа был учителем в узбекской школе. Он блестяще знал узбекский язык и был для меня авторитетом. Он учил меня: «Мы живем в Советском Союзе, мы все должны знать русский язык! Мы живем в Узбекистане, мы должны знать узбекский язык!» Он пользовался высочайшим авторитетом среди коренных жителей, а они, кстати, зачастую высокомерно относились к татарам: «понаехали к нам на крышах товарняков».
Вернемся к языковой проблеме в Татарстане. Я лично знаком с Минтимером Шаймиевым и Рустамом Миннихановым, уважаю их обоих. Считаю, что их стремление к тому, чтобы нетатары, проживающие в Татарстане, знали местный язык – благородное желание. Но между желанием и реализацией есть дистанция, называемая технологией. Именно в технологии наша страна хронически испытывает проблемы в самых разных сферах.
Я многие годы занимался креативным брендингом и всегда объяснял партнерам непреложную истину на следующем примере: когда больному ребенку необходимо дать горькую таблетку, нельзя насильно впихивать ее. Есть другой способ: обернуть таблетку, например, в шоколадную оболочку, ребенок сам с удовольствием проглотит эту конфетку.
Давайте не путать цель и средства. Уверен, что знание языков российских народов очень важно для сохранения их национальной идентичности. Но прежде всего оно важно для русского народа! Хотя бы ради достижения конституционной цели: сплочения всех народов вокруг русского. Я считаю, что сегодняшняя система изучения национального языка в директивном порядке в школе несвоевременна и неэффективна.
Зачем вообще нужно знание языков? В Татарстане очень озабочены тем, чтобы татарский язык не исчез. Не секрет, что сами татары стали в подавляющем большинстве пользоваться русским, английским и прочими языками. Они новомодны, они в обороте, а татарский язык отодвигается на периферию сознания. Поэтому можно понять переживания тех, кто борется за то, чтобы язык жил. Нет языка – нет и нации!
Конечно, для федерально мыслящих политиков было бы здорово, чтобы побыстрее возникла такая общность, как российский народ. В СССР к этому подошли довольно близко, при этом языки союзных республик развивались, а не отрицались. История учит нас, что ее нельзя подгонять.
 |
| Питер Брейгель Старший. Вавилонская башня. 1563. Музей истории искусств, Вена |
Что делать? Будь я виртуальным советником президента России, что бы я ему в этом вопросе посоветовал? Что бы я до него постарался донести как человек, знающий жизнь в республиках, три года проработавший политическим обозревателем в горячих точках Советского Союза, воочию наблюдавший ход межнациональных конфликтов и их печальные последствия, в качестве советника Сергея Шахрая участвовавший в формировании новой национальной политики, включая подготовку Договора разграничения полномочий?
В 2014 году мы с моим другом Анатолием Вассерманом выпустили книгу «4.51 стратагемы для Путина». В число поставленных там животрепещущих проблем не вошла стратагема межнациональных отношений. Сейчас я бы сделал существенное добавление к той книге. Я бы напомнил первому лицу и его команде: язык – душа народа! Для этого управленческий аппарат должен знать хотя бы на минимальном уровне язык региона, где он работает, в том числе и все диалекты русского языка.
Я по первой специальности нейробиолог. Нейробиология давно установила, что мозг человека развивался не потому, что ему надо было конкурировать с саблезубыми тиграми и мамонтами, а потому, что началась конкуренция между людьми. Каждому из племени важно было знать, о чем думает тот, кто рядом, какие действия он может предпринять.
Возьмем, например, маленькую республику, вот уже два десятилетия пребывающую в фокусе внимания СМИ – Чечню. Вспоминаю увиденные мной интервью с Джохаром Дудаевым, Асланом Масхадовым, другими чеченскими командирами. Факт: все они владели хорошим русским языком. Между тем по пальцам можно пересчитать русских людей, знающих чеченский язык. Получается, что в той войне чеченцы гораздо лучше понимали, что русские предпримут. Поэтому они могли лучше предсказать и успешнее воевать, чем русские командиры. Это давало чеченцам колоссальное преимущество во время конфликта, дает и в условиях экономической конкуренции.
Рамзан Кадыров владеет русским языком прилично, хоть он и из молодого поколения, владеющего языком хуже, чем старшие. А вот Сергей Абрамов, направленный туда на укрепление, удосужился хоть немного подучить чеченский язык? Или кто-либо другой? А ведь это необходимо, чтобы понимать, как региональный руководитель смотрит на положение вещей. От этого зависит безопасность общества и страны.
