Евгений Бажанов
Изображения драконов относятся к числу привычных символов Китая. На снимке: Шанхайская фондовая биржа. Фото Reuters
Глобальный контекст
Во-первых, сохраняется нестабильность мировой экономической системы, кризисы периодически вспыхивают в различных регионах, сотрясая всю мировую политику.
Во-вторых, нарастают многочисленные глобальные угрозы, в том числе смертельно опасные. Взять хотя бы распространение ядерного оружия, которое назревает одновременно на Дальнем и Среднем Востоке и способно породить всеохватывающую цепную реакцию.
В-третьих, после окончания холодной войны Вашингтон взял курс на установление своей глобальной гегемонии, стремясь силой или угрозой силы подавить оппонентов. Такая политика вызывает растущее сопротивление и провоцирует дальнейшее обострение международных отношений.
Еще одна реальность современного мира – противоречия между многими государствами. Некоторые из противоречий способны достигать высокого накала и выливаться в конфликты. Самой распространенной причиной конфликтов остаются споры из-за границ и территории. Отдельные из споров настолько остры, что уже принимали форму вооруженной борьбы.
Следующая по распространенности категория конфликтов – этнорелигиозные. Они подчас переплетены с погранично-территориальными, как между Израилем и арабами, армянами и азербайджанцами, греками и турками, сербами и югославскими мусульманами, индийцами и пакистанцами.
Есть и конфликты, связанные с притеснением нацменьшинств. Сохраняются отдельные идеологические конфликты. Среди прочих мотивов противоречий фигурируют борьба за ресурсы, проблемы экологии, миграции, беженцев, а также терроризм, наркобизнес.
В-четвертых, значительное число государств испытывает серьезные внутренние трудности из-за социально-экономических язв, разлада в этнических, религиозных, племенных и клановых отношениях, изъянов в политическом устройстве. Наиболее кричащий пример являет собой арабский мир. Но не застрахован от внутренних катаклизмов никто, включая Китай, Соединенные Штаты, Европу.
Взлет китайского дракона
Очевидно и то, что вокруг самого Китая завязывается узел напряженности. По мере роста могущества КНР действует на мировой арене все более энергично и напористо, стремится участвовать в формировании новой, многополюсной системы международных отношений, преодолевать доминирование Запада.
У китайцев после во многом неудачного ХХ столетия, когда иностранные державы зачастую понукали Срединной империей, опять просыпается инстинкт величия. И появляется уверенность в собственных силах.
В первой половине 1980-х годов китайские политические деятели жаловались, что живут под дамокловым мечом советской угрозы. Для образности речи говорили даже, что не спят от страха по ночам, а днем не могут есть, ибо палочки для еды не слушаются их дрожащих рук. Сейчас те же политики в частных беседах заявляют, например, что им безразлично, кто является президентом России, ибо «никакой российский политик не посмеет выступить против КНР».
А один китайский чиновник, разъясняя разницу между регулярной китайской армией и народным ополчением в провинции Чжэцзян, заметил: «Ополчение гораздо слабее, чем регулярные войска, но, разумеется, сильнее российской армии». Другой чиновник из провинции Фуцзянь, что напротив острова Тайвань, так ответил на вопрос о том, страшно ли было во время эскалации напряженности в Тайваньском проливе весной 1996 года: «Страшно было американцам; они послали к берегам Тайваня авианосцы, понимая, что, если начнется заваруха, мы не только мокрого места не оставим от этих кораблей, но и пощекочем нервы всей Америке».
На теоретическом уровне в Поднебесной прорабатывается тема китайского величия и потенциального лидерства в мире. В статьях журналистов и особенно ученых все чаще встречается тезис о том, что Китаю уготована ведущая роль в XXI столетии. Утверждается, например, что Китай – та сила, которая помогла третьему миру «встать во весь рост и бросить вызов богатым странам», что «в XXI столетии центр тяжести человечества переместится в Азию, где будет возвышаться исполинский Китай».
Проводится мысль о необходимости для Китая участвовать в обсуждении и решении животрепещущих проблем современности в ООН, присутствовать на пяти континентах и влиять на события там, во всем и всегда иметь собственное, независимое мнение, обладать наравне с другими великими державами ядерным потенциалом, догнать наиболее развитые государства по основным показателям совокупной мощи.
Что касается Азиатско-Тихоокеанского региона, то здесь доминирующая роль КНР в XXI столетии преподносится как нечто само собой разумеющееся, вытекающее из факторов исторического, географического, демографического, экономического, культурного, военного характера.
