Сергей Никольский
Проблема – в уровне. И артефактов, и тех, кому они адресованы. Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru
«Посадим сад и еще сами успеем погулять в том саду….»
Из кинофильма
Алексея Германа
«Мой друг Иван Лапшин»
Недавно Александр Сокуров поделился наблюдением: «Вижу миллионы безграмотных людей не только с точки зрения родного языка, но и с точки зрения всеобщей грамотности – социальной и культурной. Абсолютно дремучее состояние людей, которых можно повести за собой под любыми знаменами: нацистскими, тоталитаристскими, националистическими».
Как бы в подтверждение этих слов эхом на постсоветском пространстве отозвался майдан. Ведь на нем не только протестовали против жуликов и воров и провозглашали идеалы справедливого общества. Там раздавали вилы как оружие ближнего боя со стоявшими в оцеплении солдатами ВВ. С этого же майдана радикальная молодежь отправлялась убивать милиционеров, выполнявших приказы о защите государства.
Можно сказать, что майдан – результат роста самосознания наиболее достойной части украинского общества. И это будет правда. Можно сказать – итог негодного управления со стороны убогой политической «элиты». И это тоже правда. Но стоит взглянуть на случившееся в более длительной исторической перспективе. Именно она, как мне представляется, позволяет увидеть корни случившегося. И это корни тех деревьев, которые растут не только в Украине, но и в России.
Новый человек и насилие
Отречение Николая II и последовавший за этим большевистский переворот положили начало цивилизационному краху. Быстро выяснилось, что коммунистическая власть могла держаться только посредством уничтожения культуры и права, включая их носителей. Тем самым прервалась связь времен – важнейший, выработанный историей механизм развития человечества. Общество осталось без духовных вождей. Их место заняли фанатики или политиканы, среди которых по-настоящему образованных почти не было. «Великие дела эпохи совершали люди с такими слабостями, недостатками, иногда с преступными наклонностями, почти всегда с необычайно низким культурным уровнем… поскольку мы говорим об общей массе, а не об отдельных единицах или небольших группах», – свидетельствовал один из большевистских лидеров Евгений Преображенский. Точную оценку случившегося предложил философ Федор Степун: большевизм был невиданной в истории «фабрикой единообразных человеков». «Очевидно, – заключал он, – государственный деспотизм не так страшен своими политическими запретами, как своими культурно-педагогическими заданиями, своими замыслами о новом человеке и новом человечестве».
Средствами развития «нового» человека стали коммунистическая идея и насилие. Вместо права и культуры – главных цивилизующих инструментов, обеспечивающих «связь времен», изобрели эрзацы – «революционное правосознание» и «культуру социалистического реализма». Место критического осмысления прошлого и настоящего заняли фантазии о желаемом завтра. «Родиной стало будущее», – говорил Андрей Платонов.
Механизм естественной смены элит был заменен партийно-бюрократическим назначением верхних слоев общества. Но поскольку в СССР, хотя и под контролем идеологии, в то время еще действовали социальные лифты, в талантливом народе нашлось достаточно личностей, сумевших взобраться на общественные вершины. А культура, хотя и была пропущена через идеологический фильтр, в малой своей части все же выжила и отчасти сохранила свою цивилизаторскую роль.
Имперский СССР унаследовал и удержал почти все колониальные завоевания России, в которых допускались известные этнонациональные особенности. В результате ленинско-сталинской политики русское население центра страны сделалось экономически наиболее обделенной группой среди всех национальных групп России, и по этой причине у «колоний» не было оснований выступать против «паразитизма метрополии». У всего населения «переформатировалась» память: для зрелых людей действовал запрет на те ее области, которые дискредитировали власть; для молодежи сочинены сказки про советский строй. Страна жила за железным занавесом, и население верило, что вокруг враги. В сознание успешно внедрялись идеи о «временных трудностях сегодняшнего дня» и о «научно обеспеченном светлом завтра».
В прозрачном мире
Произошедшее в Европе в начале ХХ века «восстание масс» (Ортега-и-Гассет) в конце века докатилось и до России. Все социальные слои получили доступ практически ко всем благам культуры, которые были придуманы и изобретены элитами и к творению которых массы отношения не имели. Массы объединили девизом «Потребляй!». Для успешности процесса сложные артефакты культуры примитивизировались, а не поддающиеся упрощению – отодвигались на задний план. На Западе для сосуществования с новыми варварами изобрели два средства: раздельное культивирование высокой и массовой культур и еще более жесткое закрепление в общественном сознании идеи верховенства права. Второе позволило левым начать истерику по поводу расцвета полицейских государств.
