Сергей Киселев
Фундаментальные противоречия между государственным статусом Петербургской, Советской, а теперь вот Российской академии и ее структурным обликом добровольного научного общества продолжаются до сих пор. Фото PhotoXPress.ru
Пожалуй, наиболее часто поминалось всуе имя великого реформатора Петра Первого, который якобы переворачивается в гробу в Петропавловской крепости от того циничного хамства и невежества, с которым некие «темные силы» пытаются очернить славные традиции науки и образования, заложенные им некогда в Российском государстве и унаследованные во многом даже безбожниками-большевиками.
Возникает первый вопрос: а почему, собственно, говоря о якобы уничтожении науки в стране, ставится знак равенства между понятиями «российская наука» и «российская академия наук»? Конечно, в РАН в целом сосредоточена большая доля интеллектуального, технического, кадрового потенциала российской науки, но ведь далеко не вся! В последние годы наука как раз таки наиболее активно развивается в федеральных университетах, ГНЦ, государственных научных корпорациях и НПО.
То есть налицо элементарная, сознательная подмена понятий. Этим же грешит и само беспрерывное заклинание о неприкосновенности академии наук как еще одном «птенце гнезда Петрова» и наследнице великой АН СССР, среди членов которой были Ландау, Курчатов, Королев, Вавилов, Келдыш и множество других всемирно известных ученых. Это заклинание автоматически произносилось академией каждый раз в ответ на любые критические замечания. Но встает вопрос о, собственно, легитимности РАН как правопреемницы Академии наук СССР.
В 1991 году на обломках Советского Союза стали формироваться новые российские структуры, одной из которых и стала академия наук, как казалось, созданная на базе Академии наук СССР. В соответствии с постановлением Верховного совета РФ от 18 июня 1991 года была образована Российская академия наук, в нее мог вступить любой член Академии наук СССР, имеющий российское гражданство. Не придраться, как казалось бы. В соответствии с решением президиума Верховного совета был образован оргкомитет РАН, председателем которого стал мало кому известный екатеринбургский математик Юрий Осипов, а его заместителем – доктор химических наук Абдулах Микитаев. Оргкомитет насчитывал 32 члена, среди которых наряду с академиками АН СССР половину составляли народные депутаты РФ, естественно, далеко не все имевшие отношение к науке. Очень быстро по стране было выделено 11 избирательных округов, в каждом из которых образовали оргкомитет из трех человек, а затем этот оргкомитет выдвинул еще около 250 выборщиков, из которых к АН СССР имели отношение только 80. Дальше – следите за руками: 7 декабря 1991 года эта пестрая компания провела выборы, обогатив отечественную науку целой плеядой «декабристов» – академиков, среди которых такие «выдающиеся ученые», как Руслан Хасбулатов, ныне покойный Борис Березовский, Владимир Шорин, калужский губернатор Александр Дерягин, а также нынешние «столпы» российской науки Владимир Фортов, Виктор Костюк, Владимир Захаров, и этот ряд можно продолжить еще парой десятков ныне здравствующих администраторов от науки. И лишь только после того как эти люди сформировали костяк руководства новой академии, захватив в ней все главенствующие позиции и осуществив как раз тот самый рейдерский захват, в новую академию разрешили влиться и остальным, действительно настоящим академикам – членам бывшей АН СССР. С того декабрьского дня целых 22 года эта группировка от науки во главе с Юрием Осиповым четко и планомерно выстраивала жестко структурированную, иерархичную, действующую в собственных интересах корпорацию – эдакий синедрион, который по сей день правит академией наук по очень далеким от демократических принципам.
Естественно, что всякое вмешательство извне в эту устоявшуюся структуру со стороны и первого российского министра науки Бориса Салтыкова, и позже Андрея Фурсенко, и последнее – Дмитрия Ливанова воспринималось предельно негативно. Жесткая критика РАН началась еще в начале нулевых годов, но все это время благодаря усилиям ее руководства спускалась на тормозах.