Успехи Китая, как и других стран конфуцианского ареала (сначала Японии, потом Южной Кореи, Сингапура, Тайваня), способствуют разговорам в Поднебесной о том, что конфуцианство в конечном счете потеснит все другие идеологии и станет путеводной звездой развития человечества на долгосрочную перспективу. Утверждается, что лишь эта древняя идеология способна спасти человечество от технизации и моральной деградации, от войн и религиозно-этнических конфликтов, научить всех людей и все государства жить по совести, мирно и взаимовыгодно взаимодействовать друг с другом.
Возрастание мощи и амбиций Китая порождают в окружающем мире опасения, страхи и, как следствие, призывы сдержать восточного дракона. Существуют такие страхи и в российском обществе. Звучат предостережения о том, что Китай постепенно вытесняет Россию из Центральной Азии, расхищает наши природные богатства, подспудно осуществляет демографическую экспансию на российском Дальнем Востоке, а накопив мощь, обрушится на Россию с вооруженной агрессией.
Возникает вопрос: как действовать России с учетом названных обстоятельств? Можно, конечно, акцентировать внимание на проблемах и гадать о будущем. Но думаю, что это непродуктивный путь уже хотя бы потому, что будущее предсказать архисложно. Кстати, в начале XX века были ученые и политики, которые утверждали, что главная опасность России будет исходить от Китая. На самом деле враг пришел с Запада, мы воевали на двух мировых войнах именно там. Можно продолжать пророчествовать, но мы все равно не отгадаем будущего. Зато спровоцируем трения, которые вовсе необязательны. Муссируя тезис о китайской угрозе, мы будем вызывать раздражение у китайцев, накручивать самих себя и в конце концов испортим отношения с Китаем.
Долгосрочное партнерство
У нас есть основания рассматривать поднимающегося китайского исполина в качестве своего долгосрочного, надежного партнера.
Почему? Во-первых, потому что Пекин испытывает возрастающее давление со стороны Вашингтона, не желающего делить мировое лидерство с кем бы то ни было. В противодействии американской гегемонии Китаю нужны партнеры, попутчики, а Москва выглядит неплохим попутчиком. С одной стороны, Россия не угрожает сейчас Китаю, она сравнительно слаба для этого. А с другой стороны, Россия тоже не желает американской гегемонии и готова ей противостоять.
Есть другие факторы, способствующие российско-китайскому сближению. Кроме соперничества с Соединенными Штатами, КНР сталкивается с иными проблемами на международной арене. Это трения с Японией, Индией, странами Юго-Восточной Азии. Это тайваньская проблема. Существуют серьезные внутренние трудности: экономические, социальные, этнические, идеологические, экологические и т.д. Китай, как велосипедист, должен все время крутить педали реформ. Если отвлечется на что-то, остановится – может упасть. В таких сложных условиях Пекину весьма выгодно сохранять мирную обстановку на севере, вдоль 4-тысячекилометровой границы с Россией. Нам такая граница тоже необходима, и обе стороны прилагают максимум усилий к поддержанию дружественной атмосферы во взаимных отношениях.
Россию и КНР сближает и то обстоятельство, что обе страны заняты реформами. Когда и мы, и китайцы были коммунистами, то называли друг друга врагами идеологическими, а затем и военно-политическими. Сейчас, когда у нас официально вроде бы разные идеологии, мы тем не менее лучше чувствуем и понимаем друг друга, ибо решаем схожие внутренние задачи реформирования. Китайцы видят, что мы уважаем их за успехи в реформах, что пытаемся в чем-то перенять их опыт. Естественно, это вызывает у КНР позитивные эмоции, особенно на фоне того, что США оказывают давление на китайцев. Ситуация выглядит так, что американцы хотят затормозить подъем Китая, а мы высказываем усилиям китайцев поддержку. В Китае называют Россию своим надежным тылом. У нас, в свою очередь, есть основания считать КНР тылом России.
И, наконец, четвертый фактор, который сближает РФ с КНР, – это взаимодополняемость наших экономик. Китай на долгосрочную перспективу будет нуждаться во все возрастающих количествах энергоносителей из Сибири и Дальнего Востока, в наших технологиях, особенно военных. Мы же, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы экспортировать энергоносители в КНР и через КНР в другие страны АТР. Мы также заинтересованы в том, чтобы покупать в Китае товары, импортировать китайскую рабочую силу, привлекать оттуда финансовые и технологические ресурсы.
Именно фактор тесного двустороннего сотрудничества, взаимодополняемости экономик РФ и КНР должен являться главным в определении нашего подхода к Китаю. Сибирь и Дальний Восток надо развивать.
Возможны два способа действий. Первый – закрыть Дальний Восток и Сибирь и делать все с опорой на собственные силы. К чему это приведет? Нам не удастся решить социально-экономические задачи собственными усилиями, но мы наверняка поссоримся с китайцами и другими соседями, если закроем границу для них. Более того, через 40–50 лет соседи смогут голыми руками взять наши отсталые земли на востоке под свой контроль.
