0
12966
Газета Идеи и люди Интернет-версия

17.06.2015 00:01:00

Пределы импортозамещения

Виктор Красильщиков

Об авторе: Виктор Александрович Красильщиков – доктор экономических наук, зав. сектором ИМЭМО РАН.

Тэги: экономика, сырьевая монополия, индустриализация, импортозамещение, латинская америка, миграция, технологии, технократизм


экономика, сырьевая монополия, индустриализация, импортозамещение, латинская америка, миграция, технологии, технократизм Фернанду Энрике Кардозу, лидер Бразилии, поддерживал и демократию, и рынок.

О том, что такая большая страна, как Россия, не может жить долгое время за счет экспорта нефти и газа, говорилось уже давно. А события конца 2013 и всего 2014 года показали: Запад готов вести равноправные переговоры и политический торг только с теми странами, которые не являются чьим-либо сырьевым придатком и способны быть самостоятельными субъектами мирового развития.

Императив новой индустриализации

Все мечтания некоторых наших «архистратигов» о том, чтобы навязать Западу новый вариант Ялты и Потсдама, договорившись о сферах влияния в мире, абсолютно беспочвенны. Они не понимают, что Советский Союз имел, помимо военной мощи, гораздо более диверсифицированную экономику, чем нынешняя российская, а также реальные достижения по части науки, образования и массового здравоохранения. В глазах большой части трудящихся западных стран СССР, победивший Гитлера, представал как действенная альтернатива тогдашнему капитализму, и Черчилль с Рузвельтом, а потом и Трумэн не могли этого не учитывать. Кстати, примечательно, что позже, уже на рубеже 60–70-х годов, когда кое-где в тогдашнем третьем мире стали зарождаться экономические «чудеса», Мариу Энрике Симонсен, гражданский министр финансов военного режима в Бразилии, писал: «Коммунистическая революция в Советском Союзе имела заслугу в понимании того, что бином «неграмотность–отсталость» образует порочный круг, который нужно разорвать путем атаки на первый из его компонентов». А ведь авторитарный режим в Бразилии открыто провозглашал своей задачей борьбу с коммунизмом.

В сегодняшней России с альтернативой англосаксонской модели глобализации дело обстоит, мягко говоря, неважно. Призывы закрыться от внешнего мира или дружить с Китаем и странами бывшего третьего мира такой альтернативой быть не могут, тем более что сам Китай не собирается ни от кого закрываться.

Таким образом, скорейшее избавление от сырьевой модели экономики и начало реиндустриализации – императив для России, если Россия хочет сохранить свою субъектность в мире. И никакая военная мощь не поможет сохранить эту субъектность, если не будет опираться на высокоразвитую, диверсифицированную экономику. Что же касается импортозамещения, то нужно помнить: оно лишь часть реиндустриализации и поначалу предполагает имитацию чужих достижений, а не какие-то прорывы в области производственных технологий, без коих трудно рассчитывать на достойное место в мире. И дело не только в том, что сегодня, в XXI веке, импортозамещение – пройденный этап мирового развития и не может быть долговременной альтернативой отсталости. Оно само имеет собственные пределы и противоречия, как показывает прошлый опыт стран Латинской Америки.

Вторая война за независимость?

Импортозамещающая индустриализация – этап в истории далекого континента, длившийся почти полвека, примерно с середины 30-х до начала 80-х годов прошлого столетия. Первоначально она стартовала в тех странах Латинской Америки, где для нее уже были некоторые (хотя и не все) предпосылки: в Аргентине и Бразилии, Чили и Мексике, со временем охватила и другие, менее развитые. Начиналась она не от хорошей жизни. Разразившийся в промышленно развитых странах кризис 1929–1933 годов обрушил спрос на товары латиноамериканского экспорта: аргентинские зерно и мясо, чилийскую медь, бразильские кофе и хлопок. Латиноамериканским странам не на что стало закупать промышленные товары даже для личного потребления. Народ возроптал, по континенту прокатилась волна массовых выступлений против олигархических режимов, как авторитарных, так и внешне демократических (типа «Старой Республики» в Бразилии), доведших свои страны «до ручки». Стало очевидно, что нужна вторая война за независимость: если первая привела к политическому освобождению от корон Испании и Португалии, теперь нужно было добиться независимости экономической.

