"Первая Дума делала ошибки, но она была честная"

Прием императором Николаем II депутатов Государственной думы в Георгиевском зале Зимнего дворца. Репродукция плаката 1906 года

День российского парламентаризма, учрежденный 27 июня 2012 года, был назначен на 27 апреля не случайно. В этот день (по старому стилю) в 1906 году начала работу Первая Государственная дума Российской империи – первый в истории страны демократический институт. После революции 1905 года Николай II учредил Государственную думу как «особое законосовещательное установление, которому предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений». Также в функции Первой Госдумы вошло рассмотрение «росписи государственных доходов и расходов» (бюджета). Первое положение о выборах в Государственную думу наделяло правом голоса ограниченные категории лиц: крупных собственников недвижимого имущества, крупных плательщиков промыслового и квартирного налога, а также – на особых условиях – крестьян. Это вызвало сильное недовольство в обществе, и выборы по этой схеме не состоялись. Новой основой деятельности представительного органа стал Манифест от 17 (30) октября 1905 года, который установил незыблемое правило: никакой закон не может воспринять силу без одобрения Государственной думы. Таким образом, Дума из совещательного органа стала органом законодательным. Всего Первая Дума просуществовала 72 дня.

К 10-летию Первой Госдумы ее депутаты и некоторые близкие к ней государственные служащие и министры издали юбилейный сборник воспоминаний «Первая Государственная дума», который вышел в свет 27 апреля 1916 года. А теперь – цитаты из избранных статей этой книги.

* * *

«То, что происходит сейчас, можно сравнить разве с тем, что было сто лет назад, когда рождалась современная Европа. Но теперь, через сто лет, дух наших решений должен быть другой, чем прежде. Судьба демократической Европы не может решаться на конгрессах дипломатов… Новая Европа должна создать новые формы общения» (П. Милюков)

«В то утро 27 апреля Таврический дворец украшался флагами для новой истории… Но на улицах рабочих кварталов... люди не казались празднично настроенными. Кое-где на углах толпились люди и внимательно читали только в ночь расклеенные объявления: «В предупреждение чрезмерного скопления народа и несчастных случаев обыватели приглашаются по возможности не задерживать на улицах и площадях обычного движения и содействовать полиции в поддержании уличного порядка. Во избегание столкновений, которые могли бы омрачить торжественный день, демонстративные шествия толпой и манифестации допущены не будут» (В. Брусянин).

«Для духовного величия и благоденствия государства необходима не одна свобода, необходим порядок на основе права. Да исполнятся горячие мои желания видеть народ мой счастливым и передать сыну моему в наследие государство крепкое, благоустроенное и просвещенное» (из тронной речи  Николая II).

«Сверху мы видели, как постепенно наполнялся живой раззолоченной толпой великолепный Георгиевский зал. Трон с художественно брошенной на него царской мантией, подбитой горностаем, невольно приковывал все взоры. Правую сторону зала, считая от трона, заняли сановники и дамы в «русском платье», слева стояли депутаты. Многие из депутатов были просто – в пиджаках, иные даже – в желтых штиблетах. Конечно, впервые Георгиевский зал видел в своих белых стенах столь непринужденно одетую публику.

И прежде на особых торжествах... бывали представители народа – но это был отбор из старшин, медальных «хозяйственных мужичков». Теперь впервые народ пришел в истинном своем лице – и сразу оказалось, что это вовсе не «благообразные» мужички в «потертых кафтанах», а простые люди из толпы... интересные своею собственною бытовой красотой» (Скиталец-Яковлев).

«Депутатам едва удалось удержать волнение в стенах Таврического дворца. Минута была роковая… Думе грозило превратиться в митинг, в толпу, обнаруживающую неспособность к строительству в своей собственной среде, в то время, когда она борется за строительство своего государства. Сколько злорадства это вызвало бы в среде огромного сонма врагов Думы» (М. Винавер).

«В подавляющем большинстве Дума не была революционною: такой она могла казаться лишь бюрократам... Но она, как отразительница настроения страны, несомненно, более чем на девять десятых была оппозиционная, притом в высшей степени нервно-возбужденная» (Л. Пантелеев).

«Первую Думу обыкновенно принято называть кадетской, это неточно… С большим основанием, чем кадетской, Первую Думу можно было назвать крестьянской. По подсчету (анкетированию) 448 депутатов, крестьян было 204, дворян – 164. Из них же (448 депутатов) оказалось: великорусов – 285, малорусов – 62, поляков – 51, евреев – 11, православных – 339, католиков – 63, лютеран и магометан – по 14, иудеев – 11. В известном небольшом проценте были представители всех народностей и религий, имеющихся в России.

По образованию: с высшим – 289, средним – 62, низшим – 111, домашним – 84, неграмотных – 2. Из либеральных профессий: профессоров и доцентов – 14, учителей – 23, врачей – 19, адвокатов – 38, литераторов – 13. Священников всех исповеданий – 14, из них православных – 6» (Л. Пантелеев).

«Одним из моментов наибольшего напряжения этой борьбы был день погромных прений 8 июня, когда впервые Столыпин явился защищать членов Министерства внутренних дел от обвинений в погромной агитации: и в ответ на это кн. Урусов раскрыл умопомрачительные тайны департамента полиции» (М. Винавер).

«В то время крестьянство, а следовательно, и значительная часть Думы поддерживала идею принудительного отчуждения земли в пользу крестьянства… Такое стремление, естественно, вызвало отпор со стороны правительства, и за этот отпор правительство винить нельзя ни в коем случае: но правительство погрешило в том, что оно не дозволило Думе обсуждать вопрос о земельном устройстве крестьян» (С.Ю. Витте).

«Правительственных законопроектов поступило в Думу 16. Первыми из них, от 16 мая были: а) о предоставлении Министерству просвещения права разрешить учреждение частных высших учебных заведений и б) об отпуске 10 029 руб. 49 коп. Юрьевскому университету на перестройку оранжереи и прачечной.

Только один из них, об ассигновании 50 млн руб. на выдачу пособий пострадавшим от неурожая, пройдя все инстанции, стал законом. Все прочие остались в стадии обсуждения.

Все министерские законопроекты, за исключением одного, касавшегося аграрного вопроса – об увеличении и расширении крестьянского земледелия, были более чем второстепенного значения. В противоположность им, в порядке думской инициативы, была разработка 13 законопроектов, имевших в виду самые основы нового строя» (Л. Пантелеев).

«Первая Дума просуществовала 72 дня. Хотя судьба ее с первых дней была в высшей степени проблематична, все же роспуск Думы вызвал сильнейшее впечатление и горькое чувство во всей стране. Даже в «Новом времени» писали: «Можно установить с очевидностью: может быть, Первая Дума делала ошибки, но она была честная… Думе, несмотря на все ее недостатки, верили» (Л. Пантелеев).