Юрий Тавровский
Участники ташкентской встречи имеют опыт взаимодействия, но сложившихся его форм сегодня недостаточно.
Фото с сайта www.mid.ru
23–24 мая в Ташкенте проходило заседание Совета министров иностранных дел государств – членов Шанхайской организации сотрудничества (СМИД ШОС). Оно стало заключительным аккордом в подготовке саммита ШОС, посвященного 15-й годовщине образования этой организации, который пройдет в столице Узбекистана ровно через месяц, 23–24 июня. Приоритетом деятельности ШОС с самого начала ее существования является сфера безопасности. В Ташкенте был согласован солидный пакет документов, нацеленных на углубление взаимодействия в этой области. В то же время становится все более очевидно, что ШОС в ее нынешнем виде не поспевает за стремительным нарастанием новых вызовов и угроз – как по периметру внешних границ, так и внутри стран – членов организации.
Первые шаги
Распад СССР – по словам Владимира Путина, крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века – изменил не только судьбу народов Советского Союза, разбросав их по так называемому постсоветскому пространству. Была сломана устоявшаяся архитектура мироустройства, поставлена под вопрос нерушимость границ. Опасность хаоса осознавалась лидерами юных постсоветских государств, которые пошли на «цивилизованный развод» и создали Содружество Независимых Государств (СНГ). Полный хаос действительно удалось предотвратить, однако конфликтов между недавними членами одной советской семьи и гражданских войн избежать не удалось. Одной из главных зон нестабильности стала Центральная Азия с ее застарелыми традициями межнациональных и межконфессиональных конфликтов, подчас произвольно установленными границами и территориальными претензиями соседних государств. Не стоит забывать о близости к региону все еще тлевшего очага войны – Афганистана, о начавшихся актах агрессии против стран Ближнего и Среднего Востока.
Потребность в координации усилий в области безопасности стран Центральной Азии и их крупнейших соседей стала материализоваться в двусторонних соглашениях, в совместных миротворческих операциях, в мирном решении пограничных проблем. Пожалуй, первой попыткой наладить многостороннее взаимодействие стала встреча лидеров КНР, России, Казахстана, Киргизии и Таджикистана 26 апреля 1996 года в Шанхае. За первым шагом последовали другие, и «шанхайская пятерка», пополнившись Узбекистаном, в 2001 году стала Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС). Характерно, что участие в первом саммите и подписании учредительных документов стало одной из первых международных акций президента России Владимира Путина.
За 15 лет, прошедших после первого саммита, ШОС доказала эффективность такой формы «семейной жизни», как «совместное ведение хозяйства без заключения формального брака». Организация с самого начала не собиралась стать очередной «семьей» по образцу военных блоков и не стала ею. Но стремление к совместному решению проблем безопасности сохранилось и даже усилилось в современных условиях. Привлекательность «совместного ведения хозяйства» была убедительно продемонстрирована принятым на саммите ШОС в Уфе в июле прошлого года решением о присоединении к ней Индии и Пакистана, стремлением пойти по этому пути у Ирана и других стран Евразии.
За минувшие полтора десятилетия «шанхайский дух» знал взлеты и падения. Его первые усилия были вызваны реальной потребностью в безопасности, и родилась новая международная структура. Усилия нарастить на этот костяк экономическое, гуманитарное и иное сотрудничество с самого начала были второстепенными. Иначе из тех же стран – членов ШОС не возникли бы такие крупные экономические инициативы, как Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), Таможенный союз (ТС), Евразийский экономический союз (ЕАЭС) или «Один пояс и один путь» (ОПОП). Неудивительно, что и пришедшее сейчас к ШОС «второе дыхание» тоже связано в первую очередь с потребностью в безопасности на фоне новых вызовов.
Новые времена, новые вызовы
Провозгласив в 2011 году стратегию «Поворот к Азии» (Pivotto Asia), США приступили к открытой фазе сдерживания Китая, особенно усилив прессинг побережья и морских рубежей КНР. Стягивание дополнительных сил ВМФ США к берегам Китая, обновление военных союзов с Японией, Южной Кореей и Австралией, налаживание взаимодействия с Филиппинами, Вьетнамом и другими странами Южных морей, создание очагов военной напряженности в Южно-Китайском море и вокруг островов Дяоюйдао/Сэнкаку – это далеко не полный перечень компонентов набирающей скорость реализации «Поворота к Азии».
Примерно в то же время западные границы России также испытали усиление давления: обострилась проблема ЕвроПРО, войска НАТО стали окапываться в странах бывшего Варшавского договора и даже республиках СССР.
Растет напряженность и на рубежах центральноазиатских стран. К афганскому источнику, продолжающему генерировать угрозы для региона, добавился новый – так называемый ДАИШ (арабская аббревиатура "Исламского государства", запрещенного в России). Действуя сейчас преимущественно в Ираке и Сирии, эта террористическая структура уже засылает своих резидентов в Туркмению и Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Киргизию, готовит в своих лагерях и на полях боев кадры для рывка на просторы Центральной Азии и китайского Синьцзяна. Параллельно продолжаются попытки США устроить в странах Центральной Азии цветные революции.
О том, что ослабление давления на внешние рубежи ШОС не предвидится, убедительно говорит создание ТТП и грядущее создание ТТИП. Не допуская в эти экономические группировки Китай и Россию, Запад четко прочертил геоэкономические и геополитические рубежи конфронтации ХХI века. Вслед за новыми экономическими группировками неизбежно будут созданы и военные, как это было в Европе с НАТО.
