Надо ли Путину обновляться?

Владимир Путин сейчас вызывает более сложные чувства, чем когда-то.
Фото Алексея Сазонова/AFP

Споры о новом Путине ведутся среди его сторонников, среди таких, как я, для которых он остается «нашим президентом». Понятно, что для тех, кто с упоением слушает на митингах разоблачительные речи Бориса Немцова, не нужен ни старый, ни тем более новый Путин. Скажу сразу: советы Путину вернуться к самому себе, к тому, каким он был в начале нулевых, просто нелепы. В том-то и дело, что тогдашние запросы на «собирание камней», те запросы, на которые тогда пытался ответить Путин и которые вынесли его, малоопытного политика, на вершины политической власти, иссякают. Задачи послереволюционной стабилизации не решены до конца. Но у нас снова возникает запрос на потрясения, на разбрасывание камней. И в этом драматизм сегодняшней ситуации.

Недовольство властью растет вслед за ростом реального благосостояния людей. И абсурд, очередной русский абсурд состоит в том, что инициатором возвращения в эпоху разбрасывания камней является именно та часть общества, которая своими успехами и благосостоянием обязана прежде всего так называемой путинской стабильности, и эта стабильность их так раздражает.

Возможно, я драматизирую ситуацию, но трудно оспорить мой основной тезис, что настроения послереволюционной ситуации, которые принесли Путину небывалый политический успех, иссякают. Мы живем уже в другой России, очень трудной для власти, для того же Путина. Десять лет назад сам по себе призыв, обещание Путина «поднять Россию с колен» вызывали небывалый энтузиазм. А теперь не слова, а десятки серьезных дел Путина, которые обеспечивают реальную экономическую и военную безопасность России, ее суверенность (примером здесь является «Северный поток»), не вызывают у людей никаких позитивных эмоций.

Этому нежеланию электората реагировать на очевидный позитив есть простое объяснение. В условиях послереволюционной стабилизации, когда страх перед хаосом подавляет все другие запросы, в том числе и русский запрос на справедливость, у многих в сознании доминируют политические ценности, и лидера страны оценивают по тому, что он делает для нее. Сейчас страх перед хаосом исчез (или судьба страны для многих стала безразлична), люди оценивают власть по тому, что она делает не для державы, а для них самих, для роста благосостояния конкретной семьи.

Качественные особенности нынешней электоральной ситуации как раз и состоят во взрыве небывалого для России индивидуализма, когда каждый думает о своем благе, о своей пользе. По мнению многих социологов, Россия стала самой индивидуалистической страной в Европе. По логике, взрыв индивидуализма был закономерен после 70 лет социализма, но он должен был произойти сразу, в начале 90-х, как естественная реакция на распад советского официального коллективизма. Но постсоветский человек перестраивался медленно, он болезненно переживал распад СССР, исходил в своих поступках из обид, подвергших испытанию его все еще державное мышление. Запрос на Путина как державника и патриота вытекал в конце 90-х из того же советского «За державу обидно!». А сейчас даже среди путинского большинства все меньше и меньше тех, для кого территориальная целостность России и ее суверенитет являются ценностью. Сам тот факт, что лозунг «Пора перестать кормить Северный Кавказ» сейчас поддерживают более 6% прежде всего русского населения, как раз и говорит о том, что люди снимают с себя ответственность за судьбы своей страны.

Сам по себе тот факт, что люди все больше оценивают эффективность власти по тому, что она конкретно сделала для них, не несет особой угрозы популярности Путина. По всем объективным показателям благосостояние людей за последние 10 лет выросло по крайней мере в два раза. Но и здесь против власти начало работать наследство 90-х – рожденное нашей приватизацией чудовищное различие в доходах между ничтожным, сверхбогатым большинством и доброй половиной населения, которая еле-еле сводит концы с концами. Еще пять лет назад это нуждающееся большинство сравнивало свои растущие доходы с тем, что у них было в 90-е, и было радо ощутимым прибавкам к пенсиям и заработной плате. Но сейчас люди оценивают то, что у них есть, не по тому, что у них было 10 лет назад, а в сравнении с тем, чем обладают богатые. Оценка своей жизни и своего благосостояния все чаще и чаще исходит из сравнения жизни не просто сверхбогатых, но тех, у кого и богатство, и дети, и дома находятся вне их страны, России. Отсюда, из изначальной невозможности для подавляющего большинства населения, даже для представителей среднего бизнеса, стать такими же, как те, которые наверху, и возникает широко распространенное в обществе ощущение жертвы, чудовищной несправедливости. Отсюда и противоестественное соединение апатии, спровоцированное комплексом жертвы, со злобой, агрессией. И прежде всего злобой по отношению к власти, ибо сегодня в отличие от начала нулевых «власть», «чиновники», «силовики» и «олигархи» – одно целое, то есть это те, которые «сами по себе» и «о нас не думают».

