Яков Гилинский
Приобретение или хранение наркотиков без цели сбыта... Соразмерно ли наказание преступлению? Фото PhotoXPress.ru
связанных с иллюзией контроля
Николас Луман
В нынешнем мире постмодерна растет разнообразие проявлений девиантности – поведения, нарушающего установленные государством (право) или выработанные обществом (мораль) нормы. Сбывается «прогноз» П. Хиггинса и Р. Батлера: «Феномен девиации – интегральное будущее общества» (Higgins P., Butler R. Understanding Deviance. McGraw-Hill Book Company, 1982).
Происходит размывание границ между «девиантным» и «нормальным» поведением. Одновременно наблюдается «кризис наказания» – неэффективность традиционных форм социального контроля над преступным и вообще девиантным поведением. В этих условиях все более важной становится выработка стратегии и тактики социального контроля над преступностью и иными негативными проявлениями девиантности (пьянством, наркотизмом, коррупцией, проституцией, самоубийствами и др.).
Социальный контроль – это совокупность средств и методов воздействия общества на различные формы девиантного поведения с целью их элиминирования (устранения) или сокращения, минимизации.
Возможно, стремление к порядку является врожденным для человека. Однако социальная практика ХХ века с двумя мировыми войнами, холодной войной, сотнями локальных войн, гитлеровскими и ленинско-сталинскими концлагерями, геноцидом, правым и левым экстремизмом, терроризмом, фундаментализмом и т.д. и т.п. разрушила все иллюзии и мифы относительно «порядка» и возможностей социального контроля. А в эпоху постмодерна сложилась ситуация, которую Зигмунт Бауман образно описал 21 апреля 2011 года в своем выступлении перед студентами МГУ: «Мы летим в самолете без экипажа в аэропорт, который еще не спроектирован…»
Между тем независимо от того, иллюзорен социальный контроль над девиантностью или нет, общество и государство всегда будут предпринимать попытки элиминировать или минимизировать нежелательные «здесь и сейчас» виды девиантного поведения.
Девиантность в современной России
Проблема социального контроля чрезвычайно актуальна для современной России в силу значительной распространенности различных девиантных проявлений.
Россия занимает ведущее место в мире по уровню убийств (в расчете на 100 тыс. населения), уступая в этом отношении только некоторым странам Африки и Латинской Америки.
Одно из первых мест в мире занимает Россия и по уровню самоубийств, а по уровню детских и подростковых самоубийств – первое место (Демоскоп Weekly, 537-538. URL: http: //www. demoscope. ru/weekly/2013/0537/tema05.php; Самоубийства в современном мире. URL: http: //www. memoid. ru/node/Samoubijstva_v_sovremennom_mire).
Первое место в мире у России по душевому потреблению алкоголя – по разным источникам, от 15 до 18 л чистого алкоголя на человека. Мы опережаем здесь такие винодельческие страны, как Франция, Италия, Испания, Португалия. При этом в России крайне неблагоприятна структура потребляемых алкогольных изделий: водка, самогон (не говоря уже о денатурате и жидкости для чистки окон), в отличие от «винопьющих» и «пивопьющих» стран Западной Европы и Северной Америки.
Россия разделяет с Украиной и Нигерией первые три места в мире по различным показателям (жертвы, преступники, транзит) торговли людьми (К. Кангаспунта. Отображение ситуации, касающейся торговли людьми: предварительные выводы анализа базы данных о торговле людьми// Форум по проблемам преступности и общества. 2003, Т. 3, №1-2).
Значительно у нас и наркопотребление (хотя в этом виде девиантности мы занимаем среднее положение, не будучи лидерами).
Хорошо известна тотальная коррумпированность всех ветвей и уровней власти России. Так, по данным Transparency International, Россия входит в группу стран с наибольшим распространением коррупции наряду с такими странами, как Кения, Камбоджа, Лаос, Папуа – Новая Гвинея, Таджикистан, Конго (2010), Гондурас, Иран, Казахстан (2012).
