Александр Стризое 19 января 2011 года исполнилась годовщина со дня смерти выдающегося отечественного историка, политолога, эксперта-международника Анатолия Ивановича Уткина. Его отсутствие в кругу профессионалов-исследователей и публицистов, равно как и события прошедшего года, не только выявили масштабность и значимость сделанного им, подтвердили правоту его оценок и выводов, но и высветили уникальность его личности, как феномена современной российской интеллектуальной жизни.
Анатолий Уткин был не обычным историком, кропотливо собирающим и систематизирующим факты источников. Его работы пронизаны тягой к концептуальному мышлению. Исследовательская интуиция и аналитическая проницательность безошибочно подсказывали ему, что в эпоху глобальных трансформаций, крушения десятилетиями существовавшего равновесия сверхдержав «ползучий эмпиризм» традиционных хронологических описаний с академической точностью и скрупулезностью воссоздающий атмосферу прошлого не может удовлетворить ни разрываемую противоречиями политическую элиту и бурлящую страстями общественность. О чем бы ни писал А. И. Уткин в последние десятилетия, он всегда стремился включить героев своих повествований во всемирно-исторический контекст событий, обнажая скрытые силы, придающие потоку мировой истории захватывающий напор и непредсказуемость течения. Лишь в этом случае автор в состоянии вплотную подойти к осмыслению уроков истории, ее значения для современности. (Именно этого, а не сенсационных разоблачений и конспирологических версий прошлого ждут от историков мыслящие читатели). Этим и объясняется выбор тем книг А. И. Уткина: сравнительная история цивилизаций Запада и России; российские войны в ХХ веке, взлет и падение Запада. В этих своих работах автор вплотную подходил к масштабным философско-историческим обобщениям, раскрытию инвариантов социально-политического развития, специфики организации и функционирования общественного сознания различных обществ.
Как эксперт-аналитик, А. И. Уткин стремился не только к оценкам, позволяющим представителям элиты ориентироваться и принимать решения. Он видел за оценками – этими своеобразными «вершинами айсберга» политики – многообразие национальных интересов, стремился показать их происхождение, природу, динамику, формы проявления. Все это позволяло читателям понять ту или иную политическую позицию, делало более прозрачным процесс принятия решений, позволяло сделать политику предсказуемой, точнее определить возможное развитие событий. Он одним из первых обратил внимание широкой читающей публики на непонимание советской политической элитой сущности мировых процессов на рубеже 80-90-х годов и трагическую роль этого непонимания в решении судеб начавшихся реформ. А. И. Уткин многое сделал, чтобы в России лучше поняли и представили американскую систему ценностей и американские интересы конца ХХ – начала ХХI века. Не будучи профессиональным философом, он дал превосходные образцы использования герменевтики в политическом анализе, раскрыл процессы формирования и функционирования российского национального менталитета, показал, как формируются и работают в социокультурной коммуникации образы «своего» и «другого». Все это особенно важно в контексте развертывающихся в мире глобальных модернизационных процессов, в которых наша страна ищет свое место. Глобальный историзм в понимании прошлого естественно превращался у А. И. Уткина в сценарный подход к глобализации, в долгосрочное комплексное прогнозирование. Его экспертно-аналитические суждения не просто фиксировали господствующие тенденции, естественную логику развития, но всегда подчеркивали возможности управления процессом, воздействия на него, изменения траектории исторического развития. Нет сомнения, что теоретики и практики социального управления найдут много интересного в его статьях и интервью.
Особого разговора заслуживает гражданская позиция Анатолия Ивановича. Либеральные апологеты не раз причисляли его к сторонникам консерватизма. Идеологически зашоренной публике не дано понять, что, будучи энциклопедически эрудированным историком, хорошо зная политическую практику Запада, он не мог принять реформистского авантюризма и безответственности российских властей 90-х годов. В отличие от многих критиков российской власти, он хорошо представлял содержание необходимого стране альтернативного социально-экономического курса. Раскрыв в своей книге о Ф. Рузвельте смысл и возможности социально ответственного реформирования общества, он горячо и последовательно пропагандировал эти идеи в печати и на телевидении. Избегая модной ныне среди патриотически-озабоченной интеллигенции конспирологической риторики, А. И. Уткин показывал, как США, Великобритания, Германия, Япония стремятся реализовать свои национальные интересы за счет объективных слабостей России, ошибок и глупости ее руководства, призывал российскую элиту и общество реалистично представлять и умело защищать подлинные национально-государственные интересы страны. Не разделяя мифы «либерального изоляционизма», он выявлял возможности активного действия российских политиков и для сохранения территориальной целостности страны, и для укрепления ее позиций на пространстве СНГ, и в глобальной геополитической игре со странами Запада. Еще в одном отношении гражданская и человеческая позиция А. И. Уткина была принципиально отлична от нравов «либерально уверовавшей» интеллектуальной богемы: трезво оценивая реальные проблемы страны и ее место в мире, он не обвинял во всех ее бедах народ, не позволял себе менторского, пренебрежительно барского отношения к простому человеку, подчеркивал конструктивную роль исторических завоеваний, культурного и духовного потенциала россиян.
Прекрасно ориентируясь в современной англоязычной исторической и политической литературе, А. И. Уткин щедро использовал исследования и оценки зарубежных авторов в своих работах. Смысл этого, как мне кажется, не только в том, чтобы показать иной взгляд на события, иной подход к проблеме. Очень часто объективный сопоставительный анализ убеждает, что приводимые им мнения англо-американской историографии или политологии в ряде существенных вопросов не слишком отличаются, а то и предельно близки к тому, о чем говорили или говорят лучшие отечественные, в том числе советские, исследователи. Пример творчества А. И. Уткина свидетельствует о том, что для настоящего ученого превосходное знание западной научной литературы является важным аргументом против его участия в конъюнктурных, хотя и выгодных во многих иных отношениях пропагандистских проектах, когда новоявленные писатели, историки или политологи формируют в печатных и электронных СМИ новую мифологию, не менее грубо, чем прежняя извращающую прошлое и настоящее. Думаю, что и ученым американистам, политологам, обществоведам, всей российской гуманитарной элите предстоит еще не раз вдумчиво прочитать труды А. И. Уткина, осмыслить то, что сделано этой масштабной личностью для нашего гражданского сообщества, для отечественной науки и политики.
Было бы хорошо, если бы Общественная палата РФ, российские экспертные организации совместно с журналистским и научным сообществом учредили национальную премию или конкурс имени А. И. Уткина за научно-экспертные работы в области новейшей истории мировой политики и политологии, представляющие и отстаивающие российские национально-государственные интересы.
