2012-й

Протесты неизбежны. Отчаяние выводит людей на улицы.
Фото Reuters

2012 год – високосный во всех смыслах. Это год испытаний и перемен, которые отчасти уже идут, отчасти предстоят в стране.

Процессы политического развития на ближайшие годы будут определять два мегатренда: переформатирования взаимоотношений «общество–власть» и изменения организации власти, с одной стороны, и реконфигурации «Центр–регионы», с другой. Первое более наглядно и заметно в связи с протестной активностью, элементами политической реформы, расширяющейся дискуссией относительно стратегии социально-экономического и политического развития страны. Второе отрефлексировано куда меньше.

Политический кризис

Кризис, который начался в сентябре прошлого года, продолжается. Однако выплескивание социальных протестов на улицы крупных городов – это лишь внешнее его проявление, причины же кризиса и глубже, и серьезнее. Важно, что он произошел на пике популистской политики власти в преддверии больших федеральных выборов. Отсюда, с одной стороны, неожиданность произошедшего для власти и, с другой, невозможность его разрешения раздачей подарков – ведь он разразился в разгар предвыборного популизма.

Кризис, таким образом, двойной: это кризис во власти, связанный с объективным дряхлением режима, не имеющего встроенных механизмов самовоспроизводства; это и кризис во взаимоотношениях власти и общества. Причем проблемы, которые прорвались сейчас в виде массовых акций протеста, как показывают многие соцопросы, нарастали уже два-три года.

Трудно сказать, понимает ли власть суть кризиса. Пока ясно лишь то, что борется она главным образом не с самим кризисом, а с внешними его проявлениями, напоминая врача, который для борьбы с жаром перестает мерить температуру.

Разорванный социальный контракт

Действовавший много лет пакт о невмешательстве, по которому власть, обеспечивая рост уровня жизни, не вмешивается в жизнь граждан, а граждане не вмешиваются в «бизнес власти», сейчас фактически расторгнут. Причем привела к этому сама власть. Экономический кризис 2008 года усугубил проблемы, связанные с нарастающей неэффективностью власти, сделав ее неспособной выполнять свою часть пакта.

Где-то неэффективность власти пока заметна меньше или порог терпения выше, но и там без политической модернизации это лишь вопрос времени. К тому же первой на меняющуюся ситуацию реагирует наиболее активная часть общества, и, игнорируя ее выступления вместо того, чтобы совместно вырабатывать новый социальный контракт, власть совершает большую ошибку.

Протесты и дальше

Независимо от прямых политических последствий протесты декабря–июня уже сыграли огромную роль, запустив процесс трансформации политсистемы и накопления социального капитала, дав примеры эффективности коллективных действий.

Осенью, когда, вернувшись из летних отпусков, люди в полной мере ощутят болезненные последствия ряда уже предпринятых или планируемых действий правительства в плане повышения цен и тарифов в ЖКХ, реформирования бюджетной сферы, школьной реформы и др., можно ожидать новую серьезную волну протестов – социально-экономических и повсеместных.

Огромная ошибка власти, вытекающая из примата тактических задач над стратегическими, – это затягивание политической модернизации и неспособность погасить политические протесты в Москве и крупнейших городах. Проблема в том, что осенью неизбежны социально-экономические протесты, связанные как с уже реализуемыми решениями правительства (здесь и отложенный из-за выборов рост тарифов в ЖКХ и цен на бензин, и реформирование бюджетной сферы, и школьная реформа), так и с ухудшением экономического положения многих предприятий по причине экономического кризиса. Социально-экономическими протестами будет охвачена Россия-2 по Наталье Зубаревич – те самые средние промышленные города, которые сейчас считаются базой поддержки режима. Причем усиление экономического кризиса серьезно усугубит картину.

Власть не только не предотвратила опасность открытия «второго фронта» протестов, но и ничего не делает в плане политической подготовки к нарастанию протестов, сконцентрировавшись на полицейских приготовлениях. Слабость же оппозиции в ситуации нарастания социальных протестов не даст возможности канализовать негативную социальную энергию в парламентское русло.

Реформаторские уловки

Слабая изначально, она воспринимается Кремлем скорее как жест, как уступка, чем как модернизация, необходимая для выживания системы. Это стало очевидно, когда в процессе реализации заявленных Медведевым в декабре реформ они стали выхолащиваться, обставляться дополнительными ограничениями вроде «муниципального фильтра» в законе о выборах губернаторов.