Сегодня в ответ на начавшуюся реформу РАН ее руководители прежде всего негодуют, что эта реформа – удар по науке, по каждому конкретному научному сотруднику академических институтов. Но давайте разберемся, кто же выиграет и проиграет от грядущих перемен после объявленной реформы? Наиболее очевидна постоянная подмена позиций и интересов многотысячных «простых» сотрудников академии наук и ее верхушки. Надо понимать, что основная масса научных сотрудников академии не имеет ничего общего с управлением собственностью РАН и с административной частью академического сообщества, давно выродившегося в псевдонаучную бюрократию. По-другому и быть не может – президиум РАН, ее огромный аппарат непосредственно управляют ресурсами, то есть все они являются именно чиновниками. К науке они в основном имеют уже очень отдаленное отношение, зато самое прямое – к премиям, званиям, мельканию на страницах СМИ и главное – к немалым денежным потокам, идущим через академию в последние годы. Львиная доля государственного финансирования РАН остается в руках администрации и лишь малая толика перепадает тем самым рядовым сотрудникам, которые действительно занимаются наукой и находятся сейчас, по сути, в роли вассалов. Ни для кого не секрет, что подавляющее большинство академических институтов пребывают в состоянии мерзости запустения, научные сотрудники не могут купить даже реактивы, расходные материалы на свои эксперименты, целые этажи научных институтов сдаются в аренду под банки, салоны красоты, магазины и рестораны. Ответ от руководства институтов и академии один – государство не дает денег на науку, поэтому выкручиваемся с арендой. В этом во многом убедили и научных сотрудников: мол, откажемся от аренды, так бумагу не на что будет купить.
Безусловно, в начале 1990-х годов финансирование науки государством упало до критически низкого уровня. В условиях тогдашнего развала во всех без исключения областях и острейшего бюджетного дефицита в правительстве страны пошли на беспрецедентный шаг, разрешив руководству РАН компенсировать недостаток бюджетных средств использованием государственного имущества, а именно площадей академических институтов, для сдачи в аренду. Получаемые от этого средства нельзя было использовать на зарплату, они предназначались для ремонта зданий, закупки оборудования и другие научные цели. То есть идея была здравая, но эффект оказался совершенно разлагающим и очень быстро научная деятельность стала по сути вторичной, ведь средства от аренды превратились в основной, фактически бесконтрольный источник дохода директоров академических институтов и руководства академии. Зримая иллюстрация этого – Ленинский проспект в Москве, когда-то именовавшийся магистралью науки. Теперь по этой магистрали огромные, роскошные здания институтов практически все украшены красочными вывесками различных учреждений, с наукой не связанных никак, начиная с банка «Лефко», ресторана «Гастрономика», «Чайхоны номер 1», «Лаки кар», «Твойдодыр», ВТБ24 и так далее. Можно совершить увлекательную экскурсию по местам бывшей научной славы.
Даже допуская доходы от аренды своего же, подчеркнем еще раз, имущества как вынужденную меру в голодные 90-е годы для поддержания научной деятельности, государство вводило эту меру как временную. По данным издания «Коммерсантъ» за 2012 год на финансирование РАН из федерального бюджета пошло 65,4 млрд. руб. А, например, в 2010 году доходы от предпринимательской деятельности учреждений РАН составили 22,9 млрд. руб. (нелишне заметить, что это официальные данные, а сколько не попало в сводки!) В рамках столь внушительного федерального бюджета были выделены целевые средства на приборы, минимальная зарплата в РАН достигла 30 тыс. руб. Мы не будем здесь касаться вопроса о более чем скромной отдаче научными результатами от вложенных средств, а продолжим тему с арендой. Закономерен вопрос, почему же аренда продолжает жить и здравствовать в институтах РАН? Ответ очевиден – кто же по доброй воле расстанется с таким легким и непрозрачным источником доходов? Как утверждает сейчас Владимир Фортов, средства от аренды отнюдь не являются решающими в бюджете РАН. Ну так почему же от нее до сих пор не отказались господа ученые чиновники, ведь это ну совсем никак не помогало им в научных исследованиях! А до сотрудников лабораторий и научных отделов уж точно от этих средств доходили бесконечно малые величины – свидетельством тому состояние самих академических институтов, в большинстве своем даже не ремонтировавшихся десятилетиями.
