Ступени террора к мировой революции

Город Хомс (Сирия) находится под контролем правительственных сил. Взрывы, устроенные террористами, – часть здешней повседневной жизни.

…мировая революция <...> будет, судя по началу, продолжаться много лет и потребует много трудов...

В.И. Ленин. ПСС. 5-е изд. Т. 39. М.: Политиздат, 1970. С. 328.

«Пятница террора» – так стали называть дату 26 июня 2015 года. В тот день организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная в РФ) устроила теракты в Сирии, Кувейте, Тунисе и Франции.

История ИГИЛ началась 15 октября 2006 года, когда несколько организаций (включая Совещательное собрание моджахедов) объявили о создании «Исламского государства ИРАК» (ИГИ). Его постоянно пополняли новые группировки, в итоге сформировался союз, который в 2013 году получил название ИГИЛ, поскольку в том же году началась гражданская война в Сирии. Однако с начала 2014 года «Аль-Каида» вышла из коалиции ИГИЛ. В числе его основных финансовых источников – поступления из Кувейта и Саудовской Аравии, продажа нефти с оккупированных территорий, доходы от продажи органов убитых людей, изъятие средств при актах грабежа и насилия.

ИГИЛ активно привлекает беднейшие слои населения во многих странах. Отсутствие работы или мизерные заработки вынуждают многих воевать на стороне террористов.

В тех странах, куда эмигрируют потенциальные жертвы ИГИЛ, различия в культуре народов становятся причиной многих случаев насилия и жестокости.

Неблагодарные гости

Сейчас на стороне ИГИЛ участвуют в боевых действиях граждане из более чем 80 стран мира. При этом почти в каждой стране есть представительства ИГИЛ, которые в первую очередь готовят террористические акты, а главное – предпринимают шаги к ослаблению власти (прежде всего в странах Европы). Ставится задача создания нового государства, которое на первом этапе должно включать часть Ирака и стран Леванта, а в перспективе распространится на многие страны исламского мира.

В результате в 2014–2015 годах во Франции, Германии, Швеции, Чехии и других странах Европы внезапно (по крайней мере, по мнению руководителей стран Евросоюза) появились сотни и тысячи людей, решивших уехать из Сирии, Ирака и других стран Ближнего Востока.

Руководство ЕС, действуя в точном соответствии с принципами мультикультурализма и толерантности, решило принять их и, по существу, обеспечить их проживание за счет налогоплательщиков ряда стран Европы.

Однако не прошло и двух-трех месяцев, как в Австрии, Швеции, Финляндии и особенно в Германии произошли акты насилия: эмигранты стали нападать на местных жителей – европейцев.

Сделав для приезжих все, что можно, европейцы вдруг увидели перед собой не благодарных гостей, а тех, кто счел все выполненное для них бесспорной обязанностью гуманных европейцев. При этом эмигрантам очевидно, что большинство «благодетелей» не магометане, и, следовательно, эти люди не подлежат защите исламом и могут стать объектом насилия. Судя по реакции немцев, финнов и других европейцев, такое поведение далеко выходит за рамки нормального. С их точки зрения, имеет место либо результат заведомого преступления, либо следствие психического заболевания. На самом деле действия эмигрантов не относятся ни к тому, ни к другому.

Пролетарская революция 1917 года в России и сегодняшняя исламская революция ИГИЛ по существу своему сходны: они опираются на глобальные идеи, реализуемые угнетенными и обездоленными с опорой на жестокость и насилие. Именно поэтому они – разные формы общей Мировой революции.

Окопный синдром

Чтобы разобраться в этом, стоит обратиться к толкованию принятого сейчас определения культуры. В научной литературе используется следующее определение, сформулированное английским этнографом Эдуардом Б. Тайлором: «Культура или цивилизация в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества».