Иной была ситуация в СССР. У нас принципиально исключалась идея деления социальных слоев на «высшие» и «низшие». Высокая культура имела возможность обретаться по краям общественного поля, доступ к которым был открыт, а массовой не позволялось опускаться до попсы. Что же до «традиционной скрепы» самовластья («русский народ не может без твердой руки») и декоративного права, то в СССР они обрели новую жизнь.
Разрушение железного занавеса в новой России и процесс глобализации в конце ХХ века сделали мир прозрачным не только горизонтально (актуально), но и вертикально (исторически). Прежние возможности «переформатирования» памяти сильно сузились. Коммунистическая идея «светлого завтра» умерла. Русская «метрополия» и нерусские «колонии» сменили прежнюю диспозицию. Ротация верхних общественных слоев не используется, социальные лифты разрушены.
В итоге ни одна из основ имперского СССР не получила органического продолжения. Потенциал предшествующей стадии развития не только не востребован, но в значительной мере разрушен. Наступил новый «разрыв времен». Не ясно направление дальнейшего развития, да и сам «разрыв» не осознан как первостепенная историческая задача. Ситуация патовая: общество не может развиваться и не может не развиваться. Украина в эту пропасть уже свалилась. Что Россия?
 |
| Все культурненько, все пристойненько...
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото) |
Культурная катастрофа
На смену группе хаотично возникших в 90-е годы «сильнейших» субъектов исторического действия в начале нулевых пришли «кентавры», соединившие собственность и власть. Скоро обнаружился их главный исторический порок – невозможность обеспечить естественное течение исторического процесса посредством социальных лифтов. Стал намечаться третий за сто лет «разрыв времен».
Проблема «кентавров» известна. Закрепить передачу по наследству власти нельзя, а восстановить действие социальных лифтов без потери контроля посредством личной власти невозможно – созданная общественная конструкция рухнет. Идеологии как системы представлений о прошлом, настоящем и приемлемом для всего общества будущем у «кентавров» нет. Их без меры затянувшаяся политика (мимикрия, создание симулякров, вечное откладывание на завтра) исчезает как шагреневая кожа. До времени эта общественная конструкция поддерживается сырьевым экономическим базисом. Но труп уже смердит.
До времени эта политика обеспечивает поддержку власти со стороны наименее просвещенного и инертного большинства (людья), в том числе активно культивируемого самой властью (об этом – моя статья «Людьё. Главной проблемой российского общества является качество человека», см. «НГ» от 22.01.14).
Образование, наука и высокая культура – главные производители подлинных элит, конкурирующие с наличной властью и обеспечивающие связь времен своими продуктами, образцами поведения и моральным авторитетом, – как возможные конкуренты разрушаются. Предпринимаются попытки сделать их послушными исполнителями. Но поставить их на службу, отняв свободу, – значит уничтожить.
Все способы сохранить власть в условиях варварства и несвободы были испробованы в сталинском СССР, в отношении которого часто говорят, что сейчас не то время и все изменилось. Но, как верно говорил герой фильма Николая Досталя «Завещание Ленина», «не может быть другого времени, если люди остались прежними».
По этой причине попытки проведения сегодня «старой новой» политики если и не ведут к масштабному пополнению лагерей, то стимулируют отток из страны части подлинной общественной элиты. В итоге «качество жизни» и «качество человека» неуклонно снижаются, а страна в креативном и – шире – культурном отношении делается все менее конкурентоспособной. Впереди – членство в клубе третьеразрядных стран с воспоминаниями о славном историческом и культурном прошлом.
Диагноз неутешителен. В России разворачивается полномасштабная культурная катастрофа. Первое: утрачено содержание культуры. Ее подлинные смыслы и ценности заменены муляжами, которые используются в целях «приличий», удобства или выгоды. Культурная жизнь стала аналогом рыночного обмена и ориентирована на «оказание услуг». И второе: деградировал национальный культурный слой. Он рассеян, раздроблен, дезориентирован, лишен престижа. Он исключен из участия в сферах политики, экономики, образования, культурного строительства, почти не самовоспроизводится, заражен скепсисом и пессимизмом.
Доживающие свой век «последние могикане» – носители культуры с ее представлениями и памятью о том, «как должно быть», – это, может быть, последний шанс страны остаться в числе развитых и культурных. Надежды, что новый день обещает подвижников, готовых работать на идею «великой России», нет. Не исключено, что при снижении жизненного уровня и наличном низком уровне культурности (просвещенности, образованности, нравственности, правосознания, религиозности) развитие чревато событиями украинского хаоса.
