От кризиса к кризису: факты и уроки

Дефолт 1998 года означал девальвацию рубля и банкротство ряда банков. Фото Reuters

В начале октября Банк России предоставил Агентству по страхованию вкладов (АСВ) заем на 20 млрд руб. Агентству пришлось обратиться в ЦБ за помощью из-за уменьшения объема Фонда обязательного страхования ниже согласованного с Центробанком минимума в 40 млрд руб.: по состоянию на 1 июля этот уровень составлял лишь 30,9 млрд руб. Сокращение резервов фонда связано с большим количеством заявок на получение страхового возмещения: за январь–сентябрь их было подано 400 тыс. на общую сумму в 205 млрд руб., в то время как за весь 2014 год агентством было выплачено 202 млрд руб. Одна из причин этого прироста – отзыв лицензии у банков: с начала года их были лишены 64 финансовых учреждения, объем вкладов в которых превышал 250 млрд руб. (данные ЦБ).

Нельзя исключать, что в ближайшие месяцы АСВ придется прибегнуть к новым кредитам Банка России. Причина тому не только работа ЦБ по расчистке банковской системы от недобросовестных организаций (ведущих, в частности, незаконное обналичивание денежных средств), но и ухудшение положения тех ее участников, которые не занимаются легальными финансовыми операциями. Так, за январь–июль 2015 года просроченная задолженность по кредитам, депозитам и прочим размещенным банками средствам выросла на 57,6% по сравнению с первыми семью месяцами 2014 года (подсчеты НИФИ Минфина РФ). При этом прибыль банков за тот же период в годовом выражении снизилась в 15,1 раза – до 34,1 млрд руб. (данные ЦБ).

Ближайшие месяцы покажут, перерастут ли усугубляющиеся трудности банковской системы в полноценный кризис. Пока что есть возможность обратиться к прошлому и вспомнить, какие годы для российских банков были наиболее трудными.

1995 год: конец дешевизны

В первые годы рыночных реформ банковское дело было наиболее прибыльным бизнесом по целому ряду причин. В первую очередь это высокая инфляция, достигавшая в то время четырех- (2508,8% в 1992 году) и трехзначных величин (840% и 214,8% в 1993 и 1994 годах соответственно) и снижавшая стоимость привлекаемых банками ресурсов: их обязательства нередко обесценивались задолго до момента расчета по ним. Другим источником дохода банков служило участие в перераспределении централизованных кредитов ЦБ: финансовые учреждения получали от монетарных властей средства для кредитования реального сектора, однако до промышленных и сельхозпредприятий они доходили уже по более высоким ставкам; наконец, эти ресурсы также использовались для операций на валютном и межбанковском рынках.

Конец эпохи дешевых для банков денег наступил в 1995 году. Правительство отказалось от эмиссионного финансирования дефицита бюджета, в результате чего инфляция пошла на спад: если в январе ее месячные темпы составляли 17,8%, то в июле – уже 5,4%. Это привело к возникновению проблем у ряда финансовых учреждений: весной на грани банкротства оказался Межрегионбанк, занимавший 18-е место по размеру активов, а в середине августа в том же положении оказался Средневолжский коммерческий банк (37-е место). Толчком же к полноценному кризису оказалось «схлопывание» рынка межбанковского кредитования, произошедшее в конце августа. Вслед за закрытием лимита на займы для банка «Лефортовский» проблемы стали испытывать его кредиторы – банк «Мытищинский» и Часпромбанк.

Возник эффект домино: вечером 25 августа 1995 года более 150 банков не смогли закрыть свои кредитные позиции, в результате чего рынок МБК приказал долго жить. Благодаря оперативному вмешательству ЦБ, предоставившего банкам 2 трлн руб. (еще не деноминированных), кризис не затронул крупнейших игроков отрасли, а потому остался для населения практически незаметным. Вместе с тем ряд банков были вынуждены приостановить свою деятельность: если за 1993–1995 годы количество коммерческих банков увеличилось с 1715 до 2439, то за 1996–1997 годы их число сократилось до 2029 (данные Ассоциации российских банков). Под влиянием уменьшения инфляции, снизившейся со 131,8% в 1995 году до 21,8% в 1996-м и 11% в 1997-м, российские банки были вынуждены сменить бизнес-модель.

