Круговорот добра и зла

Многие в России представляют себе Америку и Запад вообще как средоточие мирового зла. Фото Reuters

Запад, как известно, всегда опасался России, временами его опасения перерастали в панические страхи. В ответ Россия винила в них сам Запад, доказывала, что эти настроения вызваны исключительно предубеждением. А на самом деле мы очень хорошие, пушистенькие, у нас масса неоцененных достоинств, нас не бояться надо, а любить. Нельзя сказать, что эта контрпропаганда оказывалась совсем безрезультатной: какой-то результат она приносила, происходил психологический и исторический сдвиг. Но временный. Спустя какой-то период все снова шло по проторенной дорожке.

Сегодня мы как раз переживаем такой момент, когда отношения между Россией и Западом обострились до предела. Прежние настроения и прежняя риторика вернулись к нам, словно бы и не уходили. Запад обвиняет Россию в нецивилизованной экспансии, разрабатывает меры, чтобы от этой экспансии отгородиться. Россия с упоением обвиняет Запад в вечной необъективности, нелюбви к такой замечательной и невероятно духовной стране, грозит ответными жесткими мерами. И тоже возводит зримую и незримую стену, отгораживаясь от тлетворного чужого воздействия.

Фундамент – выживание

Мало кто ожидал столь сильных вспышек взаимной враждебности. Ведь на первый взгляд и причин для такого ее накала нет. Одно дело – разногласия, расхождения, они бывают всегда. Но сейчас мы видим нечто совсем иное – настоящую борьбу двух противоположных начал, реальный цивилизационный разлом. В том, как стороны обвиняют друг друга, есть что-то манихейское. Хотя все участники этого противоборства в основном находятся на территории Европы. Европы и Америки: эта последняя, хотя она и за океаном, по сути дела, является историческим филиалом Европы.

Однако, если копнуть поглубже, все представляется закономерным. Сегодня мы видим: Россия в своей основе не изменилась. На поверхности перемены произошли, но глубинные слои остались почти не тронутыми. Эти слои поднялись наружу и определяют характер происходящего.

Так следует ли бояться России? И дело тут даже не в ядерных боеголовках, а в ответе на вопрос о причине нынешней вспышки отечественной агрессивности. Из каких источников она появилась? Ведь еще недавно казалось, что это все в прошлом, Россия по модели XXI века строит цивилизованные отношения со своими партнерами. И буквально за считаные месяцы многолетний труд пошел насмарку.

Но сначала зададимся более общим вопросом: а почему государства на протяжении долгих исторических сроков боялись друг друга и почему с какого-то момента переставали это делать? Практически в течение всей истории все страны видели в других странах источники опасности. Внутренняя и внешняя политика была преимущественно подчинена одной цели: либо отразить нападение, либо напасть самим. Даже если кто-то заключал друг с другом союз, то это был союз непременно против кого-то. Крайне редко бывало так, чтобы государства дружили просто так, не преследуя военных целей – либо оборонительных, либо агрессивных.

Подобное поведение имеет под собой прочную психологическую, философскую, культурологическую основу. Она сформировалась в далекую эпоху, когда перед человеком, по сути дела, стояла единственная проблема – выживание. На этом фундаменте возникло общество, затем государство. (Хотя только к решению этих задач, разумеется, все государственное строительство не сводилось.) Такая система ценностей представлялась настолько естественной, что почти ни у кого не возникало намерения ее изменить. Все были уверены (и действительность постоянно подтверждала эту уверенность), что каждая нация, каждое государство ставит перед собой главную цель: поработить, завоевать другие территории и народы. Это был мир, где все были друг для друга реальными или потенциальными врагами. На этом строились международные отношения. Этому же была подчинена и внутренняя политика. Миротворцы и пацифисты – всегда предатели, а патриоты – это те, которые либо защищают общество от врагов, либо ведут других на войну во имя высших интересов, чаще всего очень расплывчатых.

