Логика агрессии

Решения Токийского трибунала над главными японскими военными преступниками не должны подвергаться ревизии. Фото из библиотеки Мемориала генерала Макартура. 1948

Историческая ответственность Японии относится к числу наиболее сложных проблем, влияющих на ее отношения с другими государствами. С вопросами исторической ответственности Японии связаны ее конфликты с соседними странами по поводу территорий, вокруг святилища Ясукуни, касательно сексуального рабства кореянок и женщин других национальностей во время войны на Тихом океане. Многие исследователи отмечают, что после Второй мировой войны в японском обществе не произошло глубокого критического переосмысления захватнической политики, проводившейся японским милитаризмом до 1945 года.

Прагматизм и агрессия

Философ Такахаси пять лет назад писал, что с 1945 года до начала 1970-х проблема ответственности за войны трактовалась в Японии главным образом как ответственность за неблагоразумно начатую и бездарно проигранную войну против США и их союзников. Лишь после нормализации японо-китайских отношений в 1972 году в японском обществе стали воспринимать войну против Китая как агрессию, продолжением которой стала война против Америки. 

Отрицание ответственности Японии за ведение захватнических войн в некоторой степени распространено в научных и журналистских кругах этой страны. Сан-Францисский мирный договор, подписанный Японией, включает статью 11, согласно которой Япония признает приговор Международного военного трибунала для Дальнего Востока и приговоры других союзных судов по военным преступлениям. Поэтому в принципе недопустимы такие заявления официальных лиц Японии, в которых ставилась бы под сомнение справедливость решений Токийского процесса. 

Но такие случаи отмечались. 31 октября 2008 года начальник штаба Воздушных сил самообороны Тамогами опубликовал эссе «Были ли японцы нацией-агрессором?» В нем утверждалось, что Япония была жертвой, втянутой в войну с Китаем с помощью актов терроризма и провокаций со стороны правительства Гоминьдана, которым якобы манипулировал Коминтерн с целью вовлечь Японию в гражданскую войну в Китае. Начальник штаба японской военной авиации также писал, что вступление Японии в войну на Тихом океане было результатом «попадания в силки, умело расставленные Соединенными Штатами». 3 ноября 2008 года военачальник был отправлен в отставку.

Заметным событием в ведущейся в Японии дискуссии в связи с ответственностью за агрессивные войны был выход в 2006 году книги «От моста Марко Поло до Перл-Харбора. Кто несет ответственность?». Это был итог деятельности созданной в августе 2005 года крупнейшей японской газетой «Ёмиури» Комиссии по новому изучению проблем ответственности за войны. Материалы комиссии касались войн эпохи Сёва (в японской системе летосчисления период с 25 декабря 1926 года до 7 января 1989-го, когда страной правил император Хирохито).

Авторы книги отмечают, что идеологической основой японской экспансии в Азии в 1930–1940-е годы были распространенные в Японии представления о несостоятельности Китая как государства. Исследователи из газеты «Ёмиури» указывают, что поражения Китая в «опиумных войнах» 1840–1842 и 1856–1862 годов шокировали Японию и заставили ее в поисках образцов для подражания обратить взоры на Запад. Кроме того, победа Японии в первой Японо-китайской войне 1894–1895 годов подорвала имидж Китая как ведущей страны региона. Японцы стали проявлять мало интереса к Китаю и Корее – странам, к которым они прежде относились как к наставникам.

В указанной работе очень ярко показана активная роль японской военщины в развязывании войн в 1930–1940-х годах. Порой имело место явление, обозначенное японским выражением «гэкокудзё» («низший подавляет высшего»), когда подполковники и полковники по собственной инициативе организовывали провокационные инциденты, а затем вынуждали генералитет и правительство запускать на полный ход механизм агрессии. Так был спровоцирован Маньчжурский инцидент 1931 года. 

Новым шагом Японии по пути агрессии стало использование японскими военными конфликта у моста Марко Поло (китайское название – Лукоуцзяо) на окраине Пекина для расширения военных операций в Китае. 7 июля 1937 года проводившие здесь маневры японские войска обстреляли китайский гарнизон, китайцы ответили огнем. Началась полномасштабная война, которая не прекращалась восемь лет, вплоть до капитуляции Японии.

Тем не менее представляется упрощением взгляд на военных как на главных действующих лиц, определявших японскую политику агрессии. Внешняя экспансия не могла быть самоцелью. Крупные концерны «дзайбацу» были объективно заинтересованы в захвате зарубежных рынков и источников сырья. Но в рассматриваемой книге только вскользь упоминается об экономических интересах Японии в Китае и других странах Восточной Азии и не исследуется роль концернов в определении внешней политики страны. 

Несмотря на огромные людские потери и экономический ущерб, Китай стойко сопротивлялся японской агрессии. Военная кампания в Китае затягивалась и требовала все больше ресурсов. В сентябре 1940 года японские войска вторглись в северную часть Французского Индокитая, а в июле 1941-го и в южную часть владений Франции в Юго-Восточной Азии. Грабительские мотивы «продвижения Японии на юг» изложены в книге вполне откровенно: «В колониях Британии, Франции и Голландии в Юго-Восточной Азии имелись крупные запасы нефти, каучука и олова. Япония исходила из того, что, заполучив эти ресурсы, она сможет избавиться от сырьевой зависимости от Великобритании и США».