1998 год: время дефолта

Основной бизнес-модели теперь служили инвестиции в рынок государственных краткосрочных облигаций (ГКО), заимствования на котором стали основным источником финансирования дефицита федерального бюджета. За 1996–1997 годы вложения банков в долговые бумаги правительства выросли более чем в три раза (здесь и далее – оценка Центра развития). Причиной тому была их ликвидность, позволявшая без затруднений обращать их в денежные средства, а также высокая доходность, делавшая инвестиции в рынок ГКО более прибыльными в сравнении с кредитованием частных лиц и реального сектора. С января 1996 года по июль 1997-го доля госбумаг в активах банков (в объектах, являющихся их собственностью) увеличилась с 7,1% до 12,2% (без учета Сбербанка).

К январю 1998 года данный показатель снизился до 9,6%. Связано это было с падением доходности госбумаг под влиянием прихода на рынок ГКО иностранных институциональных инвесторов, получивших к нему сначала ограниченный (в 1996 году), а затем свободный доступ (в 1998-м). Если в период президентской кампании лета 1996 года ставки по ГКО доходили до 250% годовых, то к июлю 1997-го они опустились ниже 20%. Однако в условиях азиатского финансового кризиса, разразившегося осенью 1997 года и вызвавшего отток капитала с развивающихся рынков, ставки по ГКО вновь стали расти: с ноября 1997 года по май 1998-го они находились в диапазоне 30–40%; в июне вышли на уровень в 60%, а в июле достигли 120%.

Однако даже при таких ставках российские долговые бумаги были уже неинтересны инвесторам: на аукционах 23 и 30 июля, а также 5 и 12 августа Минфин не смог выручить ни копейки денежных средств. Коммерческие банки, во второй половине 1997 года снижавшие вложения в облигации из-за сокращения доходности, в 1998-м избавлялись от них уже из-за угрозы потери их ликвидности: к августу их доля в структуре банковских активов снизилась до 6,9%, при этом доля отечественных банков (без Сбербанка) в объеме рынка ГКО сократилась до 13,5% (в январе – 17%). Впрочем, это не помогло им избежать серьезных потерь после отказа правительства от обслуживания и погашения государственных долговых обязательств, объявленного утром 17 августа.

Прямым следствием дефолта стало банкротство крупнейших банков того времени, таких, как «Менатеп», СБС, «Инком», «Онэксим», «Мост» и Мосбизнесбанк. Размещенные в них вклады по инициативе первого зампреда ЦБ Андрея Козлова были переведены в Сбербанк, что позволило приостановить отток вкладов: если за III квартал объем рублевых депозитов банков (без учета Сбербанка) сократился на 46%, то за IV квартал он, в сравнении с итогом первых шести месяцев, вырос на 13%. Правда, отток валютных вкладов остановить не удалось: за второе полугодие 1998 года их объем снизился на 52%. Столь разнонаправленная динамика отчасти была связана с тем, что многие банки при реструктуризации задолженности по вкладам переоформляли валютные депозиты в рублевые по фиксированному курсу.

Помимо дефолта правительства по ГКО и набега вкладчиков, серьезный урон устойчивости банков нанесло снижение курса рубля, с августа по конец декабря опустившегося с 6 до 20,7 руб. за доллар. Девальвация сделала невозможным для банков погашение задолженности по валютным кредитам, к 1 августа достигшей 8 млрд долл.; в этой ситуации им оставалось только надеяться, что их зарубежные кредиторы согласятся пойти на переговоры о реструктуризации займов. Облегчить их проведение был призван 90-дневный мораторий на возврат внешних кредитов, наложенный ЦБ 17 августа. Первая коллективная встреча кредиторов и заемщиков состоялась в Москве 2 сентября; однако из-за смены руководства Центробанка, произошедшей в середине сентября, дело дальше не пошло, и банки остались с кредиторами один на один.

Кризис привел к резкому снижению банковского капитала: за август-сентябрь объем собственных средств финансовых учреждений сократился более чем втрое – с 67 до 20 млрд руб. Ключевой причиной стали убытки банков, достигшие по итогам III квартала 30 млрд руб., а также увеличение просроченной задолженности, доля которой в кредитном портфеле банков за III квартал выросла с 5,5 до 9%. В целом дефолт подвел черту под периодом экстенсивного развития российской банковской системы, в основе которого лежало либо присвоение части эмиссионного дохода государства (1992–1994), либо получение доходов от инвестиций в долговые госбумаги (1995–1998). С 1999 года банкам пришлось строить бизнес на базе кредитных вложений.

