Дмитрий Квон
Фото Gettyimages
Первый выпуск программы «Познер» 2017 года ее ведущий Владимир Познер начал с вопроса приглашенному кинорежиссеру Андрею Смирнову: «Как вы относитесь к Октябрьской революции или, как кто-то говорит, большевистскому перевороту?» Смирнов, чей последний кинофильм посвящен тамбовскому восстанию крестьян, ответил лаконично: «Как к катастрофе, которая постигла Россию и от которой она до сих пор не может очухаться».
В этой статье я постараюсь раскрыть смысл события № 1 в истории человечества – русской революции (включающей в себя не только Октябрьскую социалистическую революцию, но также и Февральскую буржуазную революцию) 1917 года, в результате которой потерпел катастрофу великий русский народ, а с ним и великая русская культура. На смену им пришла новая историческая общность людей, а с нею и великий Советский Союз.
Торжество новой исторической общности
Суть катастрофы заключается в следующем. Человечество с первых дней своего существования вынуждено осваивать пространство и время, причем таким образом, чтобы не исчезнуть в них. Условием такого освоения является кропотливый труд, подкрепленный высокой культурой, поскольку только культура создает условия для того, чтобы труд не стал самоедским, а был залогом непрерывного обновления, диктуемого простой необходимостью продолжения рода человеческого. Современная западная христианская цивилизация, фундаментом которой является культура Древней Греции и Древнего Рима, тому самая яркая иллюстрация. Создать подобную цивилизацию не так просто, потому что кроме людей труда и культуры неизбежно возникает внушительное количество организаторов, защитников и завоевателей. Эти пассионарии (Александр Македонский и Чингисхан, Марат и Робеспьер, Ленин и Троцкий, Фидель Кастро и Че Гевара – список можно продолжать) всегда так и норовят все погубить, превратив поле труда в поле битвы. Однако равновесие между трудящимися и их организаторами в целом все время сохранялось, хотя не обходилось и без разного рода катастроф, когда гибли целые империи. Но катастрофа, случившаяся с великим русским народом и великой русской культурой, оказалась уникальной. Ее апофеозом явилось не нашествие иных племен (гибель Римской империи или татаро-монгольское иго), а революция c последующими за ней гражданской войной, коллективизацией и индустриализацией. Победа в них большевиков привела к созданию новой исторической общности людей, в которой все оказались организаторами и защитниками социалистических побед, но не осталось людей высокой культуры. Не может не удивлять, с какой точностью и последовательностью победители-революционеры уничтожали именно людей труда и культуры. Вспомним «Философский пароход», среди пассажиров которого были Николай Бердяев, Питирим Сорокин, Иван Ильин, Семен Франк – весь цвет философской и религиозной мысли России. Но самым катастрофическим стало раскулачивание. Россия начала XX столетия, несмотря на все свои впечатляющие успехи в развитии промышленности, была аграрной страной, 80% ее населения составляли крестьяне. Наиболее трудолюбивые, хозяйственные и предприимчивые из них были произведены революционерами в кулаки и методично уничтожены продразверсткой и коллективизацией.
Вопрос о рождении новой исторической общности людей был решен. Миру был явлен невиданный языческий олимп: все язычники, потому что все – боги. Вместо кропотливого и нелегкого человеческого труда в жизнь вошли трудовые подвиги, стахановские темпы, великие стройки пятилетки – в общем, как закалялась сталь: «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому главному в мире – борьбе за освобождение человечества». Естественным образом борьба за освобождение человечества привела к появлению на олимпе тех, кто организует эту борьбу, и тех, кто мешает ей. Так родились ГУЛАГ и оруэлловский образ жизни.