Поставленные Центром руководители должны знать местный язык, традиции и обычаи. Поэтому в интересах русского народа практиковать изучение языка регионов Российской Федерации.
Но татарским бюрократам со своей стороны следует понимать: талантливые произведения, книги, аккаунты, порталы, песни на татарском языке – вот что в состоянии сделать так, чтобы татарский язык увлек людей другой национальности. Иного пути не существует.
Что касается бюрократических аспектов, то, возможно, Казани, как и другим региональным столицам, стоит вместе с Москвой подумать о своеобразном кандидатском минимуме для чиновников, направляемых на работу в национальный регион?
От мудрого совета не беги
Мы сейчас много говорим о национальных и межнациональных вопросах. Здесь уместно вспомнить, что Советский Союз был объединением 15 союзных республик. Было много успешного в этой практике, а было много и провального, что в конечном счете и привело к распаду страны. Сегодняшнее положение можно охарактеризовать так: если вы сейчас не будете добровольно учить языки народов России, то очень скоро придется принудительно учить китайский язык. С большим уважением отношусь к Китаю, но хочу сказать: сегодня он друг, но неизвестно, что будет завтра. Мы уже проходили великую дружбу, но был и остров Даманский. Есть такое изречение Омара Хайяма: «От мудрого совета не беги, врагов на всякий случай береги, когда друзья становятся врагами, друзьями нам становятся враги». Мы должны мыслить стратегически и стараться видеть, что там, за горизонтом.
Сегодня мы испытываем серьезные демографические проблемы, включая общее сокращение русскоязычного населения. Как бы мы ни морщились (я вижу, что в Москве многие считают: пусть все эти приезжие метут наши улицы, но чтобы они лишний раз не мозолили нам глаза), именно народы бывших союзных республик являются демографическим подспорьем русскому народу, что поможет сдержать мощное демографическое и экономическое давление нашего восточного соседа.
Что же касается великого и могучего. Русский язык – очень серьезный потенциал влияния российского государства. Но ареал распространения русского языка стремительно сужается, прямо-таки как шагреневая кожа. На русском языке все меньше и меньше говорят. Пока еще говорит элита в Узбекистане, Казахстане, Азербайджане, но эта территория русского языка превращается буквально в мелкие оазисы в пустыне.
Еще хуже другое: гастарбайтеры, приезжающие к нам с целью заработка, пока не могут чувствовать глубокой внутренней связи с Россией, с ее территорией. Нам надо сделать все, чтобы приезжающие сюда, в основной массе молодые люди, прониклись русским духом, впитали в себя русскоязычную культуру.
Как этого достичь? Конечно же, не бюрократическими мерами. В начале 1990-х на одной из научных конференций ко мне подошла молодая латышка и заявила буквально следующее: «Я ненавижу русских, не смотрю русское ТВ, но для передачи «Что? Где? Когда?» делаю исключение». Передаю эти слова моему коллеге и бывшему игроку «Что? Где? Когда?» Вячеславу Никонову, возглавляющему фонд «Русский мир»: расширяй этот мир, делай так, чтобы продукция на русском была захватывающе интересной.
А еще печально известен факт плохого знания русского языка многими этническими русскими. Пройдитесь по нашим телевизионным программам, их сейчас огромное количество. На советском телевидении была жесточайшая языковая подготовка дикторов и ведущих. Это был образцовый русский язык. Где он? Он теряется! Теряется душа русского народа. Надо обратить серьезное внимание на эту слабость, поскольку кроме проблемы широты употребления языка есть проблема его глубины.
Без хорошего, действительно могучего русского языка нас не ожидает сколь-нибудь хорошее будущее. Сколько бы ни говорили, что большевики разрушили культуру русского народа (что в некоторых эпизодах и аспектах, увы, было), в целом стратегически именно советская власть сделала русскую культуру стержневой, а русский язык главным языком в любом смысле. В нашем маленьком городке и других городах Узбекистана узбекские семьи старались отдавать своих чад в русские школы, потому что уровень подготовки там был выше и перспектив для ребенка больше. Кстати, сейчас то же самое делает Китай в Синьцзяне и Тибете. Именно перспективой знания на общенациональном мандаринском китайское руководство пытается перековать националистическое сознание молодежи проблемных национальных провинций.
