После перформанса

В «деле Pussy Riot» не выиграл никто, а проиграли все.
Фото Reuters

Против обыкновения август 2012 года прошел в России без катастроф. Главными событиями месяца, по данным Левада-Центра, стали Олимпийские игры в Лондоне (2/3 опрошенных) и суд над участницами группы Pussy Riot, который упомянул каждый четвертый (см. http://www.levada.ru/23-08-2012).

Если считать мартовское выступление участниц группы в храме Христа Спасителя перформансом, на чем настаивают искусствоведы и чем он реально являлся, то это наиболее успешное и эффективное действие такого рода за всю историю России, да и в мире подобных взорвавших общество акций вряд ли было много. Действительно, саму акцию и ее последствия обсуждали все СМИ, причем не только российские, но и мировые. Об участницах высказались чуть ли не все мировые политики, включая первых лиц государства Российского, Pussy Riot полны социальные сети, их обсуждали буквально повсюду. Ничего похожего у нас не было никогда.

Вообще говоря, перформанс – не только и не столько сама акция, сколько ее продолжение, социальная активность по ее поводу. Что именно говорят, как к ней относятся – не так важно, главное, что акцию заметили, она никого не оставила равнодушной. Только вот начинался этот перформанс как событие провокационно-политическое, продолжился обсуждением личности участниц, а зачастую и осуждением, а закончился уголовным делом и совершенно реальным приговором. Более того, в Госдуме уже появилось предложение принять закон, согласно которому оскорбление чувств верующих станет уголовным преступлением. А это слишком серьезно, чтобы говорить об успешном перформансе.

Но и суд, и предложения в Думе относятся к августу и сентябрю, а сама акция отнюдь не была важным событием марта, активный общественный резонанс начался позже, а мог и не начаться. Для общества оказалось более важным не то, что совершили девушки, а то, как поступили с ними. Конечно, одно можно считать последствием другого, но весьма опосредованно. Устроив перформанс в храме, девушки хотели общественной реакции, иначе зачем он был нужен. Но оказалось, что они вольно или невольно вступили в конфликт с очень серьезными социально-политическими силами, причем в сложный для них момент. Когда рыбак закидывает удочку в воду, он не всегда знает, клюнет ли рыба и что это будет за рыба. Вот и здесь: государство, Церковь, да и общество, если бы они были здоровы и устойчивы, могли бы не клюнуть на наживку, пропустить ее, чего с высокой вероятностью можно было ожидать. Но этого не произошло. А почему эта провокация вызвала такой невероятный резонанс, я и попробую проанализировать, используя данные опросов Левада-Центра, сбора подписей в поддержку участниц группы и дискуссий в Интернете.

Время и место

Еще в апреле, то есть через месяц после акции, ничего о ней не слышала почти половина россиян, а внимательно следили за событиями лишь 4%. В июле уже три четверти жителей России знали об акции, а 10% внимательно следили за происходящим. В августе, когда состоялся суд, тех, кто ничего об этом не слышал, стало совсем мало, а количество следивших за событиями заметно возросло. Еще раз повторю, если бы власти и Церковь не придали этой акции (если хотите, выходке) такого значения, не стали преследовать девушек, то обо всем этом очень быстро забыли бы. Но произошло это в момент, когда и государство, и Церковь просто не могли не отозваться и не проявить силу. Уже несколько месяцев лихорадило Москву, массовые митинги шли один за другим, легитимность выборов значительной частью активного населения была поставлена под сомнение, а тут «Богородица, Путина прогони!». Да и авторитет РПЦ как раз в это время начал проблематизироваться, как никогда ранее. Вокруг церковных иерархов возникла серия скандалов, заметно ударивших по их имиджу, да и имиджу Церкви в целом. В России существует всего три авторитетных социальных института – президент, РПЦ и армия, и акция, которая длилась несколько минут, сумела болезненно затронуть интересы двух из них, только армия осталась в стороне. Государство и президент, институт Православной церкви болезненно реагировали на то, что они теряют массовую поддержку, и нужен, даже необходим был повод поддержку вернуть. А когда повод требуется, он обязательно находится. Казалось, что выступление Pussy Riot для этого прекрасно подходит.