2004 год: три сегмента

К 2004 году банковская система преодолела последствия дефолта шестилетней давности. К этому моменту в ней сформировались три основных сегмента. К первому из них относились государственные и квазигосударственные банки (Сбербанк, Внешторгбанк, Газпромбанк), занимавшие доминирующее положение на рынке частных депозитов, контролировавшие наименее рискованные и наиболее ликвидные активы финансового рынка (рублевые и валютные долговые госбумаги); эти банки имели высокое качество кредитного портфеля (займы компаниям нефтегазовой и металлургической отраслей, ориентированным на экспорт) и высокие международные кредитные рейтинги, близкие к суверенному рейтингу РФ.

Финансовые потрясения, пережитые нами, каждый раз били по потребителям, опустошая их кошельки. Фото Reuters

Второй эшелон составляли «дочки» иностранных банков (Райффайзенбанк, «Сосьете Женераль Восток», Ситибанк), обладавшие значительными финансовыми ресурсами (в том числе благодаря возможности их заимствования на внешнем рынке), привлекавшие депозиты частных лиц по более низким, нежели в госбанках, ставкам (разница доходила до четырех-шести процентных пунктов, по данным аналитической лаборатории «Веди») и инвестировавшие в наиболее надежные инструменты на российском финансовом рынке. Наконец к третьему сегменту принадлежали частные российские банки: не выдерживая конкуренции с иностранными и государственными банками, они были вынуждены по высоким ставкам привлекать рискованные частные и корпоративные сбережения, инвестируя при этом в бумаги предприятий второго и третьего «эшелонов».

Именно сегмент частных российских банков в 2004 году пережил кризис. Его спусковым крючком стал произошедший в мае отзыв лицензии у Содбизнесбанка – впервые за постсоветскую историю основанием для этого шага стало подозрение в отмывании доходов, полученных преступным путем. Спустя четыре дня после этого тогдашний руководитель Федеральной службы по финансовому мониторингу Виктор Зубков заявил, что в нарушении закона подозреваются еще 10 банков. В начале июня на межбанковском рынке был закрыт кредитный лимит для банка «Кредиттраст» – банки заподозрили, что у него те же владельцы, что и у Содбизнесбанка, а значит, его постигнет та же судьба. После этого участники рынка МБК стали закрывать лимит друг на друга, и он, как и в августе 1995-го, оказался полностью парализован.

В конце июня прогремела новость об отзыве лицензии у «Кредиттраста», а в начале июля – о неплатежеспособности Гута-банка. Вслед за этим последовал классический набег вкладчиков на банки, который был предотвращен только после того, как в июле Совет Федерации принял закон, обязавший ЦБ выплачивать компенсацию клиентам тех обанкротившихся банков, которые не являлись участниками системы обязательного страхования вкладов физических лиц. В результате у Банка России, по оценке его тогдашнего председателя Сергея Игнатьева, возникли дополнительные обязательства на 20 млрд руб. Центробанк, со своей стороны, инициировал проверку коммерческих банков, приведшую к сокращению их количества – с 1329 в 2004 году до 1299 в 2005-м и 1253 в 2006-м.

2008 год: меры помощи

Если в 2004 году банковский кризис не был вызван изменением макроэкономической обстановки, то в 2008-м он уже был напрямую связан с ее ухудшением. Триггерами кризиса выступили падение цен на нефть (в июле среднемесячная цена барреля Urals составляла 129 долл., тогда как в декабре – лишь 38,6) и банкротство Lehman Brothers (четвертого по величине инвестиционного банка США), после которого инвесторы начали выводить средства с развивающихся рынков. За III квартал 2008 года отток капитала из России составил 16,7 млрд долл., а за IV – 130,5 млрд. Риском для устойчивости банков стал их внешний долг, за 2006–2008 годы выросший с 50,1 млрд долл. до 166,3 млрд: осенью 2008-го банки лишились доступа к рынку капитала, а потому возможности пролонгировать ранее взятые займы у них не было.

В годы, предшествовавшие кризису, основным драйвером развития банков являлась стратегия carry trading: финансовые учреждения брали за рубежом валютные займы по низким ставкам, а полученные средства вкладывали в высокодоходные рублевые активы – корпоративные облигации, кредиты населению и предприятиям. О распространенности этой стратегии свидетельствовал тот факт, что по состоянию на 1 августа 2008 года обязательства перед нерезидентами превышали стоимость активов банков на величину, эквивалентную 10,7% валюты баланса банковской системы (здесь и далее – оценки Института Гайдара). В этих условиях снижение курса рубля, за август–декабрь опустившегося на 25,6% (с 23,4 до 29,4 руб. за доллар), могло привести к массовому банкротству банков.