Процесс воссоздания
Изменить сложившееся положение может выполнение двух задач развития страны: полномасштабное восстановление верховенства права и окультуривание общества – массированное восстановление и развитие культуры. Право создает фундамент гражданственности, объединяющий население, инструмент строительства человеком собственной жизни на началах согласия. Но право – враг самодержавия и неизбежно связанного с ним насилия. Если право превращают в подчиненный механизм и включают в систему самодержавных государственных инструментов, то это исключает самостроительную культурную деятельность человека. Другие регуляторы – религия и этничность – с точки зрения жизнеспособности общества выполняют хотя и важную, но второстепенную функцию. Если право и культура отодвигаются властью на задний план, то место на авансцене занимают клерикализм и национализм с идеями «чистой веры» и «чистой крови». Как этой катастрофы избежать?
Главная трудность для нас в том, что в деле установления доминирующей роли права и культуры в качестве основ коллективной жизнедеятельности мы не имеем серьезного исторического опыта. Насколько глубоко мы «упали» и насколько «безнадежны» как ученики – вопрос давнишний и открытый. Известно, что еще в середине ХIХ столетия Александр Герцен предупреждал: «Долгое рабство – факт неслучайный, оно, конечно, отвечает какой-то особенности национального характера. Эта особенность может быть поглощена, побеждена другими, но может победить и она. Если Россия способна примириться с существующим порядком вещей, то нет у нее впереди будущего, на которое мы возлагаем надежды».
Как начать движение по спасительному пути? Очевидно, что на одиночек или на небольшие группы выходцев из подлинной элиты надежды слабы. Но эта историческая задача и не для них. Ей, «элите элит», назначено иное – взрастить широкий культурный слой, который и примет на себя работу по «переустройству» русского мира.
Выход из культурной катастрофы в первую очередь предполагает ликвидацию ее последствий и выработку представлений о ее восстановлении. Нужен точный и объективный, не искаженный бюрократическими, религиозными, партийными, этнонациональными или какими-то иными групповыми предпочтениями анализ существующего положения вещей. В этом направлении многое сделано, но нет серьезных обобщений, систематического «мониторинга» меняющейся культурной реальности. На основе научного анализа необходимо запустить процесс восстановления широкого слоя российской культурной элиты для ликвидации «разрыва времен».
Реализация такой задачи возможна только через целенаправленное сотрудничество живущих ныне «носителей культуры» с государственными институтами и независимой, экономически состоятельной, национально ориентированной и реалистически мыслящей частью общества, прежде всего с крупным бизнесом и общественными организациями. Деятельность «элиты элит» должна протекать во всех общественных стратах, слоях и группах.
Дальнейшая задача широкого слоя воссозданной элиты – сделаться субъектом общественных перемен, то есть той силой, которая ясно понимает общие цели и перспективы, подчиняет им частные интересы, может и желает предъявить обществу образцы поведения и деятельности во всех сферах экономики, политики, науки, искусства, образования и т.д. В конечном счете новая элита должна стать ответственной национальной культурной аристократией, взять на себя управление страной.
Первоочередные задачи «элиты элит» – переопределение целей, переориентация школьного и вузовского образования, восстановление исторической памяти с неизбежным искренним покаянием или ясной гордостью по отношению к конкретным эпизодам отечественной истории. Должен произойти радикальный поворот к пониманию образования как необходимой формы духовного и интеллектуального роста человеческой личности. Переформатирование системы образования – от дошкольного до высшего – тот узловой пункт, с которого должно начаться движение по созданию необходимого России нового широкого культурного слоя.
Процесс воссоздания российской элиты должен быть прозрачным, подвергаться критическому обсуждению на всех уровнях и максимально публичным. Не должна идти речь о «касте посвященных», «рабочих группах» или подпольных обществах «общественного спасения». Следует открыто обсуждать проблемы, связанные с созданием новой элиты, системы преференций для нее, обеспечения ей «режима максимального благоприятствования» в общественно значимых делах. Для этого наряду с прочим потребуется и продуманная система ее материального и морального стимулирования. Нельзя допустить, чтобы люди из этого слоя уезжали из страны. Россия больше не может позволить себе интеллектуального и нравственного оскудения. Такую работу надо вести долго и непрерывно, популяризируя и закрепляя каждый достигнутый успех. Быстрого результата не будет. Проблема слишком серьезна. Вопрос – есть ли политическая воля, хватит ли сил и будет ли достаточной государственная и общественная поддержка усилий такого рода?
Дарья Гармоненко 