Преступление и наказание

Было очевидно, что девушки и их поступок не вызвали и не могли вызвать симпатии и сочувствия у населения. Поэтому активная раскрутка перформанса как богохульства, издевательства над всем святым, могла вызвать у верующих, да и неверующих, осуждение, а потому сочувствие и симпатию к «униженным и оскорбленным», то есть к Церкви. Да и сами девушки воспринимались обществом негативно. Половина из участников опроса Левада-Центра, слышавших о «деле Pussy Riot», полагают, что они грубо нарушили нормы общественной морали, и лишь 5% считают, что они не должны понести наказания. Вопрос только в том, какого наказания они заслуживают.

Половина россиян уверена, что было бы достаточно крупного штрафа или принудительных работ, 1/5 – заключения на небольшой срок и лишь 1/6 полагает, что это должен быть тюремный срок не менее двух лет. Как мы знаем, именно такой срок был назначен судом, и он показался людям чрезмерным, слишком жестоким. Массовое сознание девушек не оправдало, симпатия к ним не появилась, но, стремясь показать свою силу, государство и Церковь скорее проиграли. Ценность силы для общественного сознания высока, но еще ценнее справедливость.

В данном случае соразмерность наказания совершенному «преступлению» была явно нарушена, а потому действия по отношению к девушкам восприняты как жестокость и несправедливость. Гораздо эффективнее для государства и Церкви было бы, раскрутив дело, показать свою способность к прощению и милосердию, чего люди от них и ждут.

Вызов обществу?

А теперь еще об одном важном участнике событий – об обществе. Сегодня наше общество в значительной мере дезориентировано с точки зрения понимания норм этики и морали. Вопрос «Что такое хорошо и что такое плохо?» для многих болезненен и открыт. На интернет-форумах идут дискуссии о том, как воспитывать детей, какие ценности прививать, и такие вопросы обычно не находят ответов. При этом обычно ностальгически вспоминают советские времена, когда все было ясно.

Очень трудно людям жить в постмодернистском обществе, где границы добра и зла размыты, одно и другое так переплетено, что люди теряют нравственные ориентиры. Вот и тут общество всколыхнулось: насколько допустимо поступать таким образом? Первоначально ответ казался ясным – недопустимо. Но когда начались репрессии, это перестало быть очевидным.

Сторонники Pussy Riot, чувствуя, что девушки не находят общественной поддержки, пытались как-то сгладить их поступок. В частности, использовался следующий ход: храм Христа Спасителя – не храм, там торгуют, занимаются не духовной деятельностью, а чем-то совсем другим, поэтому девушки ничего особенно не нарушили. Некоторые искусствоведы объясняли, что это нонконформистское искусство и этические вопросы не должны ставиться вообще, поскольку искусство не должно иметь рамок, иначе оно не развивается. Трудно было придумать более неудачный способ защиты, поскольку для общества исключительно важно эти рамки как раз найти, разметить для себя этическое пространство четко и ясно, особенно если чья-то деятельность носит протестный и провокационный характер.

Наиболее яркое представление об отношении общества к поступку группы и действиям государства, Церкви и суда по отношению к ним дает анализ того, как шел сбор подписей в поддержку группы, инициированный представителями интеллигенции (см. http://www.echo.msk.ru/doc/903154-echo.html). Что заставило людей поставить подписи под этим обращением: поддержка акции Pussy Riot, сочувствие девушкам, которых судят слишком строго, недовольство действиями властей и позицией РПЦ или что-то другое?

«Отпустите этих дур, идиоты!»

Обращение появилось в Интернете 28 июня, когда стало ясно, что девушкам грозит реальный срок заключения, подписи под ним поставили очень известные в стране люди: актеры, музыканты, писатели. Это люди с разными политическими позициями: кто-то был доверенным лицом Владимира Путина во время предвыборной кампании, кто-то участвовал в протестных митингах под антипутинскими лозунгами. Это очень существенно, поскольку предлагалось из политической плоскости перейти в плоскость этическую – призвать власть проявить милосердие.

Обращение подписали 50 тыс. человек, что достаточно много, но вдвое меньше числа поставивших подписи под обращением в поддержку Светланы Бахминой. Большей массовости помешала этическая дилемма – для многих подписаться значит поддержать поступок девушек, а не только выразить неприятие столь сурового наказания. А симпатии акция не вызвала практически ни у кого. Чтобы отчасти снять эту проблему, в тексте указано, что подписавшиеся по-разному оценивают морально-этическую сторону действий участниц (иными словами, ее не поддерживают), но их действия не являются уголовным преступлением.