Однако этого не произошло благодаря помощи со стороны ЦБ в виде снижения нормы обязательного резервирования, размещения в банках временно свободных ресурсов бюджета и госкорпораций, расширения сделок прямого РЕПО и предоставления беззалоговых кредитов. Объем финансовой поддержки, за август–декабрь предоставленной Центробанком, составил 10,8% стоимости банковских активов, то есть почти столько же, сколько и обязательства банков перед иностранными заемщиками. Важную роль сыграла и мягкость девальвации: если за август–декабрь кризисного 1998 года рубль по отношению к доллару «просел» более чем в три раза, то за август–декабрь 2008 года он потерял лишь четверть своей стоимости. Благодаря действиям ЦБ, за тот же период потратившего 170,3 млрд долл., банки смогли нейтрализовать валютный риск.

В антикризисный пакет ЦБ также входили меры по увеличению достаточности капитала банков. В октябре 2008 года Банк России выделил субординированные кредиты (со сроком на пять лет, без обеспечения) на 750 млрд руб. Сбербанку, ВТБ и Россельхозбанку. Помимо этого в 2008–2009 годах ЦБ расширил капитал ВТБ, ВЭБ и Россельхозбанка путем приобретения их акций на 421 млрд руб. Другой мерой стала прямая поддержка банков, оказавшихся на грани банкротства: в 2009 году для удержания на плаву Связь-банка правительство выделило 142 млрд руб., банка «Глобэкс» – 87 млрд, банка «КИТ-финанс» и связанного с ним кредитами Газпромбанка – 135 млрд руб. Поскольку эти банки не являлись системообразующими, целесообразность их поддержки вызывала среди экспертов наибольшие сомнения.

Стремясь не допустить набега вкладчиков, правительство улучшило условия возмещения средств клиентам обанкротившихся банков: максимальная сумма компенсации со стороны АСВ была увеличена с 400 до 700 тыс. руб., при этом средства теперь предоставлялись в полном, а не в 90-процентном объеме при выплате от 100 тыс. руб., как это было ранее. В результате отток депозитов частных лиц из банков был меньшим, нежели в 1998 году: за сентябрь–декабрь рублевые вклады сократились на 1,13 трлн руб., тогда как валютные, наоборот, выросли на 25,7 млрд долл. Антикризисные меры позволили избежать банковской паники, но не подхлестнули кредитование: с сентября 2008 года по август 2009-го банки сократили кредитную активность, ее устойчивый рост начался лишь с марта 2010-го (оценка Центра развития).

В целом благодаря накопленным государством финансовым резервам кризис 2008 года оказался для банковской системы менее болезненным, нежели кризис 1998-го. Если после дефолта банкротство пережили шесть системообразующих банков, то на этот раз ни один из гигантов банковского сектора не потерпел краха. С окончанием наиболее острой фазы глобального финансового кризиса, пришедшейся на 2008–2009 годы, и повышением цен на нефть (если в 2009 году среднегодовая стоимость барреля Urals составляла 60,9 долл., то в 2013-м – 107,9) российские банки смогли вернуться на международный рынок капитала. Результатом стал рост их внешней задолженности: по окончании 2009 года она составляла 127,2 млрд долл., а по итогам первого полугодия 2014-го – уже 208,8 млрд (данные ЦБ).

* * *

Осенью 2014 года банки вновь лишились доступа к международному рынку капитала – на сей раз из-за санкций со стороны США и ЕС. Результатом стало возникновение проблем с ликвидностью, выражавшихся, в частности, в снижении доли внутридневных кредитов, предоставляемых банкам ЦБ (с 96,2% в 2013 году до 84,5% в 2014-м) и пропорциональном росте доли займов, обеспеченных нерыночными активами. Уменьшение реальных доходов граждан на 0,8% по сравнению с 2013 годом привело к замедлению темпов прироста их депозитов: если в 2013 году они выросли на 19%, то в 2014-м – всего на 9,4%. Рост же процентных ставок вслед за ключевой ставкой ЦБ, поднявшихся с 8% в июле 2014 года до 17% в декабре и снизившейся до 11% к июлю 2015-го, сделал неподъемными потребительские кредиты: по прогнозу ЦБ, спад розничного кредитования в 2015 году в сравнении с годом 2014-м составит 10%.

Перерастут ли текущие трудности банковской системы в пятый по счету в ее постсоветской истории кризис? Об этом напишут экономические историки будущих поколений.