Возможно, этот образ жизни достиг бы высшей точки, которую сегодня демонстрирует Северная Корея, если бы не Великая Отечественная война. Парадоксальным образом война потребовала возвращения к нормальной жизни, в которой при всех оговорках организаторы победы социализма оказались на втором плане, а на первый выдвинулись настоящие солдаты и не менее настоящие командиры, настоящие труженики тыла и не менее настоящие руководители фабрик и заводов. Победа ознаменовала не только уничтожение фашистской Германии, но и резкое ослабление тоталитарного режима советской закваски. А тут отдал концы и его символ. Советский Союз семимильными шагами стал двигаться к нормальной мирной жизни. Началась оттепель, породившая иллюзию, что и на олимпе можно зажить жизнью обычных людей. Но, увы, продолжалось это недолго, все закончилось застоем с соответствующими экономическими результатами, которые и привели к августовской революции 1991 года.
Бессмертная кухарка
Новая историческая общность людей оказалась действительно уникальной. Во-первых, она доказала, что общество, в котором отсутствует труд, а существует только его организация, способно на долгое существование. Во-вторых, выяснилось, что сопровождающая такое существование крайне низкая производительность труда и сопутствующий ему низкий уровень жизни совершенно не мешают вере в великое историческое предназначение указанной общности. Именно эта вера двигала и теми, кто создал великую советскую науку с ее атомными и космическими свершениями, и теми, кто создал ГУЛАГ. Наконец, она внесла свой выдающийся вклад в русский язык, сформировав в нем большой советский стиль с его «народ и партия едины», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» и т.д. По поводу первого лозунга Иосиф Бродский как-то заметил: если на русском первый лозунг звучит естественно и органично, то на английском невозможно даже просто сформулировать его.
Особую роль сыграл и русский авангард. Родившийся накануне революции, он придал языческому олимпу новой исторической общности уникальную модернистскую форму: супрематизм, конструктивизм и футуризм обеспечили формирование законченной топологической конструкции Советского Союза, в которой «Черный квадрат» ГУЛАГа прекрасно гармонировал с «Купанием красного коня» героев строек социализма.
Не менее важно, что новая историческая общность открыла и новые эстетические горизонты, неведомые русской культуре. Гений великой русской культуры Александр Пушкин писал о ее главной героине: «Никто б не мог ее прекрасной/ Назвать, но с головы до ног/ Никто бы в ней найти не смог/ Того, что модой самовластной/ В высоком лондонском кругу/ Зовется vulgаr». Новая же историческая общность доказала явлением Аллы Пугачевой, что и вульгарность может быть исключительно привлекательной.
Но, повторю, главным достижением новой исторической общности необходимо признать, что в ней практически каждый считает себя настоящим организатором великих свершений страны. Эта божественная уверенность в своем кровном предназначении управлять не только государством, но и всем миром сохранилась во многих поколениях. Именно она приводит к тому, что даже спустя четверть века после августовской революции 1991 года, в России все еще нет необходимых условий для жизни, в которой главным был бы работник, а не организатор. Именно она, помноженная на информационную революцию конца XX века, привела к рождению такого бюрократического монстра, которого не было даже в великом Советском Союзе. Каждый гражданин современной России испытывает почти наркотическое желание стать организатором трудовой деятельности бизнесменов и слесарей, нефтяников и шахтеров, врачей и сестер, физиков и философов, фермеров и доярок, профессоров и учителей. Далеко не каждый испытывает желание пойти и заняться тем же бизнесом, потому что на него тут же найдется не один следователь или прокурор, реформатор или консерватор, член Общероссийского народного фронта или член «Фонда борьбы с коррупцией», да и просто рядовой российский гражданин. В результате образовалась огромная, невиданная ранее армия управляющих кухарок – коммунистических и антикоммунистических, либеральных и консервативных, православных и атеистических, айтишных и артхаусных. Движется океанский поток мусорных циркуляров и инструкций, программ и их описаний, бесконечных ревизорских проверок и не менее бесконечных коррупционных дел. Движется он из столицы нашей Родины – Москвы. Его царственной иллюстрацией является президентская «Прямая линия». Фантастическая популярность этого, казалось бы, вполне бессмысленного мероприятия, более чем закономерна. Дело не в том, что «Прямая линия» позволяет решать насущные проблемы российских граждан, а в том, что, глядя на экран, каждый видит себя во Владимире Путине, каждый уверен, что справится с его нелегкими обязанностями столь же блестящим образом. Катастрофа длиною в век продолжается, поэтому новых уже не будет.