Торгово-аграрная олигархия, обогащавшаяся более ста лет за счет экспорта «колониального товара», была оттеснена от власти. Часть ее «перестроилась» (случай Бразилии), часть пыталась перейти в контрнаступление, прибегая к заговорам и переворотам. Но в любом случае возврат к прежней системе свободной торговли был невозможен. В условиях, когда национальная буржуазия была слаба экономически и политически, главным субъектом экономического развития должно было стать государство. Оно опиралось на широкую коалицию разнородных сил от предпринимателей до городских рабочих, становясь популистским государством развития, как назвали его Фернанду Энрике Кардозу и Энцо Фалетто в своей знаменитой книге «Развитие и зависимость в Латинской Америке». Главной, хотя и не единственной его опорой стали поднимающиеся городские средние слои. К ним снизу примыкал объединенный в профсоюзы рабочий класс. Особенно ярко это проявилось в Аргентине во времена первого правления Хуана Доминго Перона (1946–1955).

Ключевым элементом политики импортозамещения стала защита внутреннего рынка от иностранной конкуренции с помощью высоких ввозных пошлин на те товары, которые могла производить растущая индустрия. Одновременно государство строило объекты инфраструктуры и предприятия тяжелой индустрии, которые должны были обеспечивать внутренний спрос самой промышленности. Так складывался мощный госсектор экономики, который играл очень большую роль в экономическом развитии. В немалой степени благодаря ему в начале второй половины ХХ века Бразилия и Мексика оказались в числе мировых лидеров по темпам экономического роста.

Но одних таможенных барьеров было недостаточно для роста индустрии. Для импортозамещения требовалось все больше и больше ресурсов. Откуда их можно было взять?

Как известно, в СССР индустриализация проводилась за счет экспроприации крестьян. Голодомор – апофеоз кровавой индустриализации под руководством главного «эффективного менеджера». Но в других странах – иная картина. В Южной Корее государство развития (отнюдь не популистское!) не морило голодом рабочих и крестьян ради прыжка из третьего мира в первый, но все же долго ограничивало потребление как рабочего люда, так и предпринимателей. Так, например, вплоть до 1988 года, когда Корея уже превратилась в полноценного индустриального «тигра», в стране нельзя было купить цветной телевизор. Все производимые цветные телевизоры направлялись на экспорт, а сами корейцы, в том числе богатые, должны были довольствоваться черно-белой картинкой на экране.

Олицетворение успеха догоняющего развития в Латинской Америке – города. Их жители, горожане, – опора.	Фото Reuters
Олицетворение успеха догоняющего развития в Латинской Америке – города. Их жители, горожане, – опора. Фото Reuters

Для стран Латинской Америки подобный вариант был практически неосуществим, в том числе по причинам социокультурного характера. Все-таки Латинская Америка – это Запад с присущей ему дионисовской, гедонистической культурой. В то же время оттесненная от власти (но не до конца) старая олигархия с ее привычкой к престижному потреблению никуда не исчезла. Попытки популистских режимов перераспределять доходы олигархии от экспорта традиционных товаров в пользу растущей промышленности и городских слоев были не слишком эффективными и постоянно наталкивались на ее сопротивление. Четыре военных переворота в Аргентине (1955, 1962, 1966 и 1976), не считая случаев, когда одни генералы оттесняли от власти других генералов, – яркая иллюстрация тому. Это обстоятельство напоминает нам: попытки использовать сырьевую ренту, то есть доходы от экспорта нефти, газа и прочего сырья, на благо импортозамещения в российских условиях вряд ли дадут значимый эффект без ликвидации олигархических кланов и их структур. Увы, все, кто призывает к новой индустриализации России, избегают разговоров о том, что делать с «Газпромом», «Роснефтью», РЖД и прочими гигантами-монополиями. Как обуздать их монополизм, не наломав при этом дров в деградирующей экономике? К сожалению, без ответа на этот вопрос вряд ли можно говорить о какой-либо реиндустриализации в сегодняшней России. Пока же монополии, используя «связи в верхах» и бесконтрольность, по-прежнему перераспределяют в свою пользу через механизм ценообразования доходы, которые можно было бы направить для поддержки обрабатывающей промышленности.