В ответ на вторжение японских войск в Юго-Восточную Азию Вашингтон 26 июля 1941 года заморозил японские финансовые активы в США, а 1 августа запретил экспорт нефти в Японию. 

Война Японии против Америки стала неизбежной. Логика агрессии привела Японию в тупик. В ходе продолжавшихся до 26 ноября переговоров между Вашингтоном и Токио американская сторона настаивала на выводе японских войск из Китая и из французских владений. «В известном смысле Япония сама загнала себя в пропасть», – говорится в книге.

Исследователи «Ёмиури» обвиняют правительственный кабинет Тодзё и высшее военное руководство Японии в том, что они приняли решение о начале войны против США, невзирая на огромный перевес Америки над Японией в экономике. Так, в 1940 году объемы производства стали в США и Японии соотносились как 24:1, выработки электроэнергии – 4,5:1, производство самолетов – 8:1.

В работе подробно освещены страдания и невзгоды японцев, в то время как жертвы и лишения народов других стран обозначены кратко, в несколько строк. Характерно, что Комиссия по новому изучению ответственности за войны специально определяла вину за поражения в войнах: «Ответственность политических и военных лидеров Японии за провалы, которые означали предательство японцев и стоили населению внутри и за пределами страны больших человеческих жертв и материальных потерь». Но такой подход выглядит весьма прагматичным, если не сказать циничным: получается, что агрессия была плоха не сама по себе, а потому, что не принесла успеха.

Резоны Тобэ Рёити

Несмотря на резкие протесты за рубежом, и в этом году 15 августа храм Ясукуни посетили многие из именитых людей Страны восходящего солнца. Фото Reuters

В связи с приближением 70-й годовщины окончания Второй мировой войны со второго полугодия 2014 года в японской прессе возобновилась дискуссия по поводу причин и характера войн, которые вела Япония в 1930–1940-х годах. В сентябрьском  номере (за 2014 год) журнала «Тюо корон» опубликована статья профессора Университета Тэйкё, доктора юридических наук Тобэ Рёити «Ради чего сражалась Япония?». Автор считает, что начавшиеся в Азии в 1931 году военные действия и вспыхнувшую в 1939 году войну в Европе следует рассматривать как две разные и первоначально не связанные между собой войны. 

Но почему они соединились? Профессор полагает, что их объединение связано с затягиванием Японо-китайской войны. Так как китайский руководитель Чан Кайши не мог добиться победы над Японией силами одного Китая, он якобы «стал возлагать надежды на столкновение Японии с державами и продолжал сопротивление японской армии». По мнению ученого, в Японии тоже думали об объединении двух войн. В частности, в Сухопутных войсках усиливались упования на перемены мирового масштаба как на благоприятный фактор для «разрешения затянувшейся Японо-китайской войны». Японские военные усмотрели такой шанс в победном для вермахта начале военных действий в Европе. Япония подписала Тройственный пакт, то есть связала себя с одной из воюющих сторон в Европе. 

Анализируя характер Маньчжурского инцидента и Японо-китайской войны, Тобэ подчеркивает: «Нельзя отрицать, что и в первом, и во втором случае речь идет о военной агрессии Японии. В международном праве отсутствует определение агрессии, однако с точки зрения истории нельзя считать, что агрессии не существовало. Если учитывать исторические прецеденты, то не возникнет сомнений, что Маньчжурский инцидент и Японо-китайская война были актами военной агрессии».

Далее исследователь утверждает, что в Японии отсутствовали предварительно подготовленные на правительственном уровне планы экспансии в Китае. «Планов не существовало, но в результате Япония пошла по пути агрессивных действий – попрания с применением оружия территории и суверенитета Китая», – пишет Тобэ.

Затем ученый исследует выдвинутый в императорском указе об объявлении войны США, Великобритании и Голландии довод о том, что это была война «в защиту самостоятельного существования и самообороны» Японской империи. «Необходимо учитывать, что понятия «защита самостоятельного существования» и «самооборона», выдвинутые при объявлении войны, отличаются от тех значений, которые мы сегодня вкладываем в слова о «поддержании существования государства». Тогда защита самостоятельного существования и самооборона подразумевали удержание результатов Японо-китайской войны, а также сохранение положения и мощи Японии как империи». «Но ведь имелся и такой выбор – не рисковать судьбой государства и нации и не воевать против партнера, победа над которым не была гарантирована», – резюмирует исследователь.