Когда у нас идут подобного рода сборы подписей, в них участвуют преимущественно мужчины (на этот раз их 70%), главным образом из Москвы (половина подписавшихся) и Санкт-Петербурга (20%). Еще четверть составили жители областных центров. А вот профессиональный состав подписавшихся на этот раз необычен – почти четверть составили представители творческих профессий, чего раньше не было. Отчасти это обусловлено тем, что инициировали сбор подписей представители творческой интеллигенции. А отчасти тем, что им оказалось легче абстрагироваться от морально-этической стороны проблемы, которая была столь сложной и болезненной для всех, кто как-то задумывался о «деле Pussy Riot». Далее следуют инженеры, преподаватели вузов и научные работники, пенсионеры. Как обычно, подписалось очень мало студентов и школьников.

Кроме указания своего имени люди могли оставить комментарий – почему они подписались под обращением. Этот материал позволяет понять, что же думают люди, стремящиеся помочь Pussy Riot, об их действиях и о том, что им грозит столь суровое наказание. Главное для подписавшихся – не то, что совершили девушки, а то, почему они это сделали и как на их поступок отреагировали государство и РПЦ. Во многих случаях подпись под обращением и комментарий – только повод открыто сказать, что они думают о государстве, РПЦ и судебной системе. Я отмечала, что акция была поводом для власти показать свою силу и ее понимание справедливости, но и для поддержавших девушек это во многом тоже повод высказаться. Так и работает настоящий перформанс, только не всегда он от актеров требует «полной гибели всерьез».

Открытых слов поддержки девушкам высказывается очень мало, но все-таки они есть: «Молодцы девочки. Умные, смелые, талантливые», «Pussy Riot: за вашу и нашу свободу» (здесь и далее цитаты из комментариев даются курсивом, орфография и пунктуация сохраняются. – Л.Б.). Абсолютное большинство написавших комментарии все-таки отмежевываются от их действий, но полагают, что с ними поступают гораздо более жестоко, чем они заслуживают: «Осуждаю поступок пусей, но тюрьма – это за гранью. Дали бы условное или исправительные работы», «Это не уголовное преступление. Хотя и отвратительное действие», «Поступок девчонок не одобряю. Но действия власти не одобряю тысячекратно…» И экспрессивное, но очень хорошо показывающее массовое отношение к ситуации высказывание: «Отпустите этих дур, идиоты!»

Так что же в поступке Pussy Riot кажется населению недопустимым? Конечно, есть немало людей, оскорбленных их антиклерикализмом и антипутинизмом, но гораздо больше тех, кто считает: храм – сакральное место, и такие действия – кощунство. Именно поэтому, кстати, защитники делают упор на «неполном соответствии» именно этого храма.

Идея сакральности храма универсальна, с таких позиций выступают и верующие, и атеисты. Даже попытки дискредитировать храм Христа Спасителя атеистами ведутся с христианских позиций. Это не говорит о глубоком православии населения, скорее является свидетельством того, что моральные нормы имеют в России только христианское происхождение, нет институтов, задающих ценности со светских позиций. Базовые моральные нормы практически не проблематизируются. Хорошо это или плохо для общества, в целом не очень религиозного? Думаю, что это просто неизбежно. Поскольку все морально-этические нормы, кроме самых базовых, размыты и неочевидны, нужны хоть какие-то «якоря». Не испытывая большой симпатии, участниц группы иногда благодарят за то, что своей провокацией они сделали доброе дело: «Девушкам спасибо за то, что открыли глаза многим на сегодняшнюю реальность». Что же это за реальность, что у человека открылись глаза только после того, как началось преследование девушек?

Хотя в панк-молитве Богородицу призывали прогнать Путина, о самом Путине в комментариях говорят мало, разговор ведется на институциональном уровне. Да, есть те, кто считает преследование девушек местью со стороны президента, но их явное меньшинство, как по данным опроса Левада-Центра (8%), так и среди подписавшихся: «Они спели «Богородица, Путина прогони!» и теперь стали личными врагами нашего президента. А что делает ВВП со своими личными врагами, всем хорошо известно», «Года через 2–3 любой, кто споет или расскажет анекдот про Путина В.В., будет уголовно преследоваться. Ничего не напоминает из истории?»