Я не ставлю себе задачей в этих заметках учить Путина и его предвыборный штаб, что надо делать, чтобы убедительно победить в первом туре в марте 2012 года. Я хотел только на некоторых примерах показать, что Путину не удастся вернуться к тому, каким он был в начале нулевых, что электоральное поведение большинства сейчас коренным образом отличается от его же поведения четырехлетней давности. Четыре года назад достаточно было Путину указать пальцем на одного из тех, кто мог стать его преемником, и наш русский народ дружно пошел голосовать за неизвестного ему Дмитрия Медведева. А сейчас очень известный Путин, который действительно много сделал за последние 10 лет для страны, должен очень сильно постараться, чтобы убедительно победить в первом же туре президентских выборов. Четыре года назад даже недовольный властью городской электорат молчал, а теперь он ничего и никого не боится и становится ядром и сердцем антивластного психоза. Это, кстати, к разговору о том, что якобы Путин является новым Сталиным. В советской тоталитарной системе открытое проявление недовольства было в принципе невозможно. Так что все-таки мы живем в демократической стране.

Успех Путина и его команды зависит от трезвости, от способности осознать, что электоральные успехи прошлого были не столько нормой, сколько очередным русским чудом, стечением многих обстоятельств, которые работали на Путина. На фоне анемичного, больного Ельцина активный, молодой, да к тому же умный Путин воспринимался как откровение. Но правда состоит в том, что на самом деле уже нынешние, резко возросшие требования избирателей к эффективности и дееспособности власти, напротив, являются нормой. Сейчас при помощи массовки, которая по просьбе Путина скандирует «Россия, Россия!», электорального успеха не получишь. Только одно из множества доказательств в пользу моего основного тезиса: более восьми лет Путин сохранял высокий рейтинг доверия (75% в условиях, когда в эти же годы две трети населения были недовольны ситуацией в стране, а половина населения недовольна своей жизнью), и сам этот факт, конечно же, был чудом. Нормой является ситуация, когда люди, недовольные своей жизнью, голосуют против власти. Но чудо нулевых было возможно не только в силу того, что Путин сначала был прежде всего «президентом надежды», но и в силу того, что страх перед хаосом, запрос на порядок как бы замораживал все другие запросы, и прежде всего запрос на справедливость, на достойную жизнь. Сейчас же происходит то, что должно было произойти 10 лет назад, что люди, недовольные своей жизнью, отворачиваются от власти. И понятно, что если нынешняя власть ничего не сделает для смягчения нынешнего имущественного расслоения, то она окончательно потеряет поддержку населения.

Честно говоря, инерцией прежнего чуда начала нулевых является тот факт, что ЕР все-таки продолжает побеждать на парламентских выборах. Таким же чудом был тот факт, что россияне долгое время мирились с ельцинской политической системой, в рамках которой Путин выстроил свою «вертикаль власти». Когда наша политическая система появилась в 1993 году, интеллигенция окрестила ее «бутафорной демократией». Всем тогда было очевидно, что победа Ельцина на президентских выборах 1996 года не была чистой, было очевидно, что при наших условиях, когда нет реального разделения властей, когда всевластие президента гарантировано Конституцией, не может быть подлинно свободных и честных выборов. Но после прихода Путина к власти по какому-то счастливому стечению обстоятельств об исходной неразвитости нашей политической системы многие забыли. Интеллигенция как-то перестала соотносить свое достоинство с практикой наших выборов. К примеру, на президентских выборах 2004 года действующий президент Путин боролся за победу с охранником Владимира Жириновского, фамилию которого сегодня уже все забыли, и этот удручающий факт ни у кого не вызывал протеста.

Но сегодняшний протест значительной части городского электората против ЕР вызван уже не только усталостью от партии власти, но и проснувшимся чувством собственного достоинства. Многие начинают осознавать, что трудно сохранить собственное достоинство, соглашаясь с изъянами нашей переходной, несовершенной демократии. Так что в каком-то смысле Путин должен стать новым, и прежде всего для самого себя. Надо осознать, что он претендует на власть в совершенно новой России. Ему придется больше считаться и с возросшим запросом на справедливость, и с возросшим запросом на сохранение у людей собственного достоинства, и с возросшим запросом на прозрачность и разумность проводимой властью политики. Нынешний индивидуализм можно преодолеть, но надо понимать, что люди будут связывать свою жизнь с жизнью своей страны, свои личные интересы – с интересами своей родины, когда у них появится вера в разумность всей нашей жизни. Преодоление нынешнего обостренного индивидуализма невозможно без преодоления кричащих абсурдов нынешней русской жизни.

Трудно назвать Россию своей страной до тех пор, пока подавляющая часть элиты не связывает с ней свое будущее, когда, как я уже сказал, дома, дети, состояние подавляющей части элиты находятся вне России. И самое страшное, что наши СМИ выдают этот абсурд за наши достоинства, заставляют нас гордиться тем, что, к примеру, сторонник действующего президента, предприниматель Вексельберг стал самым богатым гражданином Швейцарии. Таких абсурдов, от которых надо избавляться, у нас неисчислимое количество. С одной стороны, растущая в стране преступность подрывает и без того хилую безопасность граждан, выталкивает за границу самых талантливых и умных молодых людей. А с другой стороны, власть у нас занимается либерализацией уголовного законодательства, производит убийц-рецидивистов.

И тут возникает самый главный вопрос, на который никто пока что не нашел ответа. Он состоит в том, как реформировать нашу, в основном нереформированную, политическую систему и как удовлетворить запрос на перемены, на соответствие политической системы достоинству образованной, свободной личности, но в то же время избежать новой, на этот раз последней русской смуты.