"Кто виноват?" и "Что делать?"

В Афганистане действуют международные силы. Их взаимоотношения с афганцами – непростая проблема.
Фото Reuters

В «НГ» (см. номер от 18.04.12) появилась статья Игоря Юргенса, председателя правления Института современного развития (ИнСоР), посвященная основным принципам международных отношений и озаглавленная «Новые полюса силы и статус-кво». Сразу же для ясности скажу, что со многими положениями статьи Игоря Юргенса я в целом согласен, что ранее у меня не часто бывало в отношении публикаций этого интересного, думающего автора.

В статье, в частности, говорится о создании «Совета советов» – объединения «мозговых центров» стран «группы 20», который на недавнем учредительном конгрессе в Вашингтоне рассмотрел наиболее острые и актуальные вопросы международной жизни и сгруппировал их в четыре блока:

– общее состояние глобальной управляемости и многостороннего сотрудничества;

– режим нераспространения ядерного оружия с акцентом на положение в Иране;

– будущее доллара как международной резервной валюты;

– критерии для гуманитарных интервенций – их нарушение или соблюдение в ходе операций в Ливии и кризиса в Сирии.

Поскольку последние полсотни лет я провел на дипломатической и научно-исследовательской работе, где больше всего занимался правовыми аспектами проблем международной безопасности, то хотел бы прокомментировать и, если угодно, предложить скорректировать некоторые соображения Игоря Юргенса по двум из вышеназванных блоков, а именно первому и последнему.

Обязательства надо выполнять

Что касается общего состояния глобальной управляемости и многостороннего сотрудничества, то вполне справедливо положение о «недостаточной способности ООН адаптироваться к современной обстановке, к возникновению новых центров силы», в том числе БРИКС, и что эта недостаточная способность порождает «соблазн изучать возможности сотрудничества вне рамок ООН» и ее реформирования. Но вывод Игоря Юргенса о том, что в обозримом будущем придется пересматривать системы и инструменты безопасности и управляемости в мире, представляется недостаточно обоснованным – если, разумеется, под словом «пересматривать» имеется в виду «отказаться» от них. Ведь основной такой инструмент сегодня – это ООН и ее Совет Безопасности, функционирующие на основе норм международного права и в первую очередь положений Устава ООН.

Главным из этих последних является положение о том, что государства обязаны применять мирные способы решения международных конфликтов и имеют право применять силу на законном основании в своих международных отношениях лишь в двух случаях – в ответ на вооруженное нападение извне и по решению СБ ООН для устранения угрозы международному миру и безопасности, возникшей вследствие внутри- или внешнеполитических действий или бездействия правительства той или иной страны. При этом определение видов вооруженного нападения дано в резолюции ГА ООН 3314 (ХХIХ) «Определение агрессии», принятой ГА ООН 14 декабря 1974 года. Таким образом, все основные элементы системы международной безопасности уже имеются, и в действительности первоочередная задача заключается сейчас отнюдь не в том, чтобы бросить все и заняться их пересмотром, а в том, чтобы добросовестно выполнять свои международные обязательства и попробовать найти ответ на вопрос, почему эта система сегодня дает сбои и как это исправить. Собственно, если смотреть в корень, то это вариант привычных для России вопросов: «кто виноват?» и «что делать?»

В ответ на первый вопрос есть все основания констатировать, что если после возникновения ООН в 1945 году и до 1991 года вину за нарушения системы международной безопасности ООН несли примерно в равной степени США и СССР (хотя на различных этапах в разной степени), то с началом перестройки в СССР и особенно с прекращением его существования в 1991 году США, оказавшись внезапно для себя в роли единственной сверхдержавы, в отсутствие сдерживающего фактора в лице СССР бросились с помощью НАТО и ЕС заниматься в одностороннем порядке перекройкой геополитической карты сначала Европы, а затем и мира, не обращая никакого внимания на международное право и ООН. Достаточно напомнить об активных усилиях США и их союзников с целью расчленения Югославии, кульминацией которых явилась война против нее в 1999 году, и об агрессии против Ирака; независимая политика этих стран явно мешала этому курсу.