Гораздо важнее людям кажется то, что Россия возвращается к очень страшным временам, и неправедный, с точки зрения подписантов, суд над девушками – четкое этому свидетельство. В десятках комментариев повторяется, что мы идем или пришли к Средневековью или инквизиции. Причем эти записи исключительно экспрессивны, видно, что людям действительно страшно.

Большая часть комментариев касается РПЦ, которую обвиняют в том, что она превратилась в часть репрессивной государственной машины: «Пора остановить в России церковное бесовство! Я не против веры в Бога, я против засилия и навязывания идеологии РПЦ! Да, людям нужна вера в бога, а не ООО «РПЦ», «В РПЦ преданы забвению Христанские Заповеди. А ведь это основа Веры!», «Вот после таких процессов люди и начинают презирать православие и его последователей. Я сам православный, и мне жутко стыдно за то, что делают с этими девушками. Пора бы РПЦ МП хоть раз проявить христианское милосердие не только на словах».

В отличие от государственных институтов, которые массово не пользуются доверием населения, а потому жестокость с их стороны воспринимается как печальная, норма, отношение к институту Церкви весьма болезненное. Церковь верующие и многие неверующие хотят видеть институтом доброты и милосердия, высокой морали и нестяжательства. Когда этого не происходит, возникает болезненная реакция разочарования. Именно поэтому столь эмоционально люди реагируют на сращивание РПЦ с государством в «деле Pussy Riot»: «Сращивание церковных чиновников с властью – трагедия для страны», «Я против соединения церкви и государства, это приведет нас к новой инквизиции. Христианство знает один закон – любовь. Те, кто хочет распять молодых девушек за песенки в церкви, не имеют ничего общего с православием».

Это разочарование может приводить к разрыву понятий «Церковь» и «вера»: многие пишут о том, что они верят Богу, но не Церкви. Судя по всему, не оправдались надежды деятелей Церкви на то, что раскрутка «дела Pussy Riot», представленного как нападение на веру и православие, не только вызовет ненависть к девушкам, но и будет способствовать сплочению народа вокруг Церкви. Получается скорее наоборот. Обращает на себя внимание, что на форумах и в блогах в Интернете крайне мало записей, свидетельствующих о том, что православные чувствуют себя оскорбленными поступком Pussy Riot. Критика их действий не связана с конфессиональной принадлежностью, она находится в морально-этической сфере.

Следующая важная тема: оценки государства и правосудия в связи с «делом Pussy Riot». Авторы комментариев исходят из базовой посылки, что в нашей стране по-иному и быть не может: правосудие неправосудно, государство жестоко и несправедливо. Здесь нет такой боли, как когда речь идет о Церкви, скорее констатация фактов. Вот характерное высказывание, показывающее разницу в отношении к государству и Церкви: «Жестокость и бесстыдство государства возмущает, но мы давно привыкли. Но жестокость и бесстыдство церкви повергает в безнадежность и отчаяние». А самое частое слово, которое звучит в комментариях, – «позор»: «Их арест – позор для всех нас, особенно для главы государства и судебной власти!», «Мстить девчонкам – стыд и позор. Освободите, не позорьтесь дальше!», «Позор российского правосудия, позор российского государства», «Позор российской судебной системе. Позор власти. Стыдно за Родину». И если, когда речь идет о РПЦ, люди разделяют институт Церкви и христианство, то здесь разделяют государство с его судебной системой и родину, Россию.

Очень хочется любить свою страну, но доброй и милосердной, при этом сильной и процветающей, однако не получается. Как не получилось, мобилизовав общество на борьбу с «кощунницами», сплотиться вокруг государства.

В этом громком деле не выиграл никто, а проиграли все. Девушки получили серьезный срок заключения, будем надеяться, что при пересмотре дела он будет уменьшен. Ни государство, ни Церковь не усилили своих позиций, скорее ослабили. Общество не нашло ответов на мучительные вопросы: что же сегодня допустимо, а что нет, где и у кого искать нравственный закон?