Российская организованная преступность сращивается с правоохранительными органами и местной властью («кущевский феномен»). По словам председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, «с каждым днем становится все очевиднее, что сращивание власти и криминала по модели, которую сейчас называют «кущевской», не уникально. Что то же самое (или нечто сходное) происходило и в других местах: в Новосибирске, Энгельсе, Гусь-Хрустальном, Березовске и так далее… Всем очевидно, что в этом случае наше государство превратится из криминализованного в криминальное» («Российская газета», 10.12.10).
Все это обусловливает повышенную значимость системы социального контроля в России.
Законодательство и правоприменение
Конечно, как в любом государстве, в России существует сложившаяся система социального контроля над преступностью и иными негативными социальными явлениями. Это прежде всего полиция, органы расследования, прокуратура, суды, ФСКН, ФСО, ФСБ, ФСИН и др. В каждом из этих органов немало честных и профессиональных работников. Но, к сожалению, зачастую не они определяют ситуацию. Провозглашаемые de jure в Конституции РФ и иных правовых актах принципы правового государства, законности, равенства всех перед законом, справедливости, гуманизма и т.п. ежедневно нарушаются de facto.
Сегодня наблюдается бесконечная, бессмысленная, при крайне низкой юридической технике криминализация деяний, не представляющих опасности (к этому ведет деятельность Госдумы, уже удостоившейся такого определения, как «безумный принтер»). Более того, такие законы и законопроекты, как уголовная или административная ответственность за «пропаганду нетрадиционной сексуальной ориентации», «оскорбление чувств верующих», «оскорбление патриотических чувств» и т.п., способны вызвать лишь негативные последствия: рост ксенофобии (включая гомофобию), преступления на почве ненависти или вражды (hate crimes), неосновательное осуждение граждан de facto по политическим мотивам.
Ну а правоприменительная деятельность следует за законодательной.
Незаконно, с моей точки зрения, осуждение девушек из Pussy Riot за «хулиганство» (ст. 213 УК РФ) при отсутствии в их действиях состава преступления. Отсутствуют необходимые признаки объективной стороны, предусмотренные ст. 213 УК: а) не было «применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия», б) не было мотивов «политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды». Был перформанс в не очень продуманном месте, что могло повлечь максимум административную ответственность за мелкое хулиганство.
Еще нелепее и непрофессиональнее выглядит предъявленное участникам Greenpeace скандальное обвинение в пиратстве при отсутствии всех трех элементов объективной стороны (ст. 227 УК). Вот они: 1) «нападение на морское или речное судно» (платформа не является ни тем, ни другим); 2) «в целях завладения чужим имуществом» (экологические цели Greenpeace известны всему миру); 3) «совершенное с применением насилия или угрозой его применения» (не было ни того, ни другого). По иронии, все три элемента состава преступления, предусмотренного ст. 227 УК, были в действиях российских пограничников, захвативших судно Greenpeace… Кстати, состав ст. 213 УК также отсутствует в действиях гринписовцев – по ранее изложенным основаниям.
Политически мотивированные процессы («болотное дело», вышеупомянутые дела Pussy Riot и Greenpeace, «лесное дело» в отношении Алексея Навального и др.), зависимые судьи, выполняющие «указания свыше», – все это наносит ущерб и конкретным людям, и правовой системе, и престижу России.
Полиция
Основная задача полиции – защита населения от преступных и иных противоправных посягательств, обеспечение общественной безопасности. Полиция – сервисная служба по оказанию соответствующих услуг населению (за счет налогоплательщиков). Это принцип концепции community policing, заложенный и в ст. 1 Закона «О полиции РФ»: «Полиция предназначена для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства… для противодействия преступности, охраны общественного порядка, собственности и для обеспечения общественной безопасности».
Вместе с тем благодаря бездействию полиции, когда надо действовать (помощь жертвам преступлений, поиск преступников), и ее незаконным действиям (неосновательные задержания, взятки, фальсификация «дел», пытки) полиция превратилась в «пугало» для населения.