Применительно к ситуации, о которой идет речь, мы имеем дело с очевидным фактом: в сравнительно короткий срок в ряде европейских стран в непосредственной близости оказались два сообщества, обладающие разной культурой. Каждая из этих культур имеет свои традиции, свои жизненные ценности, а потому, в частности, и свои нормы бытового поведения.

Жителям Германии очевидно, что и приехавшие недавно, и живущие рядом с ними многие годы – все они обязаны знать и соблюдать немецкие законы. Практика воспитания и контроля за соблюдением законов сформировала в Германии вполне определенную культуру поведения основной массы населения. Это составная часть общей культуры данной страны, и ее можно считать абсолютно ценной, поскольку теперь немцам пришлось столкнуться вплотную со множеством людей иной культуры, которым многие их ценности чужды и воспринимаются негативно.

Не менее сложна ситуация с культурой сирийцев (а также афганцев, иранцев и даже косовцев), уехавших в Европу.

Прежде всего в культуре эмигрантов значительную роль играет ислам – и многие их нормы поведения (особенно в отношении единоверцев) вполне строги, но главное – отвечают законам шариата. Однако чем строже исламские нормы культуры в отношении единоверцев, тем больше искушение у тех, кто, по существу, необразован в основах ислама, следовать этим нормам только в отношении единоверцев. Это означает, что те европейцы (или их жены и дочери), которые не соблюдают норм ислама в своей одежде и обычаях, оцениваются как люди недопустимого и осуждаемого поведения. В отличие от умудренных опытом мусульман, которые, даже осуждая европейцев, не станут идти на конфликт, молодые эмигранты не склонны сдерживать себя. Там, где они родились и жили, осуждение и жестокость в отношении иноверцев, нарушающих нормы общественного поведения, были допустимы, и это превратилось в одну из антиценностей той культуры, которую они принесли в Европу.

Кроме того, для большинства приехавших нормой жизни стали ожидание или участие в военных действиях, гибель родных и близких при нападениях боевиков или правительственных войск, ожидание и готовность к смерти их самих и членов семьи и т.д.; в Европе оказалось много тех, кто был болен так называемым окопным синдромом, и они превратились в убийц и насильников. Может быть, это не видно в тот момент, когда беженцы вместе с семьей пересекают границу, оформляют документы и расселяются. Однако, когда цель эмиграции достигнута и проживание в Европе гарантировано, культура эмигрантов, сформированная годами жизни в агрессивной среде, восстанавливается.

Как бы ни стремились те, кто принимает эмигрантов в Европе, обеспечить их лояльность и соблюдение немецких законов, как бы ни пытались ввести их в культуру Германии, эти люди будут жить и действовать в соответствии с той культурой, которую усвоили на родине из традиций, восприняли в практике ежедневного общения и ожесточили под обстрелами. В результате в тех, кто прибыл в европейские государства, по существу, объединились две культуры: правоверного мусульманина и бойца современной армии, готового к насилию, агрессии и грабежу. Люди, выросшие в стране архаичной культуры, приобретают на войне не только боевой опыт, но и психологию убийцы, то есть человека, который готов убить по любому, даже незначительному поводу.

Европа, решившись – в соответствии с принципами толерантности – принять у себя сотни тысяч людей из воюющих стран, подставила себя под удар, опасность которого на сегодняшний день она не смогла оценить в полной мере. Причин этого – несколько.

Так, прежде всего необходимо оценить и понять, как появилось и расширялось ИГИЛ. Напомним, что это террористическое объединение стало продолжателем «черного дела», которое начали террористы-мусульмане в Югославии (Косово), в Палестине, в «Талибане», в Афганистане и т.д.

Алгоритмы насилия

В ходе развития террористического движения были реализованы три «кита» террора: финансовые ресурсы исламского происхождения (пожертвования, «добровольные взносы»; применение технологий оранжевых революций; использование актов насилия, в которых участвуют подготовленные самоубийцы и т.д. В ситуации с Сирией появилась еще одна «инновация» – финансирование военных действий за счет реквизируемой и реализуемой преступным путем нефти. Последнее дает огромный финансовый источник и, как следствие, возможность существенного расширения ИГИЛ.