Но если бы этим дело и ограничивалось! Ситуация внутри стран во многом отражала те же тенденции. Так устроен мир, а с ним и человек, он не может выступать против справедливости, он должен быть всегда на стороне добра против зла. Вопрос в том, как интерпретировать справедливость, добро и зло…

Противостояние и подмена

Рабовладение, крепостное право, убийство на цирковых аренах во имя развлечения плебса, борьба с инакомыслящими и инаковерующими и многие другие ужасные вещи интерпретировались как не только вполне допустимые, но и отвечающие понятиям добра и зла. В этом смысле человек обладает очень податливым рассудком, он легко позволяет убедить себя в том, что же ему выгодно. Долгие тысячелетия на этих постулатах было основано человеческое общество. И чем страшнее были проявления жестокости, коварства, социального неравенства, тем более высокий уровень пропаганды требовался для оправдания всего этого набора. От имени и во имя Бога творились самые кровавые злодеяния. Им оправдывали даже изуверские деяния. Неверная жена побивается камнями – так Аллах велел. Еретик сжигается на костре – во имя чистоты учения. Политический противник гноится в тюрьме – так ведь власть, пусть самая жестокая и отвратительная, сакральна. Одни живут в нищете и работают целыми днями на тех, кто живет в роскоши и зачастую в праздности, – что ж, каждому свое.

Мир был крайне несправедлив, добро и зло постоянно менялись местами. Гигантские усилия тратились на обоснование этих подмен. Этот механизм, пусть с перебоями, но работал очень успешно на протяжении тысячелетий.

Неверно утверждать, что человечество никак не противостояло всему этому ни идейно, ни морально, ни в военном плане.

Было много восстаний униженных и угнетенных. Вот только сами угнетенные показывали себя не лучше, чем те порядки, против которых выступали. Вспомним Пугачевский бунт, когда крестьяне жестоко пытали помещиков и зверски расправлялись с ними. История свидетельствует: те, кто восставал, чаще всего использовали еще более жестокие методы. Зло порождало только зло – и ничего другого родить не могло, даже если рядилось в одежды добра.

Рано или поздно такая ситуация не могла не привести к катастрофе. В XIX столетии в ответ на вековую социальную несправедливость возник коммунизм, в XX веке ответом на политическую несправедливость стал его собрат – фашизм. Идеологии весьма разные, но они попытались решить один и тот же вопрос – предложить свой вариант справедливого устройства мира, свое видение добра и зла. Добро и зло в этих двух моделях окончательно поменялись местами. Многие полагали такое невозможным, однако, как показывает история, сочетание массированной пропаганды с безжалостным и тотальным насилием дает поразительные результаты. Можно убедить основную массу людей в чем угодно, заставить ее подчиняться и вести за собой во имя любых самых зверских целей.

Сходство между фашизмом и коммунизмом еще и в том, что противоречие между добром и злом они решают в пользу абсолютного зла, выдавая его за абсолютное добро. В итоге зло становится тотальным (или почти тотальным), так как любое противодействие ему выдается за зло. Оно как бы удваивается, его победить почти невозможно, так как оно пронизывает собою все поры общества. Зло торжествует до тех пор, пока не съедает самого себя. Фашизм был разгромлен. А коммунизм развалился под тяжестью своих собственных, не решаемых в его рамках проблем.

Западная трансформация

Западные страны шли другим путем. Примерно в середине XIX столетия, по мере развития демократической системы, там возникла тенденция к изменению политического ландшафта. Из сугубо антинародного он постепенно становился более уравновешенным. Процесс развивался очень противоречиво, с возвращением назад, но все же в целом неуклонно продвигался вперед.

Заблуждения времени привели к двум мировым войнам. Самый большой шок вызвала Вторая мировая, никто не ожидал от цивилизации такого страшного падения. Именно после этой войны в западном мире начался самый активный процесс внутренних и внешних перемен. Было бы неправильно говорить, что он был планомерным, что его направляла чья-то заботливая и мудрая рука. (Хотя были и такие явления, как денацификация Германии или демократизация Японии, проведенная американцами.) Но шок от двух гигантских мировых боен, от коммунизма и фашизма был таким, что потребовал пересмотра едва ли не всех основ общественного устройства, философских и идеологических представлений. Он имел много проявлений, можно назвать и скандинавский социализм, и государство всеобщего благосостояния в Германии. Но это лишь зримые его плоды. Главная же работа происходила на разных уровнях: политическом, социально-экономическом, психологическом. Это был комплексный подход, который базировался на единых ценностях.

До этого в мире еще не происходило такой важной и грандиозной работы по трансформации значений добра и зла. Восстанавливались подлинные гносеологические и онтологические их основы, ликвидировалась система подмены одного понятия другим. Это напоминало разматывание клубка нитей: каждая нить должна быть освобождена и отделена от других. Правда, стоит подчеркнуть, что процесс оказался возможным благодаря невиданному росту общего благосостояния. Не будь его, он вряд ли получил бы такое развитие. Экономический подъем привел к невиданному еще в истории феномену – приемлемому уровню жизни практически для всех. В итоге отпала потребность в постоянном насильственном перераспределении богатств, а результатом этого стали радикальное смягчение нравов, формирование совсем иной психологической, социальной и политической атмосферы.