Кроме того, для любой индустриализации требуются машины, инструменты и т.д., большую часть которых можно купить только за границей, особенно на первых порах. Но для этого нужно что-то продавать. В случае Латинской Америки это были те же аграрно-сырьевые товары, которые экспортировались в прошлом. Поскольку на протяжении многих лет после Второй мировой войны цены на эти товары снижались, у латиноамериканских стран возникали сложности с торговым и платежным балансами. Можно было бы девальвировать национальные валюты, чтобы стимулировать экспорт готовых промышленных изделий, но это неизбежно вело к удорожанию необходимого для индустриализации импорта. В то же время сохранялась внутренняя аграрная периферия с олигархией, массой безземельных крестьян и архаичными отношениями, которые никак не способствовали развитию «нормального» капитализма.

Фактически импортозамещающая индустриализация не устраняла, а воспроизводила дуализм современности и архаики, прогресса и отсталости, первого и третьего миров в каждой из стран континента. Причем импортозамещение не означало преодоления зависимости от центров мировой экономики, а лишь меняло формы этой зависимости. Попытки решить проблему накопления путем обуздания профсоюзов и сокращения заработной платы рабочих, предпринятые в 60–70-е годы военно-бюрократическими авторитарными режимами Южного Конуса (Аргентина, Бразилия, Уругвай, Чили), имели весьма ограниченный эффект. В конце концов они усугубили дуализм экономики и общества. Мало помогли и иностранные займы и инвестиции. К вожделенной стабильности и построению общества массового потребления по примеру развитых стран Запада, о чем мечтали президенты в генеральских мундирах и их гражданские союзники-технократы, это не привело, зато увеличило до критического уровня внешнюю задолженность почти всех стран континента.

Рабочие руки и их качество

Везде, где проводилась индустриализация импортозамещающая или, как у восточноазиатских «тигров», нацеленная на внешние рынки, источником рабочей силы была деревня. (В Латинской Америке вплоть до середины ХХ столетия большую роль играла также иммиграция умелых рук из Старого Света.) Но в отличие от СССР, где государство жестко контролировало миграцию и обучение рабочей силы, в странах Латинской Америки этот процесс протекал стихийно. Качество рабочей силы оставляло желать лучшего и не отвечало потребностям индустриализации. Нельзя сказать, что правительства, озабоченные импортозамещением, ничего не делали, чтобы готовить квалифицированных рабочих. Но их усилий и ресурсов все же было недостаточно, чтобы радикально решить проблему, а частный бизнес норовил переложить заботу об обучении рабочих рук на государство.

Не секрет, что вопрос о трудовых ресурсах и их качестве стоит в сегодняшней России очень остро, особенно с учетом сложнейшей демографической ситуации. Обсуждаемый «налог на тунеядство» (аналог подушевой подати времен абсолютных монархий!), предлагаемый некоторыми чиновными мудрецами, данную проблему не решит, а в условиях России лишь расширит поле для мздоимства на бытовом уровне. Приток гастарбайтеров из Центральной Азии, где почти утрачены советские достижения в массовом образовании, не оставляет надежд на промышленное возрождение на современной технологической основе. Наоборот, он скорее будет препятствовать таковому. Призванная заместить импорт промышленность будет не повышать качество работников, а приспосабливаться к нему, что еще больше усугубит технологическую отсталость страны. И если уж стараться изыскать резервы рабочих рук за счет сокращения неформальной, теневой занятости, то нужно думать помимо промышленной политики о политике в области доходов, включая и налогообложение сверхвысоких личных доходов. В Бразилии, между прочим, начиная с президентства Кардозу и по сей день, самым действенным способом сокращения неформального сектора является повышение минимума заработной платы в формальном секторе. При нынешних же официальных зарплатах подавляющей массы российских тружеников о сокращении теневой занятости нечего и думать.