Другой способ преодоления отсталости – сотрудничать с китайцами, но не только с ними, а и с корейцами, и с японцами, и со странами Юго-Восточной Азии, со всеми, кто хочет участвовать в развитии производительных сил Сибири и Дальнего Востока. Что это даст? Во-первых, иностранцы начнут конкурировать между собой, и никто не сможет добиться там гегемонии. Во-вторых, восточные районы станут сильнее, более развиты и в них будет проживать больше россиян. И даже если в перспективе что-то случится между РФ и соседями, нам легче будет эти районы оборонять. И в-третьих, углубится взаимозависимость. Китайцы, японцы и все остальные, кто вкладывает в Сибирь и Дальний Восток деньги, работают там, проникнутся интересом к процветанию этих районов.
Не следует вместе с тем игнорировать фактор близости геополитических интересов Москвы и Пекина, которые упоминался выше. Геополитическое сотрудничество с Пекином полезно, вопрос лишь в том, в каких пределах его осуществлять. На сей счет высказываются различные мнения. Согласно одной точке зрения, нам следует взять на вооружение древнюю китайскую стратагему – «сидя на горе, наблюдать за схваткой тигров». Пусть, мол, США, Китай, Япония и другие дерутся в Азиатско-Тихоокеанском регионе, ослабляют друг друга. И чем дольше они дерутся, тем дольше будут не в состоянии посягать на наши интересы. Более того, начнут, как «женихи», ухаживать за «российской невестой», завлекать ее в свой лагерь.
Сторонники такой линии поведения игнорируют, однако, то очевидное обстоятельство, что «схватка тигров» будет нагнетать напряженность, раскручивать маховик гонки вооружений, затруднять распутывание региональных конфликтных узлов, препятствовать экономическому сотрудничеству. Россия, не имеющая сейчас ни возможностей, ни желания участвовать в этом великодержавном соперничестве, будет и дальше оттесняться, особенно в АТР, на вторые роли, все больше отставать от ведущих игроков не только в экономической, но и военно-политической областях. Да и вообще, борьба за лидерство в АТР – весьма опасное явление. Нынешняя обстановка на Востоке напоминает ту, которая возникла на Западе во второй половине XIX века после объединения Германии. Тогда в результате изменения баланса сил обострилась борьба за перераспределение власти в международных отношениях, и человечество провалилось в пучину глобальной бойни.
Сторонники другой точки зрения призывают Москву вступить в военный союз с Пекином, заточенный против американского гегемонизма. В Китае тоже порой раздаются голоса в пользу союза, особенно из среды военных аналитиков. Китайское руководство, может быть, и считает полезным попугивать оппонентов такой перспективой, но на самом деле не намерено переходить Рубикон в соперничестве с США. Америка – ценный партнер Китая в торгово-экономической, научно-технической, образовательной и многих других сферах. Диалог с Вашингтоном необходим Пекину и для обеспечения безопасности – собственной, региональной, глобальной. Некоторые китайские политологи утверждают, что Соединенные Штаты – самый важный партнер Китая. Официальный Пекин отвергает предложения Вашингтона вдвоем «порулить человечеством», но китайскому самолюбию, несомненно, льстит сама постановка вопроса о том, что именно КНР наравне с США несет главную ответственность за мир и развитие в XXI веке.
Не нужен российско-китайский военный союз и нам: мы станем заложниками чужих интересов, окажемся втянуты в не относящиеся к России конфликты. Одновременно подорвем всю глобальную систему взаимоотношений с США и их союзниками. Не лишнее в данной связи напомнить, что Москва в 1950-х годах состояла с Поднебесной в военно-политическом союзе, который не только быстро распался, но и переродился в нешуточную вражду. Китайское руководство, кстати, еще в 1982 году сформулировало линию на невступление в альянсы с великими державами, объясняя, что союзнические отношения «могут ослабить волю КНР сопротивляться негативным действиям партнера, попыткам использовать Китай в ущерб его интересам». Указывалось и на то, что подобный союз будет «препятствовать нормальным контактам с другими странами мира».
Действительно, союзник от союзника всегда очень многого хочет. Завтра Пекину захочется начать войну против мятежного острова Тайвань и как союзника нас попросят присоединиться. Москва воздержится, и это станет началом конца нашего союзничества.
Но допустим, что российско-китайский военный альянс все-таки сохранится. К чему это приведет? К всеобщей конфронтации и, в конце концов, к третьей мировой войне, которая, естественно, не нужна ни нам, ни китайцам.