Между тем, как самораскручивающаяся спираль, она начинает жить своей жизнью. И выстроенные властью запруды на пути регистрации партий или проведения губернаторских выборов долго не протянут. Наивно считать, что, скажем, назначив Виктора Басаргина на место Олега Чиркунова, власть оттянула выборы в Перми на пять лет.

Есть и сюжет с фактически заблокированным Путиным реформированием федеральных отношений, предложения по которому были разработаны рабочими группами Дмитрия Козака и Александра Хлопонина в конце прошлого года. Похоже, что и в этом случае Кремль рассматривал работу групп как демонстрацию пряника губернаторам, мотивирование региональных элит на выборах. После выборов же решили, что восстановления прямых губернаторских выборов будет достаточно.

Говоря о реформе, не следует забывать и о контрреформе – движении в противоположную сторону. Это и предложенная схема выборов в ГД, ухудшающая и запутывающая ситуацию; и закручивание гаек с законом о митингах; и демонстративная жесткость, запугивание протестующих; и реформирование Совета по гражданскому обществу…

Партии: от бумажных к реальным

Эта часть политической реформы задумывалась как выпускание пара.

Действия Кремля напоминают здесь реакцию иркутских властей в 2010 году на проигрыш выборов мэра Иркутска. Если на этих проигранных выборах власть устраняла всех мало-мальски сильных соперников своего кандидата, в результате чего он все равно проиграл, но слабому сопернику, то на проходивших полугодом позже выборах мэра Братска власть, наоборот, надеялась, что многочисленные кандидаты от оппозиции будут отнимать голоса друг у друга. И все равно проиграла!

Делая ставку на максимально фрагментированный партийный ландшафт, не разрешая партиям объединяться в блоки и т.д., власть фактически пилит под собой сук, закрывая возможность разрешения политического кризиса простой сменой партии у власти, ставя под риск выживание системы в целом.

Самое же важное заключается в том, что партиям вообще не отведено практически никакого места в нашей политической системе. Они представляют собой не приводные ремни и не механизмы взаимодействия власти и общества, а скорее элементы политического шоу. Это как деревянный макет – кораблик, не предназначенный для того, чтобы плавать. Его сделали, но забыли включить в сеть.

Можно предположить, однако, что, сказав «а», власти придется говорить и «бэ», и зарегистрированные партии потребуют участия и в выборах, и в публичной политике в целом.

Выборы: важен и процесс, и результат

Выборы – это важнейший механизм обратной связи, двигатель политической модернизации. И количество, и качество выборов будут быстро возрастать. Их роль невозможно переоценить, причем независимо от того, выигрывает их власть или проигрывает. Не стоит их описывать в терминологии «власть–оппозиция», правильнее рассматривать «власть–общество». Если ЕР выставляет сильного авторитетного кандидата, который не вызывает отторжения и побеждает в конкурентной борьбе, как, скажем, это было в Красноярске, – это выигрыш и власти, и общества. Важно, чтобы диалог общества с властью на выборах не сводился лишь к голосованию за ту или иную персону, но вел к формированию повестки, привлечению внимания власти к волнующим общество проблемам, поиску решений.

Глупость – сдвинуть единый день голосования на начало сентября в расчете на привлечение наименьшего внимания.

О губернаторах

Восстановление губернаторских выборов – главный живорожденный элемент медведевской политической реформы, гарантирующий ее продолжение и быстрее, и масштабнее, чем это предусматривается планами Кремля. Они запускают машину реальной политической конкуренции, в которой поначалу участвуют не столько политические партии, сколько бизнес-кланы.

Кремль попытался, разрешив прямые выборы, не только обставить их разного рода «фильтрами», но и минимизировать их число на ближайшие пару лет. Представляется, однако, что переход к избранию глав регионов не будет идти пять лет, как это было, когда от избранных губернаторов переходили к назначаемым. Он может произойти намного быстрее – как лавина.

Впрочем, даже несколько судорожные замены двух десятков губернаторов, чтобы, с одной стороны, убрать непопулярных, а с другой, избежать сейчас выборов в важных регионах, – уже позитивное развитие. Последняя порция губернаторов-назначенцев выгодно отличается от предыдущих: они в основном местные, а не варяги, со значительной базой поддержки. Среди них выше обычного доля представителей крупных корпораций, что отчасти отражает начавшийся в стране переход от модели «федерации корпораций» к модели «федерации регионов».

Заметим, что еще до всякого избрания нынешние губернаторы, среди которых большинство никогда не проходили через горнило выборов, с принятием нового закона изменились. Они уже другие, поскольку прекрасно понимают, что их дальнейшая судьба зависит не только от выдвинувшей их корпорации и от Кремля, но и от граждан.