Еще раз хочу подчеркнуть, что татарское руководство должно отказаться от иллюзий и не пытаться решить языковую проблему бюрократическим методом. Более того, ответственно заявляю: татарская бюрократия ничем не лучше московской. И даже во многом хуже. Скажем, ныне покойный художник Гариф Басыров прославился во всем мире, а в Татарстане у него не было ни одной выставки: не попал в формат. Почему? Потому, что местечковая татарская бюрократия боится конкуренции: мол, мы сами здесь хозяева и знаем, что нам нужно. Они собираются и проблемы языка решать таким образом? Ведь не решат – наоборот, вызовут взрыв, если уже не вызвали. Дело осложняется тем, что и башни Казанского кремля зачастую не могут договориться между собой. Скажем, министр образования Республики Татарстан держится благодаря поддержке своего великого земляка, татарского Дэн Сяопина Минтимера Шаймиева.
В завершение хотел бы привести в качестве поучительного примера краткую биографию Геннадия Ивановича Бессонова – моего земляка из родного города Маргелана, русского человека, родившегося в семье простых железнодорожников. Вот что удивительно: он еще молодым парнем пошел работать бетонщиком, одновременно обучаясь на вечернем отделении Ферганского политехнического института. Справедливости ради надо сказать, что в целом система карьерного лифта при Советском Союзе срабатывала очень даже неплохо. Через комсомол Бессонов поднялся до второго секретаря Ферганского горкома комсомола, потом областного, потом ЦК КСМ Узбекистана и ЦК ВЛКСМ.
Потом он поступил в Дипломатическую академию, где был любимым учеником выдающегося дипломата Юлия Воронцова, помогал тому распутывать афганский узел, был замечательным консулом, в том числе и генконсулом в Швеции. Сейчас он успешно работает на хозяйственно-дипломатическом поприще. Я всегда с восхищением смотрел на этого человека. Он хорошо знает узбекский язык, но ничуть не хуже местных знал обычаи народов всего многонационального Узбекистана. Его любили и уважали и русские, и узбеки, и корейцы, и татары. Это дипломат по призванию. Убежден, что именно такие люди должны стоять у руля межнациональной политики в стране. Но почему этого не происходит? Не могу понять. Ведь таких людей считаные единицы.
Постскриптум
Еще несколько соображений по теме:
1. В средней школе, еще до изучения физики, на уроках природоведения, нам демонстрировали такой интересный опыт: две отшлифованные металлические пластинки прикладывали друг к другу, заворачивали их в бумажку и говорили, что через неделю мы увидим результат. И через неделю их нельзя было разъединить: пластинки буквально сливались в одно целое. Это интереснейшее явление в природе объясняется диффузией, когда атомы каждого из соприкасающихся предметов проникают друг в друга и происходит их плотное соединение. Именно так и должно все выглядеть в государственном строительстве многонационального общества: диффузия языка, культуры, генов, чтобы невозможно было нас разъединить. В Советском Союзе смогли добиться того, что во время страшного испытания Великой Отечественной войной межнациональный цемент выдержал, не разрушился. Что же касается пресловутого предательства чеченцев, ингушей, карачаевцев, крымских татар, калмыков и других народов,то это страшный пример несправедливого наказания целых народов за подлость их отдельных представителей. Выходит, надо было высылать и украинцев, и даже русских за многочисленных полицаев и власовцев? Преступный абсурд!
2. Если мысленно вычесть незначительную по численности населения Армению, Грузию, Латвию, Литву, Молдавию, Таджикистан, Эстонию, то почти весь оставшийся Советский Союз был фактически в этнической основе Союзом славян и тюрков. Это и якуты, и чуваши (тюркский язык, православная религия), не говоря уже про горноалтайцев, откуда и пришли все тюркские народы – татары, башкиры, кумыки, азербайджанцы и прочие. Но подчеркиваю, это только по количеству, поскольку Прибалтика, Закавказье, Молдавия нечто вроде редких легирующих элементов, даже в малом количестве резко укреплявших качество славяно-тюркской стали.
3. Русское слово «спутник» прижилось на Западе, ведь мы первые запустили его. Где же сейчас наши заветные цели, где первенство? Надо добиваться лидерства в науке, технике, экономике, это и даст мощный импульс интереса к русскому языку. Иного не дано.