Вслед за арендой еще одним источником доходов для верхушки академии стали инвестпроекты, в рамках которых щедро использовались государственные земли. Очень быстро произошла фундаментальная подмена понятий – государственное имущество, земли академическая верхушка стала воспринимать как свою вотчину, на которой можно вместо новых корпусов институтов строить элитные жилые дома (только два примера – комплекс «Монолит» на территории ГЕОХИ РАН, элитный дом на территории Института физпроблем РАН), гостиницы, открывать рестораны и, наоборот, закрывать бывшие пионерские лагеря (под строительство коттеджей), академическую больницу на улице Стасовой (также под инвестпроект строительства элитной недвижимости). Об успешной деятельности на этой ниве академиков Месяца, Леонтьева, Козлова и их подельников СМИ уже начали писать. Это только верхушка айсберга – сколько еще предстоит узнать, благо наконец деятельностью этих предприимчивых «ученых» заинтересовался отнюдь не Нобелевский комитет, а Счетная палата и специальный отдел по борьбе с экономическими преступлениями ФСБ.
Риторический вопрос в этой связи и нобелевскому лауреату академику Алферову, который гневно восклицает о рейдерском захвате собственности РАН: как же государство может захватить то, что принадлежит государству же, полномочия которого как собственника закреплены за Росимуществом и его подразделениями? Какая-то оговорка по Фрейду получается, ведь тому же академику можно задать еще много вопросов и по поводу присужденной самому себе премии «Глобальная энергия» в 500 тыс. долл., и его, далекого от научного, руководства Санкт-Петербургским физтехом и одновременно гостиничным комплексом «Наука» Научного центра РАН. В бизнес-проектах, правда, ему активно помогает сын Иван – председатель правления алферовского фонда, одновременно председатель Инновационного и административного управления Санкт-Петербургского академического университета – научно-образовательного центра нанотехнологий РАН, которого, увы, не удалось сделать депутатом Государственной Думы – почему-то от иркутской фракции.
В середине нулевых годов в академии работала комиссия Минимущества, пришедшая туда после специального обращения ФСБ России. По выводам комиссии руководство РАН «вертело» федеральной собственностью как хотело, возводя офисно-жилые здания в самом центре Москвы через подставные фирмы, получив таким образом по примерным подсчетам в свой карман до 5 млрд. руб. Однако дальше выводов тогда дело не пошло. Есть надежда, что скоро мы узнаем о тех многочисленных ненаучных экспериментах, которыми последние лет двадцать так увлекалась определенная часть администраторов от науки, – готовый сценарий для многосерийного сериала «Следствие ведут...».
Сценарием для следующего сериала может стать кипучая выборная деятельность, также служившая не последним источником доходов для определенной группы академических чиновников. Тут известные нравы византийского, мадридского и всех прочих дворов просто меркнут, так как механизмы сговора, прямого или косвенного подкупа, подтасовок, замены пунктов устава достигли совершенства именно в РАН. Достаточно посмотреть на фамилии избранных за последнее десятилетие в ряды членов академии олигархов, депутатов, сенаторов, представителей властных элит, не говоря уже о таких «мелочах», как выборы детей, жен и прочих чад и домочадцев зачастую в свои же отделения. Это бывший вице-премьер Алешин, губернатор Хабаровского края Ишаев, сенатор и миллиардер Фетисов, банкир Гарегин Тосунян, владелец «Северных верфей» Кузык, приснопамятный Шамхалов и т.д. – список этот очень внушительный. Чиновники и политики регулярно баллотировались в члены РАН, дело даже дошло до скандала в 2006 году, когда наблюдалось просто засилье таких кандидатов, о чем начали писать в СМИ, несмотря на защиту «элитных» кандидатов со стороны тогдашнего президента РАН Юрия Осипова и вице-президента Александра Некипелова. В итоге ряды «властных» кандидатов поредели и в члены академии выбились только глава комитета Госдумы по делам СНГ Андрей Кокошин и вице-губернатор Ленинградской области Григорий Двас. Не надо, думаю, пояснять, что, выбирая нужных людей, обладающих большим административным, материальным потенциалом, руководство РАН повышало свое влияние, получало многие выгоды, даже не только материальные. Пуская представителей власти в свои ряды, академическая верхушка рассчитывала также на их защиту в случае чересчур уж активных наездов о необходимости начать наконец реформы в академии. На это, в частности, обратил внимание Фортова Владимир Путин, говоря о том, что в «последние годы наряду с людьми, известными в мире науки, которые много сделали для прикладной и фундаментальной науки, в рядах академии все чаще и чаще мелькают фамилии моих коллег различных ведомств, чиновников высокого уровня. Они – люди очень активные, уважаемые, имеющие определенные рычаги влияния на все сферы деятельности, в том числе на научную. Надо, конечно, проанализировать, какой реальный вклад они внесли в науку и как дальше строить свою деятельность: в административных структурах или в научной сфере».