Заметим, что безмерному развитию исламского терроризма способствует вполне определенная политика США. В Тунисе, Иране, Ливии и Египте они были инициатором восстаний с общей целью – существенного усиления американских монополий в регионе на базе сформированных политического безвластия и экономического хаоса.

Сирийский город Рабия еще недавно удерживали мятежники, сейчас он отбит. В повестке дня – переговоры о мире.  Фото Reuters

При этом использовались сходные алгоритмы, которые включали:

– хорошо подготовленное активное выступление многочисленных оппонентов власти с очевидным нарушением законов страны;

– необходимую защитную реакцию власти, которая ставится в вину правительству;

– провоцирование убийства (или самоубийства) кого-то из демонстрантов;

– профессионально подготовленное (массовое) выступление «возмущенного народа»;

– организованное расширение противостояния мятежников властям.

Подготовленный и ожидаемый результат – хаос, безвластие, разваливающаяся система государственного управления и страна, которая превращается в ходе междоусобиц в сплошную зону насилия и убийств.

Когда политики и специалисты пытались выяснить друг у друга, для чего все это нужно государству-инициатору, – им не у кого было получить ответ.

Тем ни менее он очевиден: руководитель страны (кто бы он ни был) будет – так или иначе – заботиться если не о самой стране, то о себе самом. Поэтому проблемы, которые необходимо решить на благо страны, будут решаться по-разному: либо в сложном противостоянии с властью (если таковая существует), либо, напротив, быстро и дешево, если этой власти не окажется.

Ведущая держава мира в системе решения нужных ей задач, оказавшись перед альтернативой – гуманизм или насилие, выбрала третий путь, путь безвластия. Выбрала потому, что сочла его самым эффективным: он требует минимальных затрат, не использует армию страны-инициатора и, главное, оставляет в тени главного виновника гибели многих людей.

Стоит обратить внимание на то, что при этом был использован начальный опыт Российской империи. Именно в ней вековое недовольство миллионов крепостных поставили себе на службу группы террористов при организации личного террора с очевидным формированием общественного мнения в его поддержку (вплоть до совершенно антигуманного убийства императора).

В результате в огромной стране насилию государства (в его стремлении сохранить самодержавие) было противопоставлено насилие политических партий, разночинцев и т.д. Идеология насилия усиливалась при тех или иных ошибках или упущениях власти (сохранение выкупных платежей крестьян, поражение в Русско-японской войне, события Кровавого воскресенья, карательные меры 1905 года и др.).

Даже формирование основ парламентаризма и расширения свободы, то есть меры демократизации страны, стало причиной усугубления противостояния между властью и оппозиционной интеллигенцией. Окончательный приговор самодержавию был вынесен в связи с участием России в Первой мировой войне и февральскими волнениями в Петрограде. После отречения императора в стране начался политический хаос, в котором Временное правительство в стремлении сохранить участие России в войне потеряло не только легитимность, но и остатки власти.

Большевики, ориентируясь на основные требования воюющего крестьянско-пролетарского сообщества, провозгласив власть народа, ввели в политическую систему страны культуру воюющего крестьянства. Эта культура в корне отличалась от жизненных ценностей правящего слоя и интеллигенции. Большевики руководили отрядами тех, кто в течение двух лет нес все тяготы войны, жил в окопах, хоронил погибших от артиллерийских и пулеметных обстрелов, раздавленных танками и удушенных газами товарищей и сам жил в обстановке, где смерть была повседневной нормой.

Лозунги большевиков – в отличие от официальной политики Временного правительства – были понятны и принимаемы крестьянско-пролетарской массой. В результате произошла смена власти, а затем – Гражданская война, в которой с обеих сторон участвовали вооруженные крестьяне и рабочие, и их культура (агрессивно-архаичная по сути) предопределяла ужасы этой войны.