Поэтому сотрудничество с Китаем в геополитической области, как мне кажется, должно состоять в том, чтобы мы, оставаясь в рамках нормальных отношений, а еще лучше сотрудничества с США, и вообще с Западом, понуждали Вашингтон и его союзников вести дело к многополюсному миру, где полюса не соперничали бы друг с другом, как бывало в прошлом, а сотрудничали. Для такого сотрудничества есть база – ООН, региональные международные организации, международное право. Есть и обширная повестка дня для многостороннего сотрудничества. Это известные проблемы: международный терроризм, распространение ядерного оружия, масса локальных конфликтов начиная от ситуации на Корейском полуострове и кончая тем, что происходит в Африке. Это вопросы экологии, наркоторговли, оргпреступности, развития отстающих стран.
Возвращаясь же к главному и важнейшему направлению наших отношений с КНР (сотрудничеству в модернизации Сибири и Дальнего Востока, совместному развитию двух соседних гигантов), нужно отметить, что китайцы (вразрез со страхами о демографической агрессии со стороны Поднебесной) пока не очень активны на российском рынке. Как впрочем, и другие представители АТР.
Причина очевидна, это – неблагоприятная конъюнктура отечественного рынка. По показателю удобства ведения бизнеса Россия, согласно исследованию Всемирного банка, занимает 112-е место (из 185) на земном шаре.
От китайцев можно услышать различные жалобы на инвестиционный климат в России. Самое, пожалуй, главное – дороговизна рабочей силы. Конечно, россияне не должны желать сокращения собственной зарплаты, но знать о данном обстоятельстве полезно. Следующим минусом являются высокие тарифы на транспортные перевозки, электроэнергию, газ. На единицу продукции расходы на эти цели в России превышают показатели в Китае в два раза, в Германии, Великобритании и США – раз в восемь-девять. А ведь территория у нас огромная, гонять составы с оборудованием и продукцией приходится на тысячи километров (не то что где-нибудь в Сингапуре или Голландии). К высоким тарифам надо добавить заоблачные цены на жилье, питание и прочие бытовые нужды.
Не устраивает китайских бизнесменов неразвитость инфраструктуры российской экономики. Как, например, привлекали капиталы из-за рубежа сами китайцы? В декабре 1978 года руководство КНР приняло решение создать в пограничных районах страны четыре специальные экономические зоны (СЭЗ). За два года построили их инфраструктуру – дороги, водо- и газопроводы, линии электропередачи, морские и воздушные порты, обеспечили телефонную и телексную связь. Одновременно создали промышленные центры с современным жилым фондом, магазинами, детскими садами, школами, университетами, поликлиниками, учреждениями культуры. Не забыли и о досуге инвесторов, им были предоставлены загородные виллы, ипподромы, пляжи, пикниковые лужайки, зоны для охоты и рыбной ловли и т.д. В России – констатируют китайские бизнесмены – ничего подобного государство не делает.
Отпугивает инвесторов налоговый пресс. Налоги съедают половину прибыли. Повсюду, добавляют бизнесмены, предусмотрены льготы для капвложений в передовые отрасли экономики, но в России и этого нет. Запутанная процедура получения разрешения на работу, регистрации, прохождения таможни, оформления прав на возведение хозяйственных объектов. Как заметил китайский дипломат, иностранным компаниям приходится собирать столько документов, что, сложенные стопкой, они возвышались бы на несколько метров.
Сетуют бизнесмены из АТР на изменчивость и непредсказуемость законодательства, касающегося их деятельности. Бывает так: что приветствовалось и даже всячески поощрялось еще вчера, сегодня попадает под запрет. В результате инвесторы терпят урон и разоряются.
Настоящий бич – коррупция. Не раз слышал от китайских представителей такое сравнение: в КНР тоже запредельная коррупция, но там, если дашь взятку, то тебе сделают, что обещали; в России же все равно могут обмануть. Особенно жалуются бизнесмены на коррупцию в правоохранительных и судебных органах.
И наконец, китайцы утверждают, что мы не очень дружелюбно и с пониманием к ним относимся. Инвесторов порой воспринимают у нас как дедов морозов. От них требуют бесконечные уступки и благодеяния. Мысль о том, что гость сам приехал в Россию подзаработать, почему-то не посещает головы некоторых чиновников и хозяйственников. Более того, нередко звучат резкие упреки в адрес китайских «купцов», пытающихся, мол, «обогатиться за наш счет».
Что можно сказать в заключение? Надо, видимо, избавиться от недостатков, и тогда мы нарастим ту мягкую силу, которая будет притягивать в Россию китайские капиталы и технологии. Тем самым, во-первых, Сибирь и Дальний Восток, и в целом Россия, станут гораздо более успешно развиваться. Во-вторых, будет крепнуть основа нашего долгосрочного, на века, сотрудничества с Поднебесной. И мы перестанем бояться китайского дракона.
Дарья Гармоненко