Уже упоминавшийся тезис противников реформы о блицкриге, снеге на голову в виде свалившегося с неба проекта, также не соответствует истине. Вначале мы говорили и об одном из самых жестких критиков академии Борисе Салтыкове, и об Андрее Фурсенко и Дмитрии Ливанове. К чести последнего, надо отметить его абсолютно последовательную линию в этом вопросе, начиная со статьи в «Эксперте» в 2009 году и заканчивая сегодняшним ожесточенным противостоянием. Изучая историю вопроса, я наткнулся на любопытную статью Гавриила Хромова, кстати, ученого из академического института, в журнале «Отечественные записки» за 2002 год. Не могу не привести цитату оттуда: «Фундаментальное противоречие между государственными статусом и ответственностью Петербургской, советской, а теперь вот Российской академии наук и ее структурным обликом добровольного научного общества, этакого закрытого привилегированного «клуба по интересам», почему-то оплачиваемого государством, преследует ее на протяжении всей ее истории. Перманентный конфликт во взаимоотношениях корпорации членов академии с научной средой и обществом неоднократно обострялся в периоды политических пертурбаций. Это противоречие нельзя разрешить логически, о чем отлично известно в самой академической корпорации... В близком, как и в дальнем, прошлом корпорация академиков исправно продолжала подавлять реформистские поползновения, изредка возникавшие и в ее собственной среде».
Действительно, все разговоры о якобы начавшемся самореформировании академии так разговорами и остались. Например, пресловутое уменьшение числа отделений на самом деле заключалось в том, что отделения, сливаясь, образовывали внутри себя секции. Таким образом, выборный процесс становился еще более контролируемым, так как теперь шансов протолкнуть своего или, наоборот, «зарубить» ненужного кандидата, проходящего через три ступени выборов – на секции, затем в отделении и потом на общем собрании, стало еще больше. То есть под видом реформы был на самом деле усилен контроль за выборным процессом. Как уже упоминалось, первое виртуозное владение техникой замены пунктов устава было продемонстрировано руководством РАН еще в 1991 году на переходе от АН СССР к РАН. А вот перед последними состоявшимися выборами Юрия Осипова в 2008 году, понимая, что большинства в две трети от голосующих на общем собрании добиться будет почти невозможно, быстро поменяли порог прохождения до 50%, то есть налицо манипуляции уставом, изменения правил игры в зависимости от ситуации.
Отдельная тема – это существование членов-корреспондентов как исторического недоразумения, возведенного в необходимый элемент академических выборных игр. Очевидно, что члены-корреспонденты в своей массе – более молодая, активная и многочисленная прослойка академического сообщества, то есть по всей логике на них и надо делать ставку в реформировании академии и в развитии науки в стране вообще. Но у академической верхушки своя логика, ведь существование этой «низшей» научной касты – отличное поле для манипуляций на выборах. Обещаете, допустим, вы такому молодому членкору свое содействие в выборах в академики, он, естественно, старается изо всех сил благодетелю – академику услужить и в научном, и в организационном, да мало ли еще в каких планах можно быть полезным. А потом на выборах что-то идет не так, и добровольно-принудительная барщина продолжается – и так можно не одно десятилетие гнаться за этой призрачной идеей фикс. Естественно, что пункт об отмене членкорства вызвал наибольшую ярость академиков, в итоге вопрос отсрочен на три года. Что ж, кастовая система в Индии до сих пор существует – и ничего! Только нашим членкорам бы определиться – готовы они двигаться дальше, активно работать, иметь карьерный и социальный лифт или остаться «на подтанцовках» в академическом театре. А на данный момент настоящими пострадавшими от всех баталий по реформе в итоге оказались именно они, так как их второсортность академики отстояли с непримиримостью, достойной другого применения.
Очень надеюсь, что такие положения в реформе, которые удалось отстоять, как временный мораторий на выборы, очищение академических рядов от незанятых наукой политиков и бизнесменов, укрупнение системы академий, изменение системы управления имуществом, поможет наконец сдвинуть дело реформирования РАН с мертвой точки и позволит ей заняться своим прямым предназначением – развитием науки. И наконец изменится странный статус академии «государство в государстве».
Дарья Гармоненко