Страны – члены ШОС по-разному реагируют на геополитический вызов Запада. Одной из форм такого ответа стало создание ЕАЭС. Другая – выдвижение инициативы ОПОП. Эта инициатива, недаром названная Фрэнсисом Фукуямой крупнейшей геостратегической новацией ХХI века, вызывает как растущий интерес стран Евразии, так и откровенный страх в США. Еще только создаваемый ОПОП становится в глазах американских стратегов реальной угрозой не только благодаря потенциальной экономической важности этого трансконтинентального суперпроекта, но еще и из-за того, что они рассматривают его сквозь призму «теории Маккиндера».
Эта теория лежит в основе геостратегических построений американских внешнеполитических ведомств и генеральных штабов. Еще 100 с лишним лет назад английский ученый Халфорд Маккиндер писал, что heartland, или «сердцевинная земля», простираясь от берегов Янцзы до Волги, от Персидского залива до Арктики, является «архимедовым рычагом», который способен перевернуть весь мир. «Контролирующий heartland станет контролировать «Мировой остров» (материк Евразия), а контролирующий этот остров будет командовать всем миром». Для стратегов Запада нет ничего страшнее перспективы создания российско-китайской «сердцевинной земли» с примыкающими к ней регионами. Пытаясь по отдельности сдерживать Россию и Китай, ставших чересчур непослушными, западные стратеги не просчитали долгосрочные последствия. В результате Москва и Пекин стали сближаться подчас даже вопреки намерениям части своих элит, которые остаются сторонниками все еще господствующего в мире «вашингтонского консенсуса». Не допустить или хотя бы замедлить реализацию суперпроекта «Один пояс и один путь» – такова важнейшая задача американской дипломатии и пропаганды, военного истеблишмента и разведывательного сообщества.
Формат и правила
Растущее военно-политическое давление ощущают не только Россия и Китай. У стран ШОС накоплен некоторый опыт взаимодействия, созданы специальные структуры борьбы против «трех зол» (экстремизм, сепаратизм, терроризм). Это прежде всего Организация Договора коллективной безопасности (ОДКБ), Антитеррористический центр СНГ (АТЦ) и Региональная антитеррористическая структура ШОС (РАТС). Все они в последнее время проявляют больше активности. Китай и некоторые страны региона договариваются о создании новых локальных структур безопасности, поступают сообщения о размещении подразделений НОАК в пакистано-китайском экономическом коридоре к порту Гвадар и т.д.
Однако общей программы обеспечения экономической безопасности, адекватной новым вызовам, пока не существует. Первым шагом в этом направлении можно считать решение лидеров России и Китая о сопряжении ЕАЭС и ОПОП. Несмотря на довольно вялый процесс реализации принятого в мае 2015 года решения, можно надеяться на более плодотворные результаты в обозримом будущем. Что же касается области военной безопасности, то здесь никакого движения не наблюдается.
На этом пути существуют препятствия, созданные самими участниками ШОС. Ее устав определяет, что она является региональной международной организацией, которая отстаивает принципы неприсоединения к блокам, непротивостояния и непротиводействия третьим сторонам и не может стать военным союзом. Таким образом, не только затрудняется взаимодействие с военным блоком, каким является ОДКБ, но и тормозится наращивание стратегического взаимодействия России, Китая и стран Центральной Азии. С учетом присоединения к ШОС Индии и Пакистана, действующие ограничения будут мешать использованию открывающихся возможностей создания масштабной структуры безопасности в Евразии.
Не приходится сомневаться, что потребность в такой структуре рано или поздно будет удовлетворена. События в Крыму, Восточной Украине и особенно в Сирии продемонстрировали решимость России отстаивать свои интересы. Нетрудно заметить, что формат использования российских ВКС и ВМС в Сирии идеально подходит для обеспечения безопасности инфраструктурных магистралей масштаба Экономического пояса Шелкового пути, а также подавления баз даже самых боеспособных экстремистов.
Рост мощи китайских вооруженных сил будет ускоряться в контексте долгосрочной программы «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Эта мощь неизбежно будет проецироваться за границы Поднебесной. Уже сейчас появляются первые заморские базы, действует первая авианосная группа, китайские миротворцы стали самыми многочисленными в мире, происходят важные реформы в структуре ВС и пересматривается военная доктрина.
Реалии геополитической обстановки в Евразии диктуют не просто насыщение российско-китайского стратегического партнерства новыми формами военного взаимодействия, но и подключение к нему других стран, заинтересованных в региональной стабильности и развитии. Настало время задуматься о создании новой международной структуры в сфере безопасности. Уже сейчас стоит начать оптимизацию и координацию имеющихся форм коллективной безопасности. К деятельности штабных структур ОДКБ и АТЦ СНГ могли бы подключиться наблюдатели от Китая. Наблюдатели или даже целые подразделения НОАК могли бы принимать участие в антитеррористических учениях КСОР ОДКБ. Учения ШОС стоило бы приблизить к существующим и возможным маршрутам Нового шелкового пути и проводить их чаще, чем один раз в год (генсек НАТО Столтенберг рассказал, что альянс и его члены в 2014 году организовали около 200 учений). По аналогии с базами ОДКБ в странах – членах новой организации и в ключевых точках транспортных маршрутов можно было бы строить постоянные склады тяжелой военной техники и аэродромы сил безопасности.
Сыгравший роль первопроходца, ШОС не может стать новой структурой евразийской безопасности, у нее другой формат, другие правила. Но возникший 20 лет назад «шанхайский дух», добрые традиции «совместного ведения хозяйства» наверняка облегчат создание нового, небывалого по размаху международного сообщества «Евразийская безопасность».