О крайне низком уровне доверия граждан к правоохранительным органам свидетельствуют и результаты многочисленных опросов населения, проводимых Левада-Центром и другими социологическими службами.
Служба исполнения наказания
Недоброкачественное расследование и неправосудные приговоры дополняются архаичной системой ФСИН, наследницей ГУЛАГа-ГУИНа, с колониями, неведомыми цивилизованным странам, и страшными СИЗО.
Пытки сопровождают деятельность наших «исправительных» учреждений: «Пресс-хаты» в СИЗО, пыточные колонии, пытки в «обычных» колониях. В 2004–2005 годах под нашим руководством было проведено эмпирическое исследование пыток в пяти регионах России (Санкт-Петербург, Псков, Нижний Новгород, Республика Коми, Чита). Результаты опубликованы в монографии «Социология насилия. Произвол правоохранительных органов глазами граждан (Нижний Новгород, 2007). В частности, от 40 до 60% заключенных подвергались пыткам еще до вынесения приговора. Недавно опубликованные материалы подтверждают, что ничего не изменилось в лучшую сторону (Доклад российских неправительственных организаций по соблюдению Российской Федерацией Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания в период 2006–2012 годов. М., 2012).
Антинаркотическая политика
Крайне архаична деятельность ФСКН по контролю за оборотом наркотиков. Жесткая политика – все запрещать, всех сажать – принципиально отличается от мировой практики и приводит к негативным последствиям.
Наркопотребление сопровождает всю историю человечества. Наркотические средства наряду с алкоголем выполняют социальные функции – анестезирующую (снятие или уменьшение боли), седативную (успокаивающую), психостимулирующую (наряду с кофе и чаем), интегративную («трубка мира» индейцев, «застолье» в СССР, в России), идентифицирующую (показатель принадлежности к определенной группе, субкультуре), престижно-статусную (французский коньяк, кокаин), протестную.
Уничтожить наркопотребление так же невозможно, как уничтожить преступность, проституцию и иные виды нежелательного поведения. Необходима разумная, научно обоснованная, достаточно либеральная (мы имеем дело с людьми, чаще всего – молодыми) антинаркотическая политика. Об этом говорится и в ежегодных докладах Управления ООН по наркотикам и преступности, и в научной литературе (см., например: Кристи Н., Бруун К. Удобный враг. Наркополитика в Скандинавии. 2-е изд. СПб., 2013; Тимофеев Л. Наркобизнес: Начальная теория экономической отрасли. М., 1998).
Производные каннабиса (марихуана) легализованы сегодня в Нидерландах и Чехии, в Цюрихе и Христиании (Копенгаген), в трех штатах США. В странах Западной Европы давно легализована заместительная терапия, позволяющая наркоманам поддерживать существование, а подчас и вести активный образ жизни. В России все это запрещено под страхом уголовного наказания.
По инициативе ФСКН было запрещено ветеринарам употреблять наркоз (кетамин) при операциях на животных (2004), что привело к массовой гибели домашних животных от болевого шока; был введен запрет на выращивание мака на приусадебных участках (2005), а в ряде регионов – на продажу выпечных изделий с маком; были арестованы руководители фирмы «Софэкс» за легальную торговлю легальным этиловым эфиром (2006); наложен запрет на свободную продажу марганцовки (марганцовокислый калий) в аптеках (2007). Зато «борцы с наркотиками» нередко «крышуют» наркобизнес, о чем свидетельствуют многочисленные дела.
* * *
Эта безумная жажда запретительства характерна и для законодателя, и для правоохранительных ведомств современной России, что не может не приводить к негативным для общества последствиям.
Между тем без разумного, выверенного, законного, находящегося в рамках правового поля социального контроля над преступностью, пьянством, наркопотреблением, коррупцией, организованной преступностью общество не может нормально существовать и развиваться. Необходима продуманная реальная (а не на словах) реформа всей правоохранительной и судебной системы России.
Дарья Гармоненко