Есть разные элитные кланы. Для сохранения системы им нужна ее модернизация. Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

Временное правительство Медведева

Сформированное в мае правительство, будучи коалиционным, представляющим основные бизнес-политические кланы, является правительством статус-кво, неспособным не только проводить серьезные преобразования, но и эффективно управлять страной в ситуации нарастающего кризиса. Между тем и то и другое неизбежно, и обойтись еще шесть лет без серьезных преобразований вряд ли возможно. Это означает, что нынешнее правительство – временное, и что после некоторого тайм-аута, взятого Владимиром Путиным ввиду продолжающегося политического кризиса и отсутствия внятной экономической стратегии, разделяемой основными группами элиты, ему на смену придет другое – более сильное и похожее на команду.

Последний срок президента

Надолго ли Путину в его нынешней политической роли удастся пережить своего младшего коллегу, остается вопросом. Впервые за все время своего нахождения у власти он оказался в положении между молотом и наковальней: с одной стороны, он испытывает нарастающее давление со стороны активной части общества, с другой – со стороны бизнес-политических элит, напряжения в которых нарастают. Дело в том, что до кризиса 2008 года пирог, который делили между собой элитные кланы, быстро рос, позволяя не только кормить новых голодных среди элит, но и подкармливать сограждан, обеспечивая всеобщее довольство и социальный мир. Затем на какое-то время в ход пошли куски собственности, контролировавшиеся не-путинскими элитами, самым большим из которых была «империя Лужкова». Сейчас же создалась ситуация, когда ресурсов для поддержания относительного мира между «своими» практически нет и, стало быть, внутриэлитные противоречия и конфликты будут нарастать.

К субъективным причинам, связанным со слишком долгим пребыванием Путина у власти и притуплением его политических инстинктов (лучший пример здесь – 24 сентября), добавляются объективные.

Дело в том, что относительное ослабление Путина, победившего на выборах, но не укрепившего свою легитимность, не позволяет ему ни сохранить неэффективную систему за счет сокращения социальных обязательств, ни продолжать популистскую политику за счет увеличения давления на элитные кланы. Если ситуация в этом плане не изменится, бизнес-политические элиты скоро поймут, что он является препятствием для серьезной политической и экономической модернизации системы, без чего невозможно ее выживание.

Беда существующей системы и одновременно надежда на ее модернизацию в том, что заменить Путина в его роли верховного арбитра, поддерживающего баланс между основными кланами, практически невозможно. Остается разделить его власть между кланами, а чтобы такая система работала без верховного гаранта, остается укрепить слабые сейчас институты – иначе межэлитные договоренности провисают в воздухе. Таким образом, действующие политические элиты, которые ранее были заинтересованы в слабости институтов, становятся главной силой, толкающей к их усилению. Индикатором такого рода преображения политической элиты и всей системы станет создание и институционализация площадки, где будут представлены интересы основных кланов, где будут вырабатываться взаимоприемлемые компромиссные решения в режиме реального времени.

Реактивная модернизация

В апреле этого года команда лучших экспертов – отечественных и западных в завершение конференции «Россия-2025: сценарии развития» коллективными усилиями разработала оптимистический и пессимистический сценарии. В оптимистическом сценарии Владимир Владимирович, осознав, что без серьезной политической модернизации система в 2018 году не сможет обеспечить гладкой передачи власти, начинает сверху усложнять систему и укреплять институты. В пессимистическом сценарии на смену популисту Путину с его моделью порядка, пришедшейся так кстати в пору всеобщей усталости от «демократии по Ельцину», приходит другой популист Шмутин, и история повторяется, напоминая латиноамериканские циклы. В силу слабости институтов и противодействия силовиков и других сил «демократия» не дает быстрых позитивных результатов, и через какое-то время люди устают от нее тоже. Тогда снова наступает фаза «порядка».

Представляется, что в нынешних условиях «модернизация снизу» – насаждаемая просвещенным правителем – и «демократия снизу» одинаково маловероятны. Что не просто вероятно, а уже происходит – это реактивная модернизация (РМ). Это когда система, движимая инстинктом выживания, находит выход из кризисной ситуации, принимая вынужденные решения и совершая ситуативные шаги.

В этом раскладе возможны варианты:

РМ-1, когда следующий шаг становится почти неизбежным следствием предыдущего.

РМ-2, когда начинается спонтанная реакция и процесс выходит из-под контроля технологов.