Реализованная в России схема: малый террор – ошибки и упущения власти – захват страны сообществами большого террора после октября 1917 года – впоследствии неоднократно использовалась: в Китае, Камбодже, Вьетнаме, на Кубе и т.д. И везде эти этапы назывались одинаково – Революция (!).

Итоги и перспективы

Вплоть до эры Интернета результаты «революций» определялись соотношением сил и способностью восставших не только к свержению власти, но и к формированию нового государственного устройства. Однако практически везде революционное изменение власти приводило к хаосу беззакония, разгулу насилия и террора и полному или частичному развалу экономики.

К концу XX века в процесс «свободного и независимого волеизъявления народа» вмешались заинтересованные страны, и ситуация стала меняться. Так, в Афганистане на помощь моджахедам в борьбу вступили инициируемые США пакистанцы и группы исламских фундаменталистов. В результате даже с уходом советских войск хаос гражданской войны не прекратился и сохраняется до сих пор.

Не менее негативными были результаты противостояния в Югославии Ливии, Египте, Ираке и Сирии. Только организованные властью формы антитеррора смогли восстановить порядок в Египте. В других случаях (включая Югославию) участие сильнейшей державы мира стало причиной сохранения террористических групп. Апофеозом этого процесса явилось возникновение территориальной формы террора – государства ИГИЛ.

У этой наиболее современной формы терроризма есть все, что нужно для будущего агрессивного государства: идеология (с ориентацией на ценности ислама); финансовые ресурсы (как от богатых исламских государств, так и за счет захваченной нефти и ограбленных «подчиненных»); значительные людские ресурсы (практически изо всех стран – независимо от того, участвуют ли они в войне с ИГИЛ).

Существенную роль в акциях ИГИЛ играют не только смертники, но и распространяемые через Интернет снимки актов жестокости и насилия.

Несомненно, самый значительный результат получен ИГИЛ при использовании беднейших слоев во многих странах. Отсутствие работы или мизерные заработки вынуждают нищих и обездоленных людей бросать свои дома и участвовать в войне, которая может стоить им жизни. Заметим, что среди бойцов ИГИЛ есть и христиане (бывшие), и те, кто скрывает свое отношение к исламу из-за высоких заработков.

В отличие от прежних группировок талибов террористические группировки, оформленные в рамках ИГИЛ, представляют особую реальную угрозу всему миропорядку современности по следующим причинам.

Во-первых, в состав этого террористического государства могут включаться те, у кого в современных условиях нет ни постоянной работы, ни достойного заработка. В сегодняшнем мире нет ни одной страны, где в эту категорию не входили бы сотни тысяч лояльных ИГИЛ, но обездоленных людей. Они будут всегда оставаться потенциальным резервом группировки.

Во-вторых, в число подданных ИГИЛ могут войти и те, кто ощущает свою невостребованность при уверенности в собственной исключительности и готовности доказать это себе и окружающим. Эти люди могут составить элиту ИГИЛ после перехода в ислам.

В-третьих, ИГИЛ всегда найдет и обоснует причину своей воинственности и актов насилия. Для определенных слоев верующих это будет достаточным для участия в вооруженной борьбе.

В-четвертых, по мере расширения зоны действия ИГИЛ его руководители будут использовать свои ресурсы для формирования подчиненных им отрядов, даже если их ядро составят неисламисты. Соответствующая идеология сочувствующих будет разработана и применена на практике.

В-пятых, использование готовых к самоубийству «камикадзе» существенно расширяет границы агрессии ИГИЛ и его идеологические антиценности.

Перечисленное позволяет сделать вывод, имеющий катастрофический характер: мировая революция, к которой стремились большевики, продолжается, и она не сулит сегодняшнему миру ничего хорошего.