Конечно, нехватка рабочей силы может и должна компенсироваться ростом производительности, достигаемым благодаря новым технологиям. На словах никто и не отрицает, что импортозамещение и реиндустриализация России должны проводиться с использованием новейших технологических достижений. Освоение пятого (информационно-микроэлектронного) и шестого (нано- и биотехнологического) технологических укладов считается у нас чуть ли не панацеей в социально-экономическом отношении. Об этом уже много лет пишет и говорит, в частности, Сергей Глазьев. На самом деле в таких надеждах просматривается чисто советский технократизм. Технократизмом увлекались и бразильские генералы-президенты (1964–1985 годы), потратившие немало денег на создание передовых научно-технических центров и полагавшие, что это обеспечит рывок в будущее для всей бразильской экономики. На деле же удалось создать лишь отдельные зоны первого мира. Как заметил один из отцов-основателей бразильской социологии Флорестан Фернандес, технократизм это современный реликт рабовладельческого сознания, когда раб рассматривался исключительно как говорящее «средство производства», а главным способом повышения прибыльности фазенд считалось применение импортных чудо-инструментов. Технократизм нынешних российских мечтателей – прямой наследник сознания «передовых» помещиков-крепостников или советских начальников, которые понукали массами государственно зависимых работников, привязанных пропиской к своему жилью. Известно, что из этого вышло.

Дилемма для российской власти

Латиноамериканский опыт импортозамещения середины ХХ века позволяет сделать по крайней мере два вывода применительно к России. Во-первых, импортозамещение не может быть полноценным и успешным без ликвидации олигархических структур, без обуздания сырьевых монополий, которым индустриализация в лучшем случае нужна для обслуживания собственных интересов. Во-вторых, нельзя надеяться не только на реиндустриализацию, но и на простое импортозамещение, имитирующее чужие достижения, если не начать ликвидировать обширную внутреннюю периферию – опору культурной и политической архаики. Другими словами, не будет никакой новой индустриализации России, не говоря уже о прорывах в постиндустриальный мир, без повышения уровня и качества жизни в малых и средних городах, без создания там рабочих мест, без выверенной социальной политики, которая отнюдь не сводится к раздаче жалких пособий и пенсий за счет нефтегазовой ренты. А это предполагает очень серьезные институциональные перемены.

Наконец, еще одно важное соображение, навеянное недавней историей как Латинской Америки, так и России/СССР. Улучшение в сфере образования латиноамериканских стран обернулось укреплением левых сил и ростом новых демократических движений. Примечательно, что одним из лозунгов демонстрантов в крупных городах Бразилии в 2013 году был такой: «Долой футбол – давай школу!» Достижения СССР в области среднего и высшего образования сыграли огромную роль в вызревании духовных предпосылок для краха советской системы. Поскольку же импортозамещение и реиндустриализация неотделимы от развития образования, они могут оказаться крайне опасными для нынешнего политического режима в России. Недаром один бравый генерал, командовавший образованием на посту министра в годы правления мракобесной хунты в Аргентине (1976–1983), велел изъять часть разделов математики из учебных программ, ибо сия наука формирует критическое мышление. Или, может быть, российские власти хотят провести реиндустриализацию без изучения физики и математики – основы любой техники и технологий? Так что перед властью в России стоит дилемма: либо новая индустриализация, сопровождаемая ростом массы «неудобных», критически мыслящих людей, либо вожделенная «политическая стабильность» на основе интеллектуальной деградации и возрождения архаики с последующим исчезновением нынешней России с политической карты мира.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Номенклатура следующего хозяина Белого дома будет антикитайской

Номенклатура следующего хозяина Белого дома будет антикитайской

Владимир Скосырев

Проводниками внешней политики, вероятно, станут чиновники, считающие  КНР угрозой для США

0
1092
Ни у кого нет полной картины рынка труда. Даже у ЦБ

Ни у кого нет полной картины рынка труда. Даже у ЦБ

Анастасия Башкатова

Центробанк усомнился в данных рекрутинговых компаний

0
1360
Картофель россиянам привезут из дружественных стран

Картофель россиянам привезут из дружественных стран

Ольга Соловьева

Кабмин выделит 30 миллиардов рублей на субсидирование льготных кредитов для аграриев

0
1390
Оправдательных приговоров по-прежнему четверть процента

Оправдательных приговоров по-прежнему четверть процента

Екатерина Трифонова

Обвинительный уклон обусловлен требованием стабильности судебных решений

0
1093

Другие новости