Против поспешности

Труднее ответить на второй вопрос – «что делать?». Но в любом случае ясно, что надо начинать с признания того, что в условиях отсутствия идеологического противостояния между Россией и США/НАТО и постоянно подтверждаемой готовности России откликаться на просьбы Запада о помощи и сотрудничестве (в том числе в Афганистане, при осуществлении операций против пиратов, Active Endeavour и т.д.), последовательный отказ Запада считаться на деле с интересами безопасности России, прикрываемый благостными рассуждениями о «стратегическом партнерстве», лишь свидетельствует о сохранении в политике США/НАТО в отношении России духа холодной войны даже через 27 лет после ее окончания с началом перестройки в СССР. Для России убедительным доказательством этого является позиция США/НАТО по вопросу о ПРО, и она же свидетельствует о недоверии и нежелании наших западных партнеров идти по пути долгосрочного стратегического сотрудничества с Россией. Я полностью разделяю тезис Игоря Юргенса о необходимости продолжения работы над позитивной повесткой дня диалога Россия – Запад в интересах модернизации России, но он как будто не замечает, что «повышенная раздражительность» российских руководителей в отношении западных партнеров, на которую он сетует, имеет под собой реальное основание.

═ Действия под эгидой ООН в Сирии рассматриваются сегодня как модель, пригодная во многих случаях. Фото Reuters

Теперь о втором блоке – критерии для гуманитарных интервенций – применительно к операциям в Ливии и кризису в Сирии. Для начала надо сказать, что после нападения НАТО на Югославию в 1999 году, повлекшего за собой массовые жертвы среди мирного населения и разрушение гражданской инфраструктуры, концепция «гуманитарной интервенции», то есть применения силы в одностороннем порядке одним или группой государств против других стран под «гуманитарным предлогом» без санкции ООН, потеряла поддержку и вызвала беспокойство подавляющего большинства стран мира, включая членов НАТО, за исключением их крайне правых политических сил. В этих условиях по инициативе тогдашнего генсека ООН Кофи Аннана, подчеркнувшего, что подобные операции против суверенных государств могут проводиться только с санкции СБ ООН, одна за другой две международные комиссии экспертов предложили принять концепцию «Ответственность за защиту», сформулировав ее основные положения, которые были затем включены в Итоговый документ юбилейного саммита членов ООН, принятый в октябре 2005 года Генеральной Ассамблеей ООН. В этом документе, во-первых, говорится об обязанности каждого государства защищать свое население от самых массовых и наиболее бесчеловечных форм нарушения прав человека – от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности. Во-вторых, вводится понятие обязанности международного сообщества использовать мирные средства в помощь государству для защиты его населения от этих преступлений. И лишь после этого Итоговый документ, в-третьих, говорит о готовности по решению ООН применить силу, «если мирные средства окажутся недостаточными, а национальные органы власти явно окажутся не в состоянии защитить свое население».

Но когда операция НАТО против Ливии (начатая в соответствии с резолюцией СБ ООН об установлении бесполетной зоны над Ливией, чтобы помешать режиму Каддафи использовать военную авиацию против мирных ливийцев), операция, в основу которой были положены принципы концепции «Ответственность за защиту», сразу же переросла в операцию по свержению законного правительства независимой страны и убийству ее лидера и когда обнаружились планы «тиражировать» эту «ливийскую модель» с целью свержения неугодных режимов под «гуманитарным» предлогом, начав с Сирии, то это вызвало большое беспокойство в международном сообществе. Это беспокойство нашло отражение в бразильском проекте основных положений новой концепции – «Ответственность при защите», – распространенном на 66-й сессии ГА ООН осенью 2011 года. По существу, бразильская инициатива по разработке новой концепции предлагает создать свод правил, которые удерживали бы международное сообщество в будущем от принятия поспешных решений о проведении военных операций с целью защиты гражданского населения, а в случае признанной ООН необходимости таких операций – побуждали бы международное сообщество строго придерживаться этой концепции и мандата ООН на всем протяжении конфликта.

Бразильский документ подчеркивает, что применение силы, в том числе при исполнении ответственности за защиту, должно происходить во всех случаях с санкции ООН. На всем протяжении разрешенного периода применения силы военные действия должны осуществляться строго в соответствии с мандатом ООН и с международным правом, должны быть разумны, пропорциональны и ограничены лишь теми целями, которые установила ООН. Наконец, Бразилия предложила, чтобы СБ ООН разработал «новые, расширенные процедуры для контроля и оценки метода толкования и исполнения резолюций с целью обеспечить реализацию ответственности при защите» и обеспечил подотчетность тех, кому даны полномочия применить силу.

* * *

Таким образом, критерии военного вмешательства извне во внутренние дела других государств, имеющего целью предотвратить или остановить четыре категории наиболее бесчеловечных нарушений прав мирного населения, уже предложены к рассмотрению. Разумеется, ряд положений бразильского проекта еще требует доработки, и было бы хорошо, если бы возглавляемый моим оппонентом ИнСоР и Совет советов, в который входит ИнСоР, подключились к дальнейшей работе по продвижению бразильской идеи.