Жизнь есть потеря

Графики построены по данным международного исследования ISSP (International Social Survey Programme)

Мы сравниваем всегда. В детстве с горечью замечаем, что Петька выше на полголовы, а у Ирки коса длиннее. Когда становимся старше, понимаем, что на курсе были студенты способнее нас и что профессиональные навыки некоторых коллег превосходят наши собственные. Мы все время встраиваем себя в общую линейку, отыскивая свое место, обозначая свои умения и таланты, победы и поражения. Социологи давно поняли: важны не столько абсолютные показатели, сколько относительная депривация (то есть ощущение невозможности удовлетворить важнейшие жизненные потребности), причем сравниваем мы со «значимым другим». Этим «другим» могут оказаться и ближайший сосед, и Вандербильдиха. Дискуссионным остается вопрос, какие основания следует выбрать в качестве базы сравнения, если речь идет о таких сложных объектах, как социальная система. Что сравнивать – численность населения, уровень ВВП, социальное благополучие, достижения в космосе? Каждый из выбранных факторов порождает свою систему иерархии, и очень часто порядки, полученные на основе различных индикаторов, противоречат друг другу.

Человек на лестнице

Пожалуй, существует интегральный показатель, аккумулирующий целый ряд важнейших социальных показателей и задающий основания для сравнения социальных систем. Он не часто рассматривается в научной литературе, именно поэтому хотелось бы здесь привлечь к нему внимание. Давайте вспомним, что говорит пожилой человек о своей жизни. Как отвечают люди старшего возраста на экзистенциальные вопросы бытия? Мы слышим: «Я прожил жизнь не зря». Или: «Моя жизнь прошла впустую». Переходя с бытового плана на профессиональный язык, можно сказать, что основанием классификации социальных систем может стать способность системы обеспечить социальным акторам условия достойного проживания партикулярной жизни. Система должна создавать такие социальные рамки действия, которые дают индивиду возможность изменить жизненную ситуацию личным усилием, гарантируют безопасность пространства частной инициативы и сохранность результатов индивидуальных стараний. В этом случае дар молодости – ресурс самореализации – преобразуется с возрастом в ощутимые достижения.

Как измерить это свойство социальных систем? Обычно социологи используют такой инструмент, как субъективная оценка статуса: человека просят оценить свое положение в обществе, и он делает это, опираясь на комплекс внутренних ощущений, которые не всегда способен самостоятельно эксплицировать. Респондент просто отмечает свою позицию на воображаемой социальной лестнице, ставя крестик напротив той ступеньки, на которой он, как ему кажется, стоит. И хотя респондент не задается вопросом, почему он выбрал именно эту позицию, анализ данных показывает, что оценка собственного статуса в большинстве случаев определяется значимыми и общими для всех обстоятельствами. Прежде всего это классические веберовские факторы стратификации: богатство, власть, престиж. Но есть и другие индикаторы – например, гендер, раса и т.д. А мы попробуем обратить внимание на возраст, поскольку влияние именно этого показателя позволяет судить о «зря» или «не зря» прожитой жизни.

В традиционных обществах возраст – фактор аскриптивный: при достижении определенного возрастного порога социальный актор приобретает повышенный статус не за счет личных усилий и достижений, а в силу изменения внешних, не зависящих от него обстоятельств. В обществах модерных (обратим внимание, что этот термин не является синонимом слова «современный» – он обозначает особый тип организации социальной системы) возраст выступает в качестве ресурса самореализации, который в течение жизни может быть конвертирован в другие формы социального и культурного капитала, а может быть растрачен. В этом случае старение воспринимается как возрастающая степень депривации и выражается в том, что пожилые люди ставят себя на более низкие ступени социальной лестницы.

На рис. 1 представлена динамика оценок статуса в зависимости от возраста по данным международного исследования ISSP (International Social Survey Programme; в модуле 2009 года, посвященном проблемам социального неравенства, приняли участие 40 стран, в том числе и Россия, и было опрошено 55 238 человек по выборкам, репрезентирующим страны-участницы). Респондентов просили оценить свою позицию в обществе, вопрос был сформулирован так: «В нашем обществе есть люди, занимающие или высокое, или низкое общественное положение. Если использовать шкалу, где «10» означает высокое общественное положение, а «1» – низкое общественное положение, не могли бы вы указать, какое место вы, ваша семья занимаете в настоящее время на этой шкале?» Общая тенденция очевидна: старение связано с потерей статуса, респонденты старших возрастов оценивают свои позиции на социальной лестнице ниже.

Стареем по-разному

Казалось бы, перед нами эмпирическое подтверждение подхода, в рамках которого старение рассматривается как процесс, определяющийся «непреодолимой силой природы», а потому вступление в старшие возрасты означает потерю значимых для общества качеств и вытекающее из этого обстоятельства снижение социальных позиций. Однако если с уровня усредненных оценок, полученных на всей совокупности опрошенных, мы перейдем к анализу особенностей в отдельных странах, то увидим, что возраст влияет на оценку статуса по-разному (рис. 2).

В России, Болгарии и Украине оценки статуса практически линейно снижаются с каждым прожитым годом, в то время как в Великобритании и США люди пожилого возраста оценивают свой статус выше, чем молодые. В Германии некоторая тенденция падения оценок статуса становится заметной после 40 лет. В Швеции возраст не оказывает влияния на оценки субъективного статуса еще дольше – снижение оценок субъективного статуса заметно только после 55 лет. Особо обратим внимание на то, что российская молодежь в оценке своих социальных позиций оптимистичнее сверстников из США и Великобритании, а вот россияне старших возрастов, подводя итог прожитой жизни, пессимистичны в оценках. Результат реализации усредненного жизненного проекта в России – растрата ожиданий и оценок юности, тогда как в США и Великобритании – это приобретение социальных ресурсов, недоступных в молодые годы. Перед нами разные типы обществ, в которых действует разная социальная механика.

Чем можно объяснить такие различия? Заметим, что снижение оценок субъективного статуса с возрастом фиксируется во всех бывших социалистических странах (кроме приведенных на рисунке данных для России, Украины и Болгарии, сходные результаты были получены для Хорватии, Чехии, Эстонии, Венгрии, Латвии, Польши, Словакии и Словении). Градиент и начальные параметры кривой могут различаться, но общий тренд одинаков, исключений нет. Это значит, что известные нам социалистические системы обладают неотъемлемым свойством: они препятствуют аккумуляции социальных ресурсов на индивидуальном уровне – тех ресурсов, которые позволяют демпфировать потери, связанные с наступлением третьего возраста.

Социалистическое общество – общество ненакопления. Единственным «резервуаром» аккумуляции ресурсов выступает в нем государство, практически бесконтрольно перераспределяющее накопленное. Индивид не рассматривается как самостоятельный актор, он – ресурс государства (вспомним формулу социалистической экономики: «материальные и человеческие ресурсы»), и ему незачем обладать чем-либо, что дает самостоятельность. Все механизмы накопления и конвертации ресурсов, обеспечивающие независимое от государства существование (институт частной собственности, система достижительской мобильности, профессиональной гратификации, личной инициативы и успеха), целенаправленно разрушаются. Человек встречает старость, растеряв дары молодости и не обретя преимуществ зрелого возраста. Отсюда снижающиеся с каждым прожитым годом оценки субъективного статуса. Отсюда ощущение жизни как потери – ожидаемый итог существования в обществе ненакопления.