В интересном анализе доктора Тобэ вызывают возражения два момента. Неубедительны его утверждения, что Японская империя в 1930-х годах не имела конкретных планов агрессии в отношении Китая. В этот период Вооруженные силы Японии занимали ведущие позиции в политике страны, ставленники армии возглавляли правительственные кабинеты. А что же генералы в главном штабе Сухопутных войск и адмиралы в Главном военно-морском штабе? Они получали денежное вознаграждение напрасно? Странно звучат и обвинения Чан Кайши в провоцировании японской армии на дальнейшее расширение военных действий в Китае в 1937 году. К этому времени японские войска уже в течение шести лет оккупировали Маньчжурию – неотъемлемую часть Китая. Профессор, по существу, обвиняет лидера этой страны в организации на собственной территории активных боевых действий против вторгшихся иноземных захватчиков. Очевидно, в данном случае Тобэ пытался уравнять субъект агрессии (Японию) с ее жертвой (Китаем).

Отделить виновников от пострадавших

В сентябрьском номере (за 2014 год) журнала «Бунгэй сюндзю» опубликована статья председателя правления издательской группы «Ёмиури симбун» Ватанабэ Цунэо. Автор подчеркивает, что посещения японскими политиками храма Ясукуни, который рассматривается за рубежом как символ милитаризма, вызывают протесты не только в Китае, РК и КНДР, но и в США. Видный японский журналист объясняет, что в культе Ясукуни войны эпохи Сёва рассматриваются как священные и в святилище поклоняются душам героев, «сделавших вклад» в эти войны. «Исходя из исторического сознания, такой подход к Ясукуни нельзя считать уместным, – делает вывод Ватанабэ. – Невозможно отрицать, что после вторжения японских войск в Маньчжурию из-за безрассудных шагов военщины возникли большие войны, что привело к многомиллионным человеческим жертвам».

Формулируя свое мнение о проблеме ответственности Японии за войны,  Ватанабэ резюмирует: «Правительство должно в порядке всеобъемлющего и общего понимания истории от имени народа признать несправедливость войн эпохи Сёва. На этой основе ему следует утвердить разделение понятий «виновники войн» и «пострадавшие в войнах», изложить в учебниках для обязательного образования нравственные критерии исторического сознания и поставить точку в этом вопросе в международной политике».

Япония и первая по-настоящему идеологическая война

В январе 2015 года в журнале «Тюо Корон» опубликована статья доктора искусствоведения Ямадзаки Масакадзу «Послевоенное 70-летие с точки зрения теории интеллектуального общества». 

В статье изложены, на наш взгляд, очень емкие и точные, хотя и горькие для японцев, характеристики Второй мировой войны и роли, которую играла в ней Япония. «Вторая мировая война была первой по-настоящему идеологической войной человечества. Все участвовавшие в ней страны не только отстаивали свои государственные интересы, но и выдвигали собственные понятия о справедливости. Война была столкновением союзных государств, отстаивавших демократию, и стран оси – сторонников системы империалистической диктатуры. В результате потерпевшие поражение Япония и Германия не только понесли ущерб с точки зрения государственных интересов, но и были опозорены как преступники в плане нравственности. В эпоху, когда в мировом масштабе империализм приближался к своему концу, а демократия как политическая идеология последовательно занимала преимущественное положение, Япония, «запрыгнувшая в последний автобус империализма», ошибочно истолковала тенденции времени и в итоге испытала унижение».

Не обязаны извиняться?

14 августа с.г. премьер-министр Японии Синдзо Абэ выступил на пресс-конференции с речью, посвященной 70-летию окончания войны на Тихом океане. Обнародованный лидером страны текст очень важен. Подобно речи премьер-министра Томиити Мураямы 15 августа 1995 года и речи премьер-министра Дзюнъитиро Коидзуми 15 августа 2005 года, посвященным соответственно 50-й и 60-й годовщинам окончания войны, последняя речь долго будет служить эталоном официальной оценки Токио войн, которые Страна восходящего солнца вела в прошлом. 

Речь премьер-министра Японии Мураямы 15 августа 1995 года содержала извинение за то, что Япония «своим колониальным господством и агрессией причинила огромный ущерб народам других, в особенности азиатских, стран». Речь премьер-министра Коидзуми 15 августа 2005 года была полным повторением речи Мураямы. Нынешний текст отличается неясными, уклончивыми формулировками. В нем присутствуют слова «инцидент», «агрессия» и «война», но в безличной форме. Подтверждается приверженность позиции прежних кабинетов министров Японии, выражавших извинения и чувство покаяния за деяния милитаристов. Вместе с тем речь Абэ содержит пассаж о том, что «наши дети, внуки и представители последующих поколений, не имеющие никакого отношения к тем войнам, не обязаны извиняться».

Абэ – политик правого толка. В апреле 2013-го он заявил в верхней палате парламента, что не существует ни научного, ни международно-правового определения, что такое агрессия. Поэтому его отношение к милитаристскому прошлому страны лишено последовательности. Премьер-министр олицетворяет отсутствие в японском обществе консенсуса в данном вопросе. В практическом плане это означает, что, несмотря на резкие протесты за рубежом, нынешнее японское руководство не откажется от ритуальных посещений храма Ясукуни. Вероятно, останутся неразрешенными противоречия с Республикой Корея в связи с проблемой компенсации бывшим «женщинам для утешения» (сексуальным рабыням) и южнокорейским гражданам, которые в годы войны были мобилизованы для принудительного труда на японских предприятиях. Видимо, не станет больше доверия и в отношениях Токио с Пекином.