Образовалось самое лучшее в истории общество, для которого характерны приверженность к свободе, демократии, толерантность, уважение прав личности, отвращение к агрессии, устранение религиозной и расовой нетерпимости.

Было бы наивно утверждать, что на Земле появилось идеальное общественное устройство. На такое нет смысла рассчитывать, но и продвижение вперед впечатляет. Выросли поколения наиболее свободных и терпимых людей из когда-либо живших на этой планете. В Европе, где веками шли бесчисленные войны, с 1945 года не было ни одного серьезного военного конфликта. А если и было несколько небольших, то исключительно ради того, чтобы предотвратить куда большую беду.

Развитие демократии и гуманизация всех сфер жизни привели к кардинальным сдвигам в психологии западного общества, позволили приблизиться к пониманию сути добра и зла, насколько это возможно для современного сознания.

По-иному складывалась после войны ситуация в СССР. Здесь снова возобладал коммунистический фундаментализм, ни о какой работе по определению добра и зла, отделению одного от другого не могло быть и речи. Их снова стали менять местами. Коммунистическое мракобесие, насилие над собственным народом и оккупированными странами подавались как самая прогрессивная и правильная политика, триумф добра над злом.

В СССР ничего не было сделано, чтобы перевернуть эту пирамиду. Короткий период перестройки, а затем появление демократической России дали надежду, что удастся вернуться к нормальным ценностям. Однако, несмотря на некоторые внешние изменения, не удалось трансформировать базис, основание. Оно сохранилось почти в неизменном виде. И мы переживаем сейчас постепенное возвращение к прежним клише. Нынешняя вакханалия – закономерный результат этого процесса.

На протяжении тысячелетий насилие воспринималось как важнейший элемент и политики, и просто человеческой жизни, с его помощью решалось множество задач. Тотальность и безжалостность насилия отражали уровень того сознания, в котором едва ли не целиком господствовало зло. Понятно, что насилие и зло связаны самым тесным образом: чем больше зла, тем больше насилия, и наоборот. Не случайно такие идеологии, как фашизм и коммунизм, считали насилие важнейшим инструментом осуществления своих замыслов и использовали его по полной программе.

Современные наиболее продвинутые общества тоже используют инструмент насилия; жизнь однозначно показывает, что без него невозможно существовать в современном мире. Однако, во-первых, оно весьма ограничено по пределам применения, а во-вторых, сопряжено с различными сложными процедурами. Это позволяет прибегать к насилию в основном лишь в тех случаях, когда все другие возможности исчерпаны.

Затолкав насилие в клетку, общество не могло не измениться очень существенно, оно просто было вынуждено искать иные пути решения проблем. А это, в свою очередь, привело к появлению качественно других парадигм. Как бы ни пыталось общество показать, что придерживается гуманистической ориентации, но если оно ориентируется на насилие, то всегда внутренне остается прежним.

* * *

Увы, в современной России понятия добра и зла по-прежнему перепутаны. И сейчас предпринимаются колоссальные усилия для восстановления прежней конфигурации: добро выдают за зло, зло – за добро. Все по Оруэллу: «Война – это мир. Свобода – это рабство».

Россия так и не решила своей главной исторической задачи – модернизации системы государственного управления, оно остается архаичным, с почти тотальным преобладанием государства над обществом. А государственный абсолютизм неизменно основывается на превалировании зла. В России не сформировалось гражданское общество; на Западе в какой-то момент государство согласилось с его появлением и перестало его уничтожать. И сейчас его слабые ростки почти полностью выполоты. Это открыло для государства все шлюзы для наводнения страны злом, и оно этой возможностью оперативно воспользовалось.

Нынешняя вакханалия пропаганды зла под видом добра наглядно показывает, насколько архаично российское общество, которое, как и прежде, в упоении путает эти два понятия. Народ и власть пришли к состоянию единства. Так было при большевистских вождях, так обстоят дела и сейчас. И это кардинально отличает Россию от многих стран.

Самое ужасное заключается в том, что российское общество, за исключением его небольшой части, не проявляет ни малейшего желания пересматривать, анализировать свое состояние и тем самым еще глубже погружается в трясину зла.

Как тут не напомнить слова пророка Иеремии: «Неужели я не накажу за это? – говорит Господь; и не отомстит душа Моя такому народу, как этот? Изумительное и ужасное совершается в сей земле